Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Янега Элеанор Страница 25

На случай, если вдруг истории Иезавели и ужасов Великого потопа будет недостаточно, чтобы отвадить женщин от косметики, средневековые авторы решили подчеркнуть, как связано ее использование с дьявольскими происками. Здесь снова на сцену выходит кавалер де Ла Тур Ландри, на сей раз он предлагает дочкам историю о прекрасной принцессе, чья красота принесла ей славу, воздыхателей и богатства. Но вместо того, чтобы оставаться чистейшей эманацией воли Божьей, принцесса старалась улучшить и без того прелестный облик косметикой. С годами ее красота начала меркнуть, и чем дальше, тем больше притираний употребляла принцесса, чтобы сохранять прекрасные черты, но ее лицо все равно начало увядать. В этом месте кавалер уверяет дочерей, что «Слышал я от многих, что, когда она умерла, лицо ее так страшно изменилось, что никто не мог взять в толк, что оно такое или какая порча поразила его; ибо оно ничем не походило на лицо той женщины, равно как и никто не узнавал в этом лицо человека, столь отвратительным оно было и столь жутко было взирать на него. И я склоняю свой ум к тому, что причиной этому явлению послужили не иначе как многие слои притираний, коими она обременяла свои черты»106.

Кокетка и демон тщеславияГравюра Дюрера к немецкому переводу книги де Ла Тура Ландри

Некоторые богословы считали уместным рассуждать о настоящих жертвах косметики: о мужчинах. Так, в XII веке по меньшей мере двое теологов, француз Петр Кантор (ум. 1197) и, предположительно, его ученик, англичанин Фома Чобхэмский (ок. 1160–1236), решали трудный вопрос о том, как поступать мужчинам, если они добросовестно воспользовались услугами жрицы продажной любви, а потом вдруг выясняли, что она была накрашена. Оба просвещенных ума пришли к согласию, что в этом случае клиент, нанявший для любовных утех подобную женщину, в сущности был обманут. Любая женщина, изобличенная в использовании косметики для завлечения клиентов, торговала поддельным товаром и была обязана вернуть уплаченные ей за секс деньги107.

В мусульманском мире соблазнительная сила косметики вызывала похожие опасения, и в особенности это касалось духов. Законоведы взялись разрешить вопрос, какими веществами женщинам дозволительно умащать себя, и пришли к заключению, что им не возбраняется с помощью красок прихорашивать лица, однако эти вещества не должны быть сильно парфюмированными. Легкие духи, аромат которых мог почувствовать только тот, кто находится в непосредственной близости от женщины (то есть ее муж), считались приемлемыми. А что объявлялось неприемлемым, так это парфюм, оставляющий шлейф и потому рождающий соблазн. Если женщина пренебрегала указанными правилами, ей грозили серьезные последствия, поскольку по закону «надушенная женщина, проходящая мимо группы мужчин, чтобы привлечь их внимание к своему аромату, повинна в прелюбодействе»108.

На женщин, которые все же поддались соблазну и прибег-нули к косметике, со всех сторон обрушивались порицания. Если женщина решалась улучшить свою внешность сторонними средствами, она сталкивалась с последствиями своего проступка, определяемыми теологическими и правовыми нормами. Причем эти последствия касались не столько женщин, сколько мужчин, которых они могли обмануть и совратить благодаря своим уловкам. Более того, накрашенные женщины могли спровоцировать настоящий полновесный

Женский портретНеизвестный художник, Богемия, XV в.

Апокалипсис, на худой конец — довольно крупное наводнение. В любом случае всем было ясно, что ради сохранения общественного порядка надлежало сурово грозить женщинам неотвратимыми правовыми последствиями.

