Марк Солонин - 23 июня. "День М" Страница 24

Настоящая глава была уже закончена, когда мне попалась на глаза следующая информация:

«23 ноября в РГГУ в рамках университетского проекта «Высшая школа политики» состоялась публичная лекция военного историка, писателя Алексея Исаева на тему: «Политический аспект в фальсификациях истории».

…На примере интерпретаций истории ВОВ лектор рассказал о существующих технологиях фальсификации и политических причинах этого явления…»

Что ж, нам остаётся только позавидовать студентам и преподавателям РГГУ: они получили возможность услышать рассказ о грязном ремесле фальсификации истории, а самое главное – о политических причинах этого явления – из уст одного из ведущих мастеров этого жанра…

Глава 5

ЗАГАДОЧНЫЙ МП-41

Возвращаясь от схем организационных структур к реальным историческим событиям, мы обнаруживаем, что весной-летом 1940 года в персональном составе высшего военного руководства СССР произошли большие перемены. Точнее будет сказать: завершилась крупномасштабная «смена поколений», начавшаяся в 1937 году. Прежние руководители, выдвинувшиеся в годы Гражданской войны, были либо физически уничтожены (Белов, Блюхер, Дыбенко, Дубовой, Егоров, Примаков, Тухачевский, Уборевич, Федько, Якир), либо оттеснены на формально почётные, но второстепенные роли (Апанасенко, Будённый, Ворошилов, Городовиков, Кулик, Тюленев). 8 мая 1940 г. Клим Ворошилов, «первый красный офицер», был смещён с поста наркома обороны СССР. На место, которое 15 лет бессменно занимал этот политкомиссар Гражданской войны, был назначен С. К. Тимошенко, командир с большим боевым опытом. В годы Первой мировой войны Тимошенко был рядовым пулемётчиком, в Гражданскую командовал кавалерийскими дивизиями (6-й, а затем 4-й), во время короткой войны с Польшей (сентябрь 1939 г.) он был командующим Украинским фронтом. 7 января 1940 г. Тимошенко был назначен командующим Северо-Западным фронтом, развёрнутым на Карельском перешейке. Под его личным руководством была проведена грандиозная – как по количеству привлечённых войск (21 стрелковая дивизия, 8 танковых бригад, 13 артполков РГК, 40 тыс. автомобилей, 7,1 тыс. орудий и миномётов, 3 тыс. танков), так и по числу потерь (40 тыс. убитых, 150 тыс. раненых) – операция по прорыву «линии Маннергейма». В августе 1940 г. новым начальником Генерального штаба Красной Армии стал К. А. Мерецков. Достаточно молодой (43 года) генерал армии успел уже послужить военным советником при начальнике Генерального штаба Испанской армии, заместителем начальника Генштаба Красной Армии, командующим войсками Ленинградского ВО. Именно он руководил оперативным планированием войны с Финляндией и подготовкой театра военных действий, а с началом наступления командовал войсками самой крупной 7-й Армии. 1 февраля 1941 г. руководство Генерального штаба снова сменилось – начальником Генштаба стал Г. К. Жуков, в активе которого уже была успешно проведённая операция по разгрому японских войск в монгольских степях у реки Халхин-Гол.

Дней через 10 после своего назначения на пост начальника Генштаба Жуков совместно с Тимошенко подписывает документ исключительной важности и высшей категории секретности: мобилизационный план 1941 года («Схема мобилизационного развёртывания Красной Армии»), кратко именуемый «МП-41» (точная дата подписания документа неизвестна, обычно он датируется как «не позднее 12 февраля 1941 г.»). Кроме самих составителей документа, его должны были увидеть ещё два человека: Сталин и Молотов, которых военные в конце докладной записки просили «утвердить количество формирований и общую численность Красной Армии, развёртываемой по мобилизационному плану 1941 года». (4, стр. 651) На полусотне страниц новые руководители военного ведомства просуммировали всё, что, по их мнению, было нужно Красной Армии для того, чтобы она могла на деле стать «самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий». В частности, ударная компонента – танковые войска – должна была увеличиться в ТРИ РАЗА. По плану МП-41 должно было быть сформировано 30 (тридцать) механизированных корпусов, т.е. 60 танковых и 30 моторизованных дивизий. Необходимое для развёртывания Красной Армии количество бронетанковой техники и гусеничных тягачей было определено такими цифрами:

– 3 907 тяжёлых танков (главным образом КВ и 56 пятибашенных Т-35);

– 12 843 средних танка (главным образом Т-34 и 411 трёхбашенных Т-28);

– 10 942 лёгких танка БТ;

– 5 118 лёгких танков Т-26 (в том числе 3 546 огнемётных);

– 4 069 плавающих танков Т-37/38/40;

всего 36 879 танков.

– 6 373 средних бронеавтомобиля (пушечные БА-10, БА-П);

– 4 306 лёгких бронеавтомобилей (пулемётные БА-20); всего 10 679 бронеавтомобилей.

