Егор Иванов - Вместе с Россией (Вместе с Россией - 2) Страница 24

- Раба божия Анастасия, согласна ли взять в мужья раба божьего Алексея?.. - И еле слышное "Да!" в ответ.

- Венчается раб божий Алексей рабе божьей Анастасии! Да прилепится муж к жене своей и будет одна плоть единою. Тайна сия велика есть...

Небольшая толпа гуляющих собралась у подъезда Главного штаба, возле экипажей, ожидавших свадьбу. Яркое солнце заставило всех вышедших из затененных коридоров зажмуриться и остановиться на мгновение у подъезда, толпа раздалась, пропуская молодых и гостей к коляскам.

- Какая красивая пара! - восхитился вслух кто-то из прохожих.

Они действительно были прекрасны. Сияющая от счастья, с пепельными волосами, уложенными в гладкую прическу под фатой, в простом белом платье, подчеркивавшем ее стройную фигуру, с букетом пунцовых роз и белых лилий в руках, Настя была необыкновенно хороша. Ее бережно вел высокий, стройный, легко ступающий Алексей. Молодой полковник при полной парадной форме и всех орденах, с мужественным и волевым лицом тоже вызвал большое одобрение собравшихся зевак.

Молодые, а с ними Сухопаров, выступавший шафером, его жена, начинающая полнеть веселая хохотушка с подвижной мимикой, и их младший сын, несший в церкви икону Георгия Победоносца, которой благословили Анастасию и Алексея родители Насти, уместились в первой открытой коляске, запряженной парой белых генштабовских казенных лошадей, с бравым вахмистром в роли кучера.

Вторую коляску заняли подруга Насти Ольга, подполковник Мезенцев, Михаил Сенин и большеголовый, с короткой стрижкой студент Саша, с которым Соколов познакомился на столь памятном ему вечере у Шумаковых, где он встретил Анастасию.

Лошади, настоявшись на солнцепеке, резво вынесли из-под арки Главного штаба на Морскую улицу, свернули на Невский, по-воскресному полупустынный. На Полицейском мосту надрывался мальчишка-газетчик, размахивая листами "Нового времени".

- Убийство герцога Фердинанда! Убийство герцога Фердинанда!

Звонкий мальчишеский голос легко перекрывал негромкий шум затихшего в летнем зное проспекта. Все трое военных в колясках насторожились. Соколов приказал остановить подле газетчиков. Мальчишка, подбежав к экипажу, бросил ему тугой сверток листов, еще влажных от типографской краски.

Полковник повернул газету так, чтобы вместе с Сухопаровым они могли прочитать телеграфное сообщение на первой странице. Оно было выделено жирным шрифтом:

"Сегодня утром в Сараеве выстрелами из револьвера наповал убиты ехавшие в авто наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд и его супруга графиня Хотек".

- Это - война!.. - вырвалось у Алексея.

- Бог даст, обойдется! - прищурился на газету Сухопаров. - Эрцгерцога ведь не очень жалуют в Вене и войну из-за него, пожалуй, не станут начинать...

Радостное настроение Алексея слегка померкло от неожиданного известия. Заведуя австро-венгерским делопроизводством, полковник знал о намерениях австрийцев и их союзников германцев развязать войну на Балканах. Знал он и о том, что Франц-Фердинанд не одобряет этой войны, а стремится политическим путем превратить двуединую монархию - Австро-Венгрию - в триединую, добавив в государственный организм еще и югославянский компонент.

Из агентурных донесений Соколов знал, что эрцгерцог очень хотел восстановить союз трех императоров - австрийского, германского и российского, жить в мире и согласии с Россией, утверждая тем самым принцип монархизма в Центральной Европе. Полковнику не составило труда сделать вывод, что если такое препятствие войне, каким был Франц-Фердинанд, убрано, то скоро заговорят пушки.

Анастасия уловила смятение мужа и погладила его по руке.

- Может быть, на этот раз пронесет, милый?.. - полуутвердительно, полувопрошая произнесла она.

- Бог даст! Бог даст! - защебетала Зинаида Сухопарова, для надежности перекрестившись.

Безмятежное свадебное настроение было испорчено. Во второй коляске говорили о том же. Стало заметно, что и прохожие на улице чаще, чем обычно, останавливались подле газетчиков, разворачивали листы и читали прямо на тротуаре. Сонная одурь летнего воскресенья постепенно сменялась атмосферой глухой тревоги и неизвестности.

По Невскому из конца в конец разносились одни и те же выкрики разносчиков газет:

- Убийство наследника австрийского престола! Убийство герцога Фердинанда!..

