Юрий Веремеев - Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы Страница 25

« Многие военачальники утрату проводной связи расценивают как утрату связи вообще, хотя у них имеется вполне достаточно радиосредств…».

Это подтверждается цитатой из докладной записки ОО НКВД 1-й Ударной армии от 14.02.1942:

« В 71-й стрелковой бригаде в батальонах имеются радиостанции 5-ДК, но они совершенно не используются, за отсутствием специалистов. Носимые радиостанции 5-ПК также не используются в связи с тем, что связисты, прикрепленные к ним, не умеют ими пользоваться…»

Рассмотрим положение с проводной связью в канун войны.

Войсковая проводная связь (т. е. обычная связь по телефону и телеграфу) полевыми кабельными линиями могла обеспечивать связь на уровне взвод – рота – батальон – полк – дивизия.

Выше задача обеспечения связью, особенно дальней, возлагалась на стационарную телефонно-телеграфную связь Наркомата связи (Приказ НКО № 052 от 26.03.1940). Наркомат в случае войны должен был практически полностью переключиться на обслуживание армии. Во всяком случае, в прифронтовой зоне.

Стоит напомнить, что к июню 1941 года телефонно-телеграфная связь Наркомата связи (НКС) в Прибалтике (особый Прибалтийский округ), представляла собой сеть, оставшуюся от самостоятельных прежних государств Эстонии, Литвы и Латвии со всей ее материальной частью, узлами связи и обслуживающем персоналом.

В зоне особого Западного округа (Западная Белоруссия) были задействованы телефонно-телеграфные линии и аппаратура прежнего польского государства.

На Юго-Западном направлении значительная часть стационарной системы связи осталась либо от прежней Польши (Западная Украина), либо от Румынии (присоединенные к СССР Буковина и Бессарабия).

Персонал связи этих регионов в большей части не горел особым желанием обслуживать связь «советских оккупантов» в условиях войны. Они не чувствовали себя советскими гражданами, эта война для них была чужой.

Кроме того, немцы постарались внедрить свою агентуру в систему связи Прибалтики и бывшей Польши, что оказалось сделать совсем нетрудно. Поляки и прибалты охотно соглашались на вербовку, предполагая, что в случае войны их территории быстро окажутся под властью немцев, в то же время они были крайне недовольны своим социальным положением, уровнем зарплаты и прочих материальных благ, когда оказались под властью большевиков.

Добавим к этому тот факт, что в руках немцев имелись совершенно точные координаты всех узлов связи, кабельных и воздушных линий связи на территории бывшей Польши и стран Прибалтики, потому что в Литве, Латвии, Эстонии и Польше организацией и развитием телефонно-телеграфной связи в 30-е годы занималась в основном немецкая фирма Телефункен. Сведения о старых военных линиях связи в этих странах немецкая разведка получила полностью от бывших военнослужащих армий этих стран. Места дислокации частей Красной Армии и штабов в приграничных зонах немецкая разведка отлично знала от своей многочисленной агентуры.

За несколько суток до начала войны на нашу территорию были заброшены спецгруппы диверсионного полка «Бранденбург-800» с задачей нарушить телефонно-телеграфную связь Красной Армии как путем простого перерезания кабелей, так и саботажем силами своей агентуры на узлах связи. Часть групп была посажена в засады с задачей уничтожать делегатов связи РККА. Действовать они должны по получении определенного сигнала (что интересно – так это то, что сигнал был разослан по тем же самым линиям связи).

Таким образом, управление войсками с началом боевых действий не могло быть не нарушено. Это было неизбежно.

Особенно тяжелыми оказались последствия нарушения управления войсками в полосе Западного фронта. На Юго-Западном, Северо-Западном фронтах полки и дивизии в значительной мере вступали в бой неорганизованно, разрозненно. Они не могли ни доложить обстановку, ни получить необходимые разъяснения, ни разумные и своевременные указания. Штабы армий и фронтов просто не знали, что делается в полках и дивизиях, и руководить боевыми действиями не могли.

Совсем иная обстановка сложилась там, где телефонно-телеграфная связь НКС сохранялась. Это Северный фронт. На севере немцы за всю войну далее чем на 30 км продвинуться так и не смогли.

Почему руководство НКО, командование округов, корпусов и дивизий приграничных округов пренебрегло этой явной грозной опасностью, так и остается до наших день неясным. Так как утрата управления войсками – это самое страшное, что может произойти с любым командиром.

