Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома - Ника Марш Страница 24

Конечно, были и нехитрые средства, которые использовали для впитывания влаги – ветошь, мох, старые тряпки. Их закрепляли с помощью той же подоткнутой юбки, ведь иных приспособлений просто не существовало. Чуть иначе жили женщины-северянки, которые носили под юбкой порты, вроде мужских, для тепла.

Женской обувью тоже были лапти, но носили и сапоги, а также коты с чулками. Красивой считалась полная нога, поэтому красавицы надевали порой по две-три пары плотных чулок, чтобы лодыжка казалась пухлой. А вот женщины в некоторых русских местностях выставляли на обозрение живот – специально надевали низкий пояс, чтобы с его помощью указать на чадородие. Дескать, опять «в положении!» Любопытно, но была такая же мода и в Европе на рубеже XIV и XV веков. Ее связывают с одной из фавориток герцога Бургундского: молодая и красивая дама хотела показать разницу между собой, пышущей здоровьем прелестницей, и законной супругой герцога, бледной и болезненной принцессой Мишель де Валуа. Когда фаворитка понесла, она не только не скрывала беременность, она всячески выставляла ее напоказ. И это стало модой!

Женщины разных слоев населения, разного возраста старались подчеркивать свой живот. Некоторые носили специальные накладные подушечки, чтобы представить себя беременными! Все это делалось в погоне за культом плодородия и красоты, воспевалась Дева Мария с младенцем, и каждая молодая женщина хотела заявить: она тоже способна произвести на свет потомство!

Разумеется, подушечки под платьем могли носить только замужние дамы. Девушкам такая мода была противопоказана – их ценностью как раз являлось целомудрие. На «Портрете четы Арнольфини», знаменитой картине кисти Яна ван Эйка, очень трудно понять, беременна ли женщина в зеленом платье или она тоже – жертва моды. Но живот там проступает очень явственно. Да и на полотнах Босха или Мемлинга запечатлены женщины тоже с ярко выраженным чревом. Такой была мода!

Крестьянка знала, что плодовитость – одно из главных ее достоинств. Особенно хорошо, если в ее семье рождаются преимущественно мальчики. Земельные наделы давались на сыновей! Поэтому лишний раз упомянуть в беседе о своих детях, показать соседкам, что она беспрестанно в положении – было делом рядовым.

А каких только свадебных нарядов не шили на Руси! И зеленые сарафаны, и красные. Белоснежное платье невесты – не наша традиция. Надевать белое платье на свадьбу и в Европе повсеместно начали только с середины XIX века. До того редкая девушка, собиравшаяся под венец, выбирала такой цвет для наряда. Дело в том, что белый во многих культурах считался признаком… траура. Потому-то венчалась в белом французская королева Анна Бретонская. Схоронив первого мужа, она пошла замуж во второй раз, за следующего правителя Франции. Любви в этом браке не было, только расчет – Анне пришлось сочетаться браком с Людовиком XII, чтобы Бретань, которая была ее наследным владением, осталась в руках французского государя. Поскольку срок траура не вышел, Анна была в белом вдовьем платье.

Белые платья сделала модными именно для свадьбы королева Англии, Виктория. Она выходила замуж за принца Альберта и предпочла фату и платье цвета снега и венок флердоранжа на голове. В XIX веке уже появились журналы мод, и королевский наряд, конечно же, широко обсуждали и старались повторить (как позже стали подражать платьям принцессы Монако, Грейс или Кейт Миддлтон).

Но русская крестьянка наряжалась ярче. Крепкая, румяная, в расшитом сарафане, она была олицетворением жизни – настоящей и будущей.

Глава 7. Вдовушки

Глаза ее были сухи. Руки – жилистые, натруженные. Марфа, сестра Ульянки, вышла замуж в девятнадцать лет. В двадцать стала матерью, а потом появились у нее еще трое детишек. И была она счастлива, и все ладилось, когда пришла в дом беда – пошел рыбачить Трофим да утонул. Теперь Марфа была вдовушкой с четырьмя детками, и в одиночку тянуть хозяйство ей было явно не под силу.

Вдовицы в русском обществе не были редкостью – мужчины умирали во время сражений, от тяжелой работы и хворей. Судьба женщин в этом случае во многом зависела от того, насколько состоятельной была семья. Согласно Первой всеобщей переписи населения 1897 года, число вдов составляло 7,1% от женщин на селе. От местности к местности цифры, конечно, разнились. Например, во Владимирской губернии их было около 10%, а в Ярославской все 12%.

Бездетная вдова чаще выходила замуж во второй раз. Поскольку у нее не было детей, то и прав на имущество мужа она не имела. Возвращалась в отчий дом, где родители старались по возможности поскорее снова выдать ее замуж. Молодые пригожие вдовы без труда находили себе пару, весьма часто они шли в дом таких же вдовых мужчин. Оставшуюся без опоры и без средств вдову могли позвать в семью с сыновьями-подростками. Такие случаи были нередкими – мы уже знаем про историю Саввы Ковригина.

Могла она остаться и в доме свекра, но такое случалось нечасто. После смерти мужа женщина теряла заступника. Она и так-то была чужой для всех, а теперь и вовсе превращалась в постороннюю. «Вдова поклонится и кошке в ножки», – говорит старая русская пословица. Дескать, трудно остаться без поддержки, порадуешься любому доброму слову. «Вдовья доля – плакать вволю», – пословица из XIX века.

Обычно выдерживали минимальный срок траура – сорок дней – и потом уходили. Беременные в трауре порой переезжали к родным, пока не появится на свет дитя. А потом могли опять поселиться у отца и матери своего супруга.

Иное дело – если у вдовицы имелись дети. Тогда они как претенденты на часть имущества оставались у свекра. Бывало, что женщина бросала ребятишек и устраивала свою жизнь заново. Или отношения с родственниками складывались так дурно, что искала любой возможности уйти куда глаза глядят. Порой вдову с детьми соглашался приютить брат или дядя. Тогда работать безмужней жене приходилось в два раза тщательнее: отрабатывать свой хлеб и поднимать детей на ноги. «Детной вдове некогда думать о себе», – гласит народная мудрость.

На селе в целом неодобрительно смотрели на вдовицу, живущую одну. Даже если у нее оставалась земля и дом, немало русских поговорок подчеркивали, что в одиночку женщине не справиться. «У вдовы поле не пахано», – отмечали в деревне. Не сдюжить без мужской руки. А если у вдовы есть дети, то она, воспитывая их по-бабьи, непременно допустит промахи. «Не бери у попа лошади, а у вдовы – дочери», – поучали крестьяне. Дочка вдовы наверняка ленится больше, чем другие ее сверстницы.