Когда крики раздавались очень близко, Анастасия вздрагивала и острее начинала понимать, что это событие может сказаться на ее счастье. Ведь Алексей военный и в числе первых может сложить голову.

Алексей понимал, что им скоро предстоит разлука, может быть, навсегда. Напрасно он планировал свадебное путешествие в Италию, напрасно испрашивал отпуск и получал паспорта, заказывал билеты, отели в агентстве Кука...

Повернули на Знаменскую, где две недели назад, готовясь к свадьбе и началу новой, семейной, жизни, полковник снял квартиру в только что отстроенном доходном доме. Колеса экипажей загремели по булыжнику, показался огромный пятиэтажный дом с двенадцатью колоннами по фасаду. В первой витрине у ворот Настя увидела аптечные склянки и объявления о воде Зельтера, освежающей здоровых и придающей силы больным. Толстый швейцар в галунах распахнул дверь подъезда с хрустальными стеклами, коляска остановилась. Алексей легко спрыгнул на тротуар, откинул ступеньку и чинно подал руку молодой жене. Ему хотелось поднять ее и взбежать единым духом на четвертый этаж, но вместо этого полковник торжественно прошествовал с Анастасией к электрической подъемной машине, впустил в кабину шафера Сухопарова с женой и мальчиком, которому и выпала редкостная удача нажать белую фарфоровую кнопку с цифрой 4. Лифт медленно пополз вверх, щелкая на каждом этаже.

У дверей новой квартиры Соколовых ждали тетушка Алексея, заменившая ему мать, и родители Насти. По обычаю они обсыпали молодоженов овсом, словно конфетти.

Молодежь из второй коляски не стала ждать подъемную машину, а в мгновение ока оказалась на четвертом этаже. Овес еще продолжал сыпаться с Настиного платья и мундира Алексея, у них был несколько растерянный вид, который вызвал взрывы хохота гостей и родственников.

Гостиная, куда все устремились, была полупуста и сияла первозданной чистотой. Самым дорогим украшением ее был рояль - свадебный подарок Алексея Анастасии.

Гостей сразу же попросили в столовую, к свадебному столу. Он был любовно сервирован под руководством тетушки и, хотя и не ломился от разносолов, радовал глаз аппетитными закусками. Два официанта, приглашенные на этот день из ближайшего ресторана "Эрмитаж" на Невском, ждали сигнала открывать шампанское. Гости уселись кто как хотел, хлопнули пробки свадебный обед начался...

Как положено, говорили тосты и кричали "Горько!". Насте было очень весело и радостно от милых лиц людей, собравшихся на ее с Алексеем праздник, и от того, что тетушка Алексея, которая будет жить с ними, такая славная и добрая старушка, и что ее собственная мать, Василиса Антоновна, кажется, от души готова полюбить и понять Алексея...

Но любящим сердцем Настя чувствовала тревогу мужа, видела появляющиеся две поперечные морщинки на его лбу, означавшие, как она уже знала, беспокойство и напряжение мысли. Страх и ожидание опасности начинает закрадываться в ее душу.

Вечерняя прохлада сменила наконец дневной зной. Обед подходил к концу. За окнами виднелась панорама крыш, высоко в светлом вечернем небе реяли ласточки. Казалось, мир и покой опустились на землю. Заканчивался день, который должен был стать самым счастливым для Соколовых.

Но он оказался роковым для мира. Он перевернул судьбы народов и государств, ускорил ход часов истории. Истекали последние мирные дни Российской империи, старой монархической Европы.

20. Петербург, июнь 1914 года

В понедельник, на следующий день после убийства эрцгерцога, Соколов решил явиться к обер-квартирмейстеру генералу Монкевицу, хотя и был в отпуске. Всегда ревностно относившийся к службе, он не мог упиваться личным счастьем, наслаждаться свадебным путешествием в дни, когда решались судьбы России. Империя стояла, по его убеждению, на пороге войны, к которой по-настоящему не была готова. Соколов знал степень боеготовности российской армии, к тому же давно убедился в ограниченности и бездарности многих своих высших начальников, которым гибкость позвоночника заменяла государственный ум и стратегическое мышление.

...Утром, до завтрака, Анастасия и Алексей бродили по полупустым комнатам своей новой квартиры, обсуждая приятный вопрос о том, как они их будут обставлять, какого цвета обивку мебели следует выбрать, чтобы она гармонировала с обоями и гардинами... Они так и эдак прикидывали, как экономнее распорядиться той суммой, которую удалось накопить Соколову до свадьбы, рассчитывали его жалованье на пару месяцев вперед. В каждой комнате обязательно целовались.