И это при том, что ведомство Лаврентия Берии (НКВД), хорошо знавшее, кто сидит на телефонных коммутаторах, у телеграфных аппаратов, неоднократно предупреждало руководство Наркомата обороны, Наркомата связи, командующих округами о ненормальном положении в области связи. Что мог сделать Берия? Только арестовывать выявленную агентуру врага, оставляя узлы связи НКС в приграничьи вообще без обслуживающего персонала. В результате в ЦК ВКП(б), Сталину шли многочисленные жалобы и протесты НКС с просьбами унять слишком ретивого (по их мнению) наркома внутренних дел.

Нарком связи еще можно понять. Специалистов связи остро не хватало даже внутри страны и достаточно быстро заменить персонал на вновь приобретенных территориях просто не представлялось возможным.

Военные же просто закрывали на это глаза. С одной стороны, они, очевидно, не знали, как разрешить ситуацию. Радиостанций мало, качество радиосвязи скверное, а нарушить проводную связь агентуре врага очень просто. Тем более, что правительство и не давало армии в достатке нужные материалы и средства, указывая на то, что дальней связью в интересах армии должен заниматься НКС.

От автора. Замечу, что почти такое же положение со связью сохранялось до последнего дня существования Советской Армии, т. е. в 1991 году, спустя 60 лет после того, как на этом обожглись. Даже в мирных условиях, чтобы дозвониться по линиям Минсвязи СССР из штаба Приволжско-Уральского округа из Самары (1989 год) и передать срочное распоряжение штабу армии в Екатеринбурге уходило от 30 минут до 2 часов.

Очевидно, те наши генералы наивно полагали, что в случае проблем со связью им будет на кого свалить, забыв, что с них никто и никогда не снимет ответственности за сохранение управляемости подчиненными. Эта наивность стоила генералу Павлову и нескольким другим генералам Западного фронта жизни. Сколько в результате потери управления войсками погибло красноармейцев, офицеров? Впрочем, особенно винить генералов в этом тоже сложно. В значительной мере такое положение с организацией связи сложилось объективно. Что тут можно было предпринять, лично я не знаю.

Танковые объединения

Другой фактор, который, несомненно, значительно повлиял на ход сражений 1941–1942 годов, состоял в том, что немцам удалось, в отличие от других армий, довести до логического завершения танковые объединения (танковые корпуса и танковые армии (группы).

От автора. Многие полагают, что танковая дивизия – это одни только танки. Как танковая рота – 10 танков с экипажами и ничего больше. А много таких рот составляют танковую дивизию. Отнюдь. К 1941 году танковая дивизия вермахта имела по штату от 147 до 299 танков, т. е. настоящих танкистов в дивизии было от 735 до 1 495 человек. И это при общей численности танковой дивизии 15 600 человек. Кем же были все остальные военнослужащие в этой дивизии? Неужто это все повара, ремонтники и прочий обслуживающий персонал? Конечно, нет. Кроме одного танкового полка танковая дивизия имела два мотопехотных полка, три артиллерийских дивизиона (батальона) и несколько батальонов боевого обеспечения (саперный, связи, разведки и пр.). То есть танки – это был главный боевой инструмент дивизии, но не единственный.

Все части танкового соединения (включая и тыловые) были моторизованы и имели ту же подвижность, что и танковые полки. Вот эта равная подвижность и обеспечивала танковым объединениям возможность легко взламывать любую оборону и быстро закрепляться на достигнутых рубежах. А уж потом подошедшая пехота закрепляла достигнутый рубеж надежно и прочно.

Свои танковые объединения и их тактику немцы имели возможность опробовать в войне против Польши и довести до совершенства в войне во Франции. Дальнейшие сражения Второй мировой войны показали, что удовлетворительного инструмента противодействия танковым ударам не существует.

Вместе с тем танковые объединения, этот превосходный инструмент наступления, в обороне являются не совсем достаточным средством. Значит, всю свою силу они могут проявлять, только если данная сторона держит боевую инициативу в своих руках. Отсюда следует, что даже если в СССР своевременно бы были созданы танковые дивизии и корпуса, сыграть решающую роль в сражениях 1941-го они не смогли бы.

Инициатива всегда в руках нападающей стороны, а нападающими были немцы. Поэтому всю тяжесть оборонительных сражений взяла на себя советская пехота. И ей же в тяжелейших боях 1941-го пришлось переламывать обстановку в свою пользу. А вот когда РККА перехватила инициативу, то советские танковые армии начали успешно громить немецкую оборону куда успешнее, чем это делали немцы в 1941-м. И немцы тоже ничего не смогли противопоставить танковым соединениям.