Сергей Романюк - Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье Страница 24

Между Воронцовым Полем и Серебрянической набережной реки Яузы

На правом берегу реки Яузы поднимается холм, крутой склон кото рого, подобно соседней Ивановской горке (в районе улицы Забелина), обращен к югу и когда-то был занят садами. На самой бровке холма, там, где сейчас проходит улица Воронцово Поле, возможно, и находилось старинное село Воронцово, принадлежавшее роду тысяцких Воронцовых. Тысяцкими назывались в Москве бояре, управлявшие городом и имевшие большую власть, и часто оказывавшиеся в центре дворцовых интриг: так, Алексей Петрович Хвост был убит в 1357 г. таинственным образом, «неведомо от кого и неведомо кем». Но, как сообщала Ермолинская летопись, говорили, что виноваты бояре: «Еда завтреню благовестят, обретоша мертва на площади лежаща; глаголють же, яко боярьскою думою убьен».

Долгое время тысяцкими в Москве были представители рода Воронцовых-Вельяминовых. При Иване Калите приехал из Владимира Протасий, впоследствии, по сведениям родословной книги, у него был «сын Василий… а был тысяцкой же, а у Василия 4 сына: большой Василий, а был тысяцкой же…». Должность тысяцкого становилась наследственной, и князья старались ограничить их полномочия.

Последний московский тысяцкий Василий Вельяминов скончался своей смертью в 1373 г., великий князь Дмитрий Иванович никого не назначил, но сын его Иван Вельяминов считал, что он займет место отца, и попытался получить поддержку у тверского князя и Мамая из Золотой Орды, однако его интриги закончились провалом. Ивана Вельяминова обманом захватили: «Оболстивше его и преухитривеше, изымаша его в Серпухове и приведоша его на Москву».

И там совершилась первая публичная казнь в Москве на Кучковом поле, у Кремля: «И месяца Августа въ 30 день 3, на память святаго мученика Филикса, во вторник до обеда, в 4 час дня, убиен бысть Иванъ Васильевичь тысяцкий, мечем потят бысть на Кучкове поле у града у Москвы повелением великого князя Дмитреа Ивановича. И бе множество народа стояще, и мнози прослезиша о нем и опечалишася о благородстве его и о величествии его».

После казни сына последнего тысяцкого село перешло к великому князю Дмитрию Донскому; с тех пор оно находилось в роду московских государей и неоднократно упоминалось в духовных грамотах и летописных известиях. Так, в 1504 г. Иван III завещал сыну Василию «селцо Воронцовское на Яузе, где мой двор». Этот загородный двор упоминается еще несколько раз, в частности в 1515 г., когда Василий III, по словам летописи, «приехав в Москву, летовал в Воронцове на своем дворе». Великокняжеский двор с дворцом и садом был окружен избами горожан, обслуживавших его, рядом же стояли мельницы на Яузе и кожевенный завод. Одна из немногих в то время каменных церквей в Москве была построена именно в этих местах — великий князь Василий приказал приезжему архитектору Алевизу возвести в селе каменную Благовещенскую церковь (ее здание, многократно перестроенное, стоит на улице Воронцово Поле, № 16).

Воронцово Поле, дом № 12

Под защитой крепостных сооружений (по линии теперешних Садовых улиц) процветала Воронцовская слобода, упоминаемая в XVII в., — тогда она насчитывала 135 дворов. Здесь же недолгое время существовала и небольшая иноземная слобода, которую населяли поляки и литовцы. В этих местах жили стрельцы, постепенно вытеснившие старых жителей за Яузу, где образовалась новая Воронцовская слобода (в районе нынешней одноименной улицы). Еще в начале XVIII в. весь этот район считался стрелецкой землей полка Степана Стрекалова.

Во второй половине XVIII в. склон к Яузе был занят крупными усадьбами, из которых особенно большой была усадьба екатерининского сановника А.А. Безбородко. Он подарил Павлу I свой дворец в Немецкой слободе, и в возмещение ему «пожалована была в вечное и потомственное владение» земля в этих местах. Безбородко писал, что он собирается «заложить новый дом в Москве на прекрасном и первом в Москве месте, в конце Воронцовского поля, на Яузе, у самого Белого города лежащем, которое достал у княгини Хованской покойный князь Потемкин, а после его купила блаженной памяти Императрица» (Екатерина II. — Авт.). Безбородко заказал проекты нового огромного дома архитектору Джакомо Кваренги, а парка — Николаю Львову, но смерть владельца остановила все работы по строительству. Эта огромная усадьба перешла к его брату, а потом разделилась на много частей. Одна из них оказалась в 1816 г. в руках коллежского асессора А.И. Тессина, дочь которого вышла замуж за Н.Ф. Островского, отца великого русского драматурга. Он приобрел этот большой участок (№ 5, 7, 9), который тянулся вверх по Большому Николоворобинскому переулку на 94 сажени (около 200 метров), у сыновей А.И. Тессина за 11400 рублей серебром по купчей, заключенной 10 апреля 1840 г.

