Арон Симанович - Распутин и евреи Страница 25

АФЕРА САХАРОЗАВОДЧИКОВ

Сын известного председателя Петербургской синагоги Зив обратился ко мне с просьбой помочь его тестю, Хепнеру, киевскому сахарозаводчику. Хепнер был арестован совместно с сахарозаводчиками Бабушкиным и Добрым. Так началась известная афера киевских сахарозаводчиков. Их обвиняли в продаже во время войны немцам крупной партии сахара и отправки его в Персию. Дело касалось, насколько я мог установить, крупной махинации с сахаром и имело своим началом крупную продажу перед войной. Военные власти старались всех обвиняемых (они все были евреи) привлечь к ответственности за государственную измену. Осуждение их военным судом могло иметь самые нежелательные последствия для евреев, и поэтому считалось необходимым всеми мерами противодействовать обвинению заводчиков. Я советовался с Распутиным. Он согласился помочь арестованным. Зив согласился нести все финансовые тяготы, связанные с благополучным разрешением этого дела. Его первый расход был уплачен в "Вилле Родэ" за кутеж: пятнадцать тысяч рублей. Далее я заинтересовал этим делом и обер-прокурора сената Добровольского, который со своей стороны конферировал с товарищем министра юстиции. Через несколько дней Добровольский посоветовал мне подать через поверенного жалобу на неправильный арест обвиняемых. По мнению Добровольского, процесс подлежал рассмотрению в гражданском суде. Военные же власти держались того взгляда, что произведена спекуляция с сахаром, вредно отозвавшаяся на снабжении армии. Случай был очень тяжелый, и даже Распутин признался мне, что у него нет надежды. Генералы не хотели его даже слушать. Он пояснил мне, что с этим делом я должен один справиться. После долгих споров он все-таки согласился и в дальнейшем меня поддерживать. Чтобы облегчить борьбу, мы дали Добровольскому обещание провести его в министры юстиции, если он нас поддержит. Со своей стороны, он обещал нам распустить комиссию генерала Батюшкина, которая будто бы мешала юстиции. Распутин согласился с этим планом и даже вызвался заинтересовать этим делом царицу. Он действительно сумел так устроить, что Добровольский был представлен царице. При посредстве ее окружения старались ей внушить, что генерал Батюшкин и его комиссия приносят много вреда. Распутин выступал вообще против комиссий, в бесполезной работе которых, по словам Распутина, только тратилось много времени, которое могло быть использовано более целесообразно. Скоро я мог установить, что наша пропаганда в пользу сахарозаводчиков при дворе возымела некоторый успех. Одновременно я предпринимал также шаги и в другом направлении. Я посылал моего друга Розена к отдельным членам комиссии, к которым он как бывший прокурор имел отношение, с поручением выведать положение дела и ход расследования, что ему без особых трудов и удавалось. Таким образом, нам удалось узнать слабые пункты обвинения. От имени дочери Хепнера мы подали на имя царицы прошение о помиловании, в котором мы особенно напирали на слабые стороны обвинения. В прошении указывалось, что сахар был продан немцам еще до войны и отправлен в Персию. Каким путем он оттуда попал в Германию, сахарозаводчикам не известно. Царица послала прошение находящемуся в то время в Ставке царю с просьбой поручить установить действительное положение дела. Николай вызвал генерала Батюшкина в Ставку. Здесь ему сообщили, что он скоро будет сменен с должности председателя комиссии и получит другое назначение. Батюшкин сильно возмутился и пожаловался начальнику штаба Алексееву. Последний посоветовал ему не обращать внимания на эти запугивания и спокойно продолжать свою работу. Батюшкин последовал этому совету, но стал осторожнее и начал добиваться расположения к нему Распутина. Когда я это заметил, я пошел к генералу. Мы имели продолжительный разговор. Батюшкин стал податливее, и нам удалось все дело вырвать из рук военного суда и передать его гражданскому суду. Сахарозаводчики признали себя виновными в спекуляции с сахаром, но отвергли обвинение в государственной измене. Это произошло уже после смерти Распутина. В то время министр юстиции Макаров был уже уволен и вместо него назначен, по моему указанию, Добровольский. Я был в нем вполне уверен и рассчитывал на то, что ему удастся это дело совсем прекратить. Он вызвал к себе киевского прокурора с подробным докладом о ходе расследования. После переговоров с прокурором Добровольский распорядился о прекращении дела. Все же освободить арестованных мне не удалось, так как они были арестованы по распоряжению командующего Юго-западным фронтом Брусиловым, который и слышать не хотел об их освобождении. Он распорядился сослать сахарозаводчиков в Нарымский край. Мы старались оказать на Брусилова влияние, но совершенно безрезультатно Тогда Слиозберг написал царю новое прошение, в котором сахарозаводчики признали себя виновными в попустительстве, благодаря которому германцам удалось переотправить сахар в Германию, и просили о помиловании. Прошение было подано через министра внутренних дел Протопопова. На прошении царь поставил резолюцию, коей хотя сахарозаводчики и не были совершенно оправданы, но судебное преследование против них было прекращено. Она гласила, что, хотя сахарозаводчики и провинились, все же для них будет достаточным наказанием сознавать перед обществом свою вину. Незадолго перед революцией они были освобождены. Это дело имело еще в 1919 году свои последствия в Одессе. Хепнер, Розен и я в числе других беженцев также попали туда. Розен очень нуждался. Розен просил Хепнера выдать ему обещанные в Петербурге его зятем Зивом двести тысяч рублей. Хепнер отказался. Тогда Розен пожаловался бывшему члену комиссии генерала Батюшкина Орлову, который в то время занимал должность начальника контрразведки при генерале Деникине. У него был произведен обыск и при этом найдено мое адресованное ему письмо, в котором я требовал уплаты указанных двухсот тысяч рублей. Хепнера арестовали. В то время Одесса была оккупирована французами. Когда они узнали, что Хепнер в свое время оказывал услуги немцам, они стали к нему относиться весьма подозрительно. Он оставался в заключении до оставления Одессы французами.

МИНИСТР-ПРЕЗИДЕНТ В ВИДЕ ПРИМАНКИ

К началу войны министр-президентом в России был Горемыкин. Старый и совершенно больной человек оставался на своем посту только благодаря своей жене, которая сумела обеспечить себе расположение Распутина. Она постоянно находилась на квартире Распутина и всеми мерами старалась удержать его расположение. Когда Горемыкин все же был смещен, ей удалось все же добиться вновь назначения мужа министр-президентом. Горемыкина приняла на себя, по ее мнению, почетную заботу снабжать Распутина вареным картофелем, который доставлялся Распутину с такой быстротой, что по дороге не успевал остыть. Кроме того, она часто посылала уху, яблоки и белые булочки. Она умела приготовлять картофель десятью способами и этим действительно добилась расположения Распутина. Известный петербургский банкир Дмитрий Рубинштейн, человек очень честолюбивый, высказал пожелание познакомиться с Горемыкиным. Я посоветовал для этой цели пожертвовать Горемыкину для содержания лазарета некоторую сумму денег. По моему совету Рубинштейн через Распутина просил передать Горемыкину для пожертвования соответствующую сумму для лазарета. После этого Распутин представил Горемыкину Рубинштейна. Сумма пожертвования была 200 000 рублей. Госпожа Рубинштейн была назначена начальницей лазарета, и таким путем Рубинштейн имел возможность часто встречать Горемыкина. Это вызывало много зависти среди других финансистов Петербурга, но имело большую пользу для Распутина, так как благодаря этому престиж Рубинштейна сильно поднялся. Он очень гордился знакомством с Горемыкиным и никогда не упускал случая этим похвастаться. Очень часто во время разговора с каким-нибудь лицом, с которым он считался, Рубинштейн звонил по телефону к Горемыкину и справлялся о здоровьи его супруги или заводил с ним какой-нибудь незначительный разговор, чтобы этим импонировать присутствующему при разговоре. Соответствующее лицо тогда распространяло по всему городу слухи о близости Рубинштейна с Горемыкиным, что, конечно, в сильной мере укрепляло положение Рубинштейна. Рубинштейн приобрел большинство акций известного банкирского дома Юнкер и К° Началась эта операция блестящим балом, на который в числе других был приглашен очень богатый киевский сахарозаводчик Лев Бродский. Рубинштейн надеялся его также привлечь к участию в покупке акций. Ему это удалось. Когда Бродский на балу Рубинштейна увидел министров Горемыкина и Протопопова, Распутина и ряд других высокопоставленных лиц и ему пришлось подслушать дружественные разговоры хозяина дома с влиятельными министрами, он согласился участвовать в покупке акций на несколько миллионов рублей. Рубинштейн умел выдвигать себя на первый план. Он не скупился большими пожертвованиями на благотворительность. Я находился с ним в хороших отношениях и часто помогал ему в его делах. Его сближение с Распутиным состоялось через меня. Рубинштейн расценивал знакомство с Распутиным очень высоко. Поэтому он охотно отзывался на мои просьбы о помощи бедным евреям. Со своей стороны я также старался быть ему полезным и всюду его рекомендовал для финансовых операций.