Однако как ни пугали средневековых женщин законом, они, надо полагать, всё же проявляли живой интерес к косметике. Руководства по нанесению макияжа и окрашиванию волос дошли до наших дней в огромных количествах. «Тротула» представляла особенную ценность для женщин, заботящихся о красоте и пытающихся подражать идеалу. Таких женщин «Тротула» наставляла осветлять волосы до белокурого оттенка, для чего предлагала не менее семи разных способов, из которых читательница могла выбирать подходящий, в зависимости от доступности ингредиентов109. Также книга предлагала семь различных способов выбелить лицо, а еще рецепт защиты от солнечного загара. Чтобы добиться необходимой красноты щек, женщина могла воспользоваться румянами, составленными из бразильского дерева, розовой воды и ква-сцов110. Желаете алых благоухающих губ, как в мужских мечтах? Пожалуйста: смешайте мед с огурцом и розовой водой, поставьте на огонь и кипятите, пока не упарится111. Может, мужчины этого и не одобряли, но женщины теми или иными путями стремились соответствовать стандартам женской красоты, которые мужчины сами же для них установили.

В косметических ухищрениях тоже четко просматривается классовый элемент. Наслаждаться естественной белизной кожи могли лишь женщины, которые бóльшую часть времени проводили в помещениях. Крестьянки трудились на открытом воздухе круглый год, в любую погоду и безо всяких средств с SPF. О какой белоснежности лица могла идти речь, если большинство женщин Средневековья всю жизнь доили коров, откармливали домашнюю птицу и собирали урожаи в полях? Именно поэтому попытки осветлить кожу осуждались не только для того, чтобы противодействовать гипотетическому моральному падению женщин, но и для того, чтобы ставить на место бедных простолюдинок, если они забывались.

Миниатюра из Часослова 1460 г.

Притом что волнения по поводу моральной пагубности косметики кажутся чрезмерно паническими, сильнее всего мужчин тревожило другое ухищрение женщин, менявшее их внешность. Депиляция, о ее моральной опасности яростно писали десятки мужчин. Но их беспокоили не столько женские ноги и подмышки, сколько женские лица. Уж очень желанными представлялись мужскому воображению дугообразно приподнятые брови и чистый высокий женский лоб, и потому мужчин страшила мысль о том, что всего этого можно было добиться с помощью уловок.

Вот и у рыцаря де Ла Тур Ландри, что неудивительно, нашлись истории, призванные рассказать его дочкам об опасностях, которые они рискуют навлечь на себя, если будут выщипывать лишние волоски на своих лицах. Он вспоминает историю некоего рыцаря, вдовца, горько оплакивавшего свою почившую супругу. Желая пообщаться с ней и убедиться, что ее душа упокоилась с миром, он нанял молиться за ее душу одного отшельника. Честный отшельник столь истово молился об усопшей, что ангел даровал ему видение, показавшее, как протекает ее загробная жизнь, — к его удивлению, несчастную пытали демоны:

Он узрел, как демон вцепился ей в волоса и в косы одним из своих когтей, точно терзающий добычу лев… а потом всадил кинжалы и раскаленные иглы в ее брови и в виски и в ее лоб прямо до самого мозга, и несчастная страждущая пронзительно вскрикивала от боли всякий раз, как в нее вонзалось раскаленное железо… А когда она исстрадалась, претерпевая эти мучения, длившиеся весьма изрядное время, к ней явился другой демон, еще омерзительнее прежнего, с огромными торчащими наружу безобразными клыками, и ими он впился ей в лицо и начал глодать и жевать его, а после приволок огромные горящие головешки и жег ее и тыкал ей в лицо так безжалостно и болезненно, что бедный отшельник сам сотрясался от страха и омерзения112.

По какой же причине несчастная подвергалась пыткам? Оказывается, она выдергивала волоски во всех местах, куда теперь ее так беспощадно разил кинжалом демон, и ангел определил это наказание как «вполне заслуженное». Неудивительно, что встревоженный кавалер настойчиво предостерегает своих дочерей от безрассудных попыток подделать свою красоту в угоду ожиданиям общества.