– 2 693 тягача «Ворошиловец»;

– 25 152 тягача С-2 и «Коминтерн»;

– 7 802 бронированных тягача ПТО «Комсомолец»;

– 55 200 тягачей СТЗ-5 и тракторов;

всего 90 847 тягачей и тракторов.

Подробно сравнивать ЭТО с количественными параметрами вооружения других армий мира излишне. В любой стране начальник Генштаба, запросивший 37 тыс. танков и 11 тыс. бронемашин, был бы немедленно освобождён от своей работы и отправлен на лечение. Главный потенциальный противник СССР, гитлеровская Германия (уже находящаяся в состоянии войны с Британской империей и стоящей за её спиной мощнейшей индустриальной державой мира – США) в июне 1941 г. имела всего 6,58 тыс. танков и самоходных орудий всех типов (включая 1 137 пулемётных танкеток Pz-I). Всего – т.е. на всех фронтах (а не на одном только Восточном фронте), в резерве, на ремонтных базах, в учебных заведениях, во вновь формирующихся в глубоком тылу частях и т.п. Лишь осенью 1944 г. количество танков и самоходных орудий, находящихся на вооружении вермахта, перевалила за отметку в 10 тыс. единиц. За всё время пребывания Гитлера у власти было произведено 4,3 тыс. бронеавтомобилей всех типов (абсолютное большинство которых вооружалось обычным пулемётом ружейного калибра, т.е. относилось, по меркам Красной Армии, к категории «лёгких»), в том числе – порядка 1,5 тыс. до конца 1940 г. Полугусеничных артиллерийских тягачей всех типов – опять же за всё время существования гитлеровского режима – было выпущено 38,3 тысячи. Жуков с Тимошенко хотели одномоментно иметь 35,7 тыс. специализированных артиллерийских гусеничных тягачей и ещё 55 тысяч лёгких СТЗ-5 и тракторов!

Прервём на время утомительный поток цифр и зададим самый простой и самый значимый вопрос: «Зачем?»

Зачем, для выполнения каких задач создавались такие циклопические вооружённые силы? На просторах каких стран и континентов могли развернуться для нанесения «глубоких рассекающих ударов» тридцать мехкорпусов по тысяче танков в каждом? Считалось, что для проведения крупной фронтовой наступательной операции надо иметь 2 – 3 – 4 мехкорпуса. По принятому летом 40-го г. плану развёртывания мехкорпусов (как уже было отмечено в предыдущей главе) в Западном ОВО формировалось два мехкорпуса, в Киевском – три. Понятные количества, достаточные для проведения двух крупных фронтовых операций. Но зачем же тридцать мехкорпусов? Неужели Жуков с Тимошенко планировали проведение 6 – 7 широкомасштабных стратегических операций одновременно? Конечно, звание «самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий» обязывает, но надо бы и меру знать…

План мобилизационного развёртывания является, конечно же, важным документом, но и он, по сути дела, служит лишь дополнением к определяющему всё остальное оперативному плану. Поясним эту мысль простым, бытовым примером. Нормальные туристы сначала решают вопрос о том, кто, куда и на сколько дней идёт. После этого и на основании этого решения составляют список потребного количества рюкзаков, шампуров, палаток, байдарок и пр.

МП-41 рассекречен и опубликован. Об оперативных же планах высшего военно-политического руководства СССР нам остаётся только строить более или менее правдоподобные догадки. Мы не знаем, куда, когда и зачем собиралась идти Красная Армия. МП-41 можно сравнить с «тенью от пролетевшей гигантской птицы». Мы не увидели (и, скорее всего, никогда уже не увидим) эту птицу, но по размерам тени можем судить о размахе её крыл. Переходя от сложных метафор к простым и доступным фактам, мы должны обратить внимание на две оперативно-стратегические игры на картах, проведённые 2 – 11 января 1941 г. под общим руководством наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова. Фронтами условных противников командовали Г. К. Жуков, Д. Г. Павлов, Ф. И. Кузнецов, на тот момент – реальные командующие войсками трёх важнейших приграничных округов (Киевского, Западного и Прибалтийского).

В первой игре отрабатывалась наступательная операция «восточных» на территории Восточной Пруссии и Польши, в полосе от Варшавы до Кёнигсберга, во второй игре – наступление «восточных» с рубежа рек Висла и Дунвец (южная Польша) на Краков – Будапешт – Тимишоара. Боевые действия на собственной территории с целью отражения агрессии не были интересны советскому руководству даже как тема для оперативной игры. Подробный анализ январских (1941 г.) игр выходит за рамки нашей темы. Отметим лишь один, но весьма примечательный момент: ход игр был привязан к конкретным числам августа (правда, неизвестно какого года), а не к условным «первый день операции», «второй день операции» и т.д. (37) Главное же, что нас интересует в январских играх – это состав группировок противоборствующих сторон.