Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918 Страница 26

Готовясь к перевороту, большевики развернули пропагандистскую кампанию в войсках Петроградского гарнизона и прифронтовых частях. Ответственность за ее проведение была возложена на Военную организацию, у которой, согласно одному коммунистическому источнику, были агенты и ячейки примерно в 75 % частей гарнизона88. От них поступала информация о настроениях в частях, через них велась антиправительственная и антивоенная пропаганда. У большевиков было мало прямых сторонников среди военнослужащих, но они вполне успешно раздували недовольство в войсках, что могло и должно было снизить готовность солдат выступать против них, выполняя приказы правительства или Совета. По словам Суханова, даже самые недовольные среди солдат не поддерживали большевиков, «были равнодушны, нейтральны», но это же делало их восприимчивыми к антиправительственным воззваниям. В таком именно настроении находилось самое большое формирование гарнизона — Первый пулеметный полк89.

Усиленная пропаганда велась большевиками через печать. К июню «Правда» достигла тиража в 85 000 экземпляров. Учреждались провинциальные газеты, издания, адресованные отдельным социальным группам (работницам, национальным меньшинствам), выпускалось множество брошюр. Особое внимание уделялось военнослужащим. 15 апреля вышел первый номер «Солдатской правды», тираж которой достиг со временем 75 000 экземпляров. За ней последовала газета для моряков «Голос правды» и газета для прифронтовых частей «Окопная правда», издававшиеся, соответственно, в Кронштадте и Риге. Весной 1917 года в войска отправлялось 100000 экземпляров газет в день, что означало ежедневную доставку одной газеты в каждую роту — в России в то время под ружьем находились 12 млн человек. В начале июля общий тираж большевистской прессы составлял 320 000 экземпляров брошюр и листовок90. Принимая во внимание, что еще в феврале 1917 года у большевиков прессы не было, одно это уже можно признать поразительным достижением.

Все эти издания разносили ленинские призывы, но в завуалированной форме. Пропагандистская пресса не говорит читателю, что ему нужно делать (это задача «агитации»), но насаждает в его сознании идеи, из которых он сам должен извлечь желательный политический вывод. К примеру, в воззваниях к войскам большевики не подстрекали к дезертирству, поскольку за это их стали бы преследовать по закону. Г.Е.Зиновьев писал в первом выпуске «Солдатской правды», что задача газеты — установить нерушимые связи между солдатами и рабочими с тем, чтобы войска пришли к пониманию своих «истинных» интересов и не позволяли использовать себя в «погромах» против рабочих. Говоря о войне, он высказывался еще осторожнее. «Мы не за то, чтобы сейчас бросить винтовки. Так войны нельзя кончить. Сейчас иная задача: понять и растолковать всем солдатам — из-за чего начата война, кем начата война, кому нужна война»91. Под «кому» подразумевалась, конечно, буржуазия, против которой солдатам следовало обратить оружие.

Бурная организаторская и публицистическая деятельность большевиков требовала больших денег. Если не все средства, то основная их часть поступала из Германии.

Имеется несколько документальных свидетельств подрывной деятельности, которую вела в России Германия весной и летом 1917 года. [В 1918 г. объявился пакет документов, так называемый «Sisson Papers», который призван был доказать непосредственное участие Германии в событиях 1914–1917 гг. в России. Документы эти были опубликованы в США Комитетом по общественной информации (Committee on Public Information) (см.: The German-Bolshevik Conspiracy // War Information Series. 1918. Oct. № 20). Правительство Германии немедленно заявило о том, что документы поддельные: Zeman Z.A.B. Germany and the Revolution in Russia, 1915–1918. Lnd., 1958. P.X. Для дополнительной информации см.: Kennan G. // The Journal of Modern History. V. XXVIII. № 2. 1956. June. P. 130–154. Результатом этих публикаций было то, что сама мысль о финансовой и политической поддержке, оказанной Германией ленинской партии, была дискредитирована на долгие годы.].

Доверенные люди в Берлине, используя надежных посредников, переправляли деньги большевистским агентам через нейтральную Швецию, причем никакие письменные документы — ни запросы, ни чеки — не оформлялись. После окончания второй мировой войны архивы министерства иностранных дел Германии были открыты, и это дало возможность подтвердить, что большевики получали дотации от Германии, и даже приблизительно оценить объем сумм, однако каким именно образом расходовались получаемые из Германии деньги, остается неясным. По словам верховного зодчего пробольшевистской политики Германии 1917–1918 годов, министра иностранных дел Рихарда фон Кюльмана, германские субсидии шли в основном на партийную организационную и пропагандистскую работу. В конфиденциальном сообщении, сделанном 3 декабря 1917 года, Кюльман оценивал вклад Германии в большевизм следующим образом: «Главную цель нашей дипломатии в войне составляло разрушение Антанты и последующее создание приемлемой для нас политической конъюнктуры. Россия, как нам представлялось, была слабейшим звеном во вражеской цепи. Поэтому нашей задачей стало постепенное ослабление и, по возможности, удаление этого звена. Таковы были цели подрывной деятельности, которую мы вели в России в тылу, — развитие сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только получая от нас существенную постоянную помощь (по разным статьям и через разные источники), большевики смогли создать свой главный орган — газету «Правда» — и вести через него энергичную пропаганду, а значит, расширить изначально узкую социальную базу своей партии»92.

Общая сумма средств, выделенных Германией в 1917–1918 годах большевикам для захвата, а затем и удержания власти, оценивалась Эдуардом Бернштейном, имевшим хорошие связи в правительстве Германии, в «более чем 50 млн немецких марок золотом», [Цифры