Василий Ключевский - Полный курс русской истории: в одной книге Страница 25

В качестве дани с подвластных племен брали меха, мед, воск, а также рабов – это был отличный русский товар. Его было так много, что русам даже удалось сбить цены на рынке рабов, славянские рабы уходили там по смешной цене. Торговые отношения между русами и греками закреплялись в договорах, из которых до нас дошло буквально несколько. Договора заключались при Олеге, при Игоре, при Святославе, оговаривая наилучшие условия торговли. В качестве товаров упоминается даже хлеб – известие редкое и интересное, поскольку показывает, что Днепровская Русь к этому времени уже смогла неплохо освоить земледелие. Собственно, и русские походы на Константинополь (а их со времени Олега до времени Ярослава было шесть) тоже связаны с торговлей, все эти походы наряжались после известия о каком-то дурном обхождении с русскими купцами, так что походы на Византию и войны с греками – это в чистом виде торговые войны. Все договоры с Византией – это, по сути, торговые договоры. Скажем так, потеряв вместе с Хазарией прежний восточный рынок, русы нашли для себя другой – византийский. Вот почему они так стремились удержать этот рынок и оговорить для себя наилучшие условия.

«Ежегодно летом, – говорит Ключевский, – русские торговцы являлись в Царьград на торговый сезон, продолжавшийся 6 месяцев; по договору Игоря никто из них не имел права оставаться там на зиму. Русские купцы останавливались в предместье Константинополя у св. Мамы, где находился некогда монастырь Св. Маманта. Со времени того же договора императорские чиновники отбирали у прибывших купцов княжескую грамоту с обозначением числа посланных из Киева кораблей и переписывали имена прибывших княжеских послов и простых купцов, гостей, „да увемы и мы, – прибавляют греки от себя в договоре, – оже с миром приходят“: это была предосторожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в Царьград русские пираты. Русские послы и гости во все время своего пребывания в Константинополе пользовались от местного правительства даровым кормом и даровой баней – знак, что на эти торговые поездки Руси в Константинополе смотрели не как на частные промышленные предприятия, а как на торговые посольства союзного киевского двора… Торговые послы Руси получали в Царьграде свои посольские оклады, а простые купцы месячину, месячный корм, который им раздавался в известном порядке по старшинству русских городов, сначала киевским, потом черниговским, переяславским и из прочих городов. Греки побаивались Руси, даже приходившей с законным видом: купцы входили в город со своими товарами непременно без оружия, партиями не больше 50 человек, одними воротами, с императорским приставом, который наблюдал за правильностью торговых сделок покупателей с продавцами; в договоре Игоря прибавлено: „Входяще же Русь в град, да не творят пакости“. По договору Олега русские купцы не платили никакой пошлины. Торговля была преимущественно меновая: этим можно объяснить сравнительно малое количество византийской монеты, находимой в старинных русских кладах и курганах. Меха, мед, воск и челядь (то есть рабов) Русь меняла на паволоки (шелковые ткани), золото, вина, овощи. По истечении торгового срока, уходя домой, Русь получала из греческой казны на дорогу продовольствие и судовые снасти, якори, канаты, паруса, все, что ей надобилось».

Договора также указывают, что Русь обязывалась сдерживать набеги опасных для Византии народов. Такое тесное сотрудничество с Византией за несколько веков стало требовать уже и иного культурного наполнения. Вот почему при князе Владимире Днепровская Русь приняла христианство от Византии.

Печенеги

Практически все первые князья Днепровской Руси вынуждены были защищать границы государства от набегов степняков, первыми в ряду этих врагов стояли печенеги, на совесть которых летопись отнесла смерть князя Святослава. Отвоевав с Византией за Болгарию, которую этот князь желал присоединить к своему государству, и заключив после неудачного сражения мирный договор с греками, Святослав был убит печенегами по дороге домой, а из его черепа, как повествует летопись, степняки сделали чашу для вина. О том, что собой представляли печенеги и какую опасность представляли, писал Константин Багрянородный, он этих степняков именует пачинакитами.

«[Знай],– советует он своему сыну, – что и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами. Ведь они покупают у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось. Но и против удаленных от их пределов врагов росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность – в то время когда росы удалятся от своих [семей],– напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться… Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры, посылать отсюда к ним каждый год апокрисиария с подобающими и подходящими дарами для народа и забирать оттуда омиров, т. е. заложников, и апокрисиария, которые прибудут в богохранимый этот град вместе с исполнителем сего дела и воспользуются царскими благодеяниями и милостями, во всем достойными правящего василевса. Поскольку этот народ пачинакитов соседствует с областью Херсона (греческая колония на берегу Черного моря), то они, не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять… Но каждый херсонит сумеет договориться с любым из пачинакитов при соглашении или уступит его настояниям. Ведь, будучи свободными и как бы самостоятельными, эти самые пачинакиты никогда и никакой услуги не совершают без платы…»

Соседние народы, не только ромеи, предпочитали жить с печенегами в мире. Так поступали и жители Херсонеса, и болгары, и турки, и русы. Тем не менее русам приходилось постоянно держать войско наготове. Киев, дабы печенеги его не разорили, был укреплен валами, а потом на речке Стугне были построены укрепленные городки, чтобы предотвратить набеги кочевников. Византийцы проповедовать святое Писание к печенегам не посылали, зато латиняне попробовали. Одного такого миссионера в 1006 году до границы с печенегами проводил сам киевский князь Владимир. Впрочем, дело так ничем для миссионера не кончилось. Печенеги в Христа не уверовали.

Неславянские народы Днепровской Руси

Кроме войн на границах, князья занимались активно и упрочением власти внутри своего государства. Это приходилось делать, поскольку постепенно в состав днепровской земли вошли народы никоим образом не славянские – чудь, мурома, весь, меря, не имеющие своих городов. Город – основа княжеской власти в Древней Руси. Опираясь на горожан и превращая их наиболее богатую часть в бояр, князья, во-первых, переводили на свою сторону наиболее активных и уважаемых людей из присоединенных племен, а во-вторых, внедряли на территорию племени вооруженную силу. Таким образом, города были опорой киевского князя на дальних рубежах его земли. Так что неудивительно, что к XI веку в земле покорной Киеву чуди вырос Дерпт (Юрьев), муромы, мери и веси. Муром, Ростов и Белозерск, на берегу Ворсклы – Ярославль, на Клязьме – Владимир Залесский, на Буге – Владимир Волынский. Но распространить правильное влияние на жителей вне городов было куда как сложнее. Все названные племена в XI веке практически поголовно оставались язычниками, и в XIII веке мы видим ту же картину, даже в XV веке они продолжали молиться местным языческим божкам.

Процесс цивилизации шел сложно. Со славянским населением были ровно те же проблемы. В городах строили церкви, в деревнях продолжали молиться по-старому, то есть как язычники. Но для усиления княжеской власти требовалось провести единую для всего народа доктрину богоданности киевского князя, чтобы само его существование можно было рассматривать как великое благо для внутреннего порядка в государстве, а не только как военную силу для охраны внешних границ. Этому должна была помочь христианизация славянского и неславянского населения, а также унификация образа жизни и образа мысли подданных. Недаром князь Владимир «часто с великим смирением советовался с отцами своими епископами о том, как уставить закон среди людей, недавно познавших Господа». С чем приходилось бороться, ясно из такого пассажа о современных Нестору половцах:

«Так вот и при нас теперь половцы держатся закона отцов своих: кровь проливают и даже хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту – хомяков и сусликов, и берут своих мачех и невесток, и следуют иным обычаям своих отцов».

Иные обычаи своих отцов имели во время Владимира и его славяне. Но гораздо больше его волновало, что подвластный народ не слишком доволен своим положением и держится «старины», недаром он советовался с епископами «о необходимости… казнить разбойников, потому что он поставлен от Бога казнить злых и миловать добрых». Вполне понятно, что разбойником для князя мог оказаться не какой-то лиходей, а житель его земли, не желающий следовать установлению порядка твердой руки и не видевший в крещеном князе ровно никакой богоданности.