Александр Кадетов - Выстрел по «Ледоколу». Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» Страница 25

Кстати, в частной беседе с одним бывшим работником ГРУ сам Резун сказал, что название «Аквариум» ему подсказал все тот же удачливый генерал-бизнесмен. В тот далекий октябрьский день 1974 года, когда группа офицеров наблюдала за подготовкой к ноябрьскому параду войск Московского гарнизона из здания ГРУ на шестом этаже, молодой человек с пышной шевелюрой русых непослушных волос произнес: «Мы смотрим отсюда на репетицию войск, как из аквариума». Резун вспомнил эти слова своего наставника и так образно назвал ГРУ. При желании генерал может подать в суд за плагиат и выиграть дело. Чем черт не шутит в наши дни!

Отъезд

Поздней осенью 1974 года поезд Москва — Берлин отправлялся от Белорусского вокзала. В составе поезда был один вагон «СВ» Москва — Базель, в котором ехал в свою первую загранкомандировку в Швейцарию Владимир Резун с женой Татьяной и двухлетней дочерью Оксаной.

Погода была прескверная, шел мокрый снег, дул промозглый северный ветер. Стояла та неприятная погода, которая бывает в Москве в межсезонье: еще на землю не лег снег, на улице сыро и холодно.

Большие круглые вокзальные часы при входе на перрон показывали только 17.00, но уже стемнело. До отправления поезда оставалось тридцать минут. Объявили посадку.

Перед отъездом из дома, по русскому обычаю, выпили по маленькой на посошок в узком кругу друзей. Резунов до вагона провожал только отец Владимира Богдан Васильевич, который специально приехал из Черкасс. По строгим правилам конспирации друзья не провожали. Резуны на такси подъехали к вокзалу, носильщик помог поднести к вагону их скромный багаж. Долго прощались с отцом на перроне. Наконец поезд тронулся. Можно было расслабиться, отдохнуть и прийти в себя от забот, которые свалились на голову молодым супругам перед отъездом. Столько было волнений, забот, беготни, столько надо было в короткое время переделать дел, запомнить различных наставлений и поручений. Вагон был полупустой. Кроме них было несколько иностранцев и небольшая группа соотечественников из Министерства внешней торговли СССР, ехавших в Цюрих на какие-то коммерческие переговоры. Резуны занимали отдельное купе с туалетом, умывальником, мягкими диванами, зеркалами. Все это было необычно. Они еще не привыкли к роскоши. Но надо было привыкать: в кармане лежал зеленый паспорт советского дипломата, направлявшегося на ответственную дипломатическую работу в советское представительство ООН в Женеву.

Перед отъездом, как было принято в нашей бюрократической системе, все делалось в страшной спешке. Надо было встать на голову, чтобы успеть переделать все дела, пройти бесчисленные комиссии и собеседования в различных инстанциях: на Старой площади, в ГКНТ, в управлении, в кадрах, в политотделе ГРУ, у начальника направления, в Информации; поговорить перед дорогой с самым главным человеком — с офицером участка, который в силу своих должностных обязанностей занимался отъезжающими и больше всех знал о деле. Очень важно было получить последние напутствия именно от него. Именно он рассказал Резуну о старой доброй традиции брать с собой буханку черного хлеба и селедку для товарищей. Владимир по достоинству оценит этот совет, когда на тонко нарезанные ломтики ржаного хлеба разложит кусочки жирной селедки и увидит, как засветятся глаза сослуживцев, получивших привет с родной земли. Но это будет позже.

Почему-то больше всего Резуну запомнилась беседа в политотделе ГРУ. Ему была назначена беседа с заместителем начальника политотдела по оперативной работе. Конечно, таких молодых, впервые едущих за рубеж начальник политотдела не принимал. К нему на беседу приглашались солидные персоны: резиденты, военные атташе, советники, редко заместители резидентов. В канцелярии политотдела молодой капитан, восседавший с важным видом за столом, узнав у Резуна о цели визита, попросил присесть и подождать, сказав, что Валерий Иванович, так он назвал заместителя начальника политотдела, занят — у него посетитель.

Через некоторое время между молодыми людьми завязался непринужденный разговор.

— Вы на беседу к Валерию Ивановичу перед выездом в загранкомандировку? — поинтересовался молодой капитан.

— Да, — ответил Резун.

— Не волнуйтесь, — успокоил дежурный офицер. — Валерий Иванович у нас очень хороший человек, бывший суворовец, интеллигент, любит и поддерживает молодых офицеров.

— Он суворовец? — вырвалось невольно у Резуна.

— Да, он, как и я, кадет. Окончил Воронежское суворовское военное училище. Свой парень в доску, — несколько фамильярно, по-панибратски отвечал капитан.

— Воронежское? — удивился Владимир и продолжал: — Так я тоже окончил Воронежское.

— Так ты кадет? — обрадованный капитан сразу перешел на «ты». — Тогда тебе нечего бояться, ты быстро с ним найдешь общий язык. Валерий Иванович начнет вспоминать свою кадетскую юность. Это его любимый конек. Ведь он кадет военного розлива, был сыном полка, получил во время войны медаль «За отвагу», в партизанах мальчишкой воевал, ходил в разведку. Узнав, что ты тоже кадет, да еще из Воронежского училища, он забросает тебя вопросами. У вас пойдет долгий братский разговор. А я окончил Казанское. Такты что, после «консерватории» (Военная академия Советской армии (жаре.) — Л.К.) первый раз в загранку? — поинтересовался он.

— Да, — кивнул Резун.

— Куда едешь-то?

— В Швейцарию.

— Под «крышу» или в аппарат ВАТ (аппарат военного атташе при посольстве в иностранном государстве. — А. К.)?

— Нет, под «крышу», в международную организацию при ООН.

— Это хуже, старик, — со знанием дела сказал капитан. — Я в первой командировке работал в аппарате ВАТ. Знаешь, я тебе скажу по секрету, ты поначалу не шустри, не надрывайся, хотя у тебя и диппаспорт. Попадешься, загремишь под фанфары, и никто не заступится, закончится, считай, твоя карьера в ГРУ, никому ты не будешь нужен, станешь невыездным. В аппарате ВАТ, конечно, спокойней. Сиди, стриги газеты и журналы, пописывай, да и платят больше, чем «крышевикам». Я вот посижу здесь до лета, потом махну в ВАСА и во вторую. Конечно, поеду только в аппарат военного атташе. Ты на какую должность-то едешь?

— Атташе посольства (низшая дипломатическая должность в посольстве. — А.К.), — отвечал Резун.

— Негусто после окончания «консерватории». Тебя обидели, старик, — проговорил он, скептически посмотрев на Резуна. — Это самая низкооплачиваемая должность, самый низкий дипломатический ранг. Но ничего, — утешил капитан, — потихоньку за время командировки дослужишься до третьего секретаря посольства. Вообще-то тебе и так повезло: попал в такую благодатную страну. Там житуха безбедная, все есть, валюта твердая, страна нейтральная. КРО (контрразведывательные органы. — А.К.), думаю, сквозь пальцы смотрят на мышиную возню разведок. Это не Франция, где за мной «наружка» по пятам ходила. Затылок всегда был горяч от их взглядов. Покоя не давали. Накопишь за командировку на «Волгу» и кооперативную квартиру, поди плохо. Машину-то умеешь водить?

— Обижаешь, конечно, умею, я же танкист, — ответил с гордостью Резун, задетый за живое вопросом нахального капитана. Уж в чем в чем, а в технике он считал себя специалистом.

— А ты что заканчивал, танковое училище? — продолжал лезть в душу уже порядком надоевший Резуну работник политотдела.

— Нет, я окончил КВОКУ — Киевское высшее общевойсковое командное училище, — ответил Резун.

— Не может быть! — чуть не вскричал капитан, вставая и протягивая руку. — Я тоже окончил КВОКУ. Ты когда кончал? Разведфакультет?

— Я окончил в 1968 году, разведывательного факультета тогда в училище не было, я учился на общевойсковом факультете, на Брестлитовском проспекте, 4, — ответил обрадованный Резун. Капитан уже не казался ему таким болтливым и надоедливым.

— Ну, старик, это просто здорово, — продолжал восторженно капитан. — Мы с тобой больше чем братья. У тебя тактику кто преподавал на курсе?

— Тактику майор Полянский. Классный мужик, свой в доску, кадет. Его все очень любили и уважали, пользовался у нас большим авторитетом.

— Да, хороший был мужик. Умница. Он и у нас преподавал тактику, — проговорил с грустью в голосе капитан.

— Почему был? — настороженно спросил Резун.

— А ты что, ничего о нем не знаешь? — удивился офицер. — В 1970 году, по-моему, он на занятиях по тактике в нашем учебном центре под Киевом попал в аварию. Ехал на БТР, машина перевернулась. В результате Полянский потерял зрение, ослеп на оба глаза. Недавно вышла его книга «Суворовцы». Рекомендую прочитать. А комбат у тебя случайно не подполковник Кутний был, по кличке Тупой?

— Да, подполковник Кутний, только мы его звали Зараз. Ох и хлебнули мы с ним горя. С ним связано столько различных историй. Он любил раздавать курсантам наказания. Меньше пяти нарядов вне очереди и десяти суток ареста на гауптвахте не давал. При этом всегда вставлял свое любимое словечко: «Зараз пять нарядов вне очереди!» или «Зараз десять суток гауптвахты!» Помнишь наши паркетные полы в казарме метров сто в длину. За наряды вне очереди приходилось вместо зарядки драить паркет до блеска или мыть сортиры опилками. Зараз всё грозился некоторых недисциплинированных послать после окончания училища служить туда, куда Макар телят не гонял. Бывало грозился: «Будешь в гальюн по веревке ходить».