Сначала А.Н. Островский жил в главном доме, стоявшем высоко на горе (№ 7), а со второй половины 1849 г. переселился в небольшой деревянный домик, стоявший прямо напротив Серебрянического переулка. Отсюда он каждый день ходил пешком на Девичье Поле к редактору журнала «Москвитянин» Погодину, занимаясь перепиской, корректурой и составлением мелких заметок. «Это было тяжелое время, — вспоминал Александр Николаевич, — но в молодости нужда легко переносится». Жилище Островского оказалось мало приспособленным для творческой работы. Он сам писал, что «воробинский дом был очень удобен для того, чтобы простудиться (что мною и исполнено), и очень неудобен для того, чтоб писать и даже думать: у меня не было покойного угла, где бы такие операции могли совершаться без помехи».

Однако именно этот скромный домик стал свидетелем рождения всероссийской известности А.Н. Островского-драматурга: с жизнью в нем связано написание таких шедевров, как «Гроза», «Доходное место», «Свои люди — сочтемся». Он стал местом притяжения для многих деятелей русской культуры, тут бывали артисты, композиторы, писатели.

Дом, в котором почти 30 лет прожил Островский, не сохранился — по тому месту, где он стоял, в конце XIX в. проложен Тессинский переулок, названный по владельцам самого крупного участка. В 1867 г. бывшее владение Островского распродается по частям, которые застраиваются различными зданиями.

Внутри современного участка (№ 5) архитектор В.А. Коссов в 1884 г. строит особняк для богатых банкиров Марк. Филипп Марк приехал в Россию из Германии в 1839 г., породнился с семьей Вогау, занимавшейся поставкой самых различных товаров, а его сын Мориц уже вошел в состав руководства фирмой. Позднее Марки занялись и банковским делом, и промышленными предприятиями. В этом особняке с 1916 г. до отъезда за границу (в 1922 г., где он приобрел большую известность не только как пианист, но и постановками опер) жил пианист Исай Добровейн, которого М. Горький пригласил сыграть В.И. Ленину его любимого Бетховена. В доме № 7 помещался Институт питания, в котором с 1930 по 1952 г. работал профессор М.И. Певзнер, основоположник теории лечебного питания.

Этот участок граничит с участком церкви Св. Николая, «что в Воробине», по которой и называются теперь и этот переулок, и соседний Малый Николоворобинский, идущий к Яузскому бульвару.

Название окружающей местности произошло от фамилии стрелецкого полковника Данилы Воробина, чей полк был поселен здесь. Стрельцы же и построили в 1690–1693 гг. церковь, на строительство которой им было пожаловано из казны 550 рублей по случаю «рождения царевича Алексея Петровича и за многие службы». Церковь Св. Николая в Воробине именовалась еще «что на Гостиной горе»: возможно, что здесь были дворы богатых купцов — «гостей». В церкви находился иконостас XVIII в. с древними иконами, а царские врата датировались 1693 г. Храм разрушили летом 1932 г. — он находился на левом углу переулка, примерно там, где сейчас площадка перед бывшим школьным зданием, в котором помещается Министерство юстиции (Воронцово Поле, 4).

На правой стороне Большого Николоворобинского переулка на месте 12-этажного типового жилого строения (№ 4), построенного для слушателей Военной академии, был дом, в котором жил писатель И.Э. Бабель. Он, как и многие другие талантливые писатели, приехал из Одессы и по прошествии нескольких лет получил квартиру из двух комнат на втором этаже деревянного дома. Как вспоминал Валентин Катаев, «он стал оседлым москвичом, женился, поселился в хорошей квартире в особнячке в районе Воронцова Поля и даже стал принимать у себя гостей». Бабель был близок с верхушкой ОГПУ: как признавался он Фурманову, «…чекисты, которых знаю, ну… ну, просто святые люди». Вот эти-то друзья, «святые люди», 15 мая 1939 г. и приехали за ним сюда. Он был на даче в Переделкине, тогда они схватили жену и поехали туда, где и арестовали своего «друга». Бабеля заставили признаться, что он «входил в троцкистскую террористическую группу вместе с Вс. Ивановым, Ю. Олешей, Л. Утесовым, И. Эренбургом и др.», но фамилия Бабеля уже значилась в списке приговоренных к расстрелу, подписанном Сталиным, и финал был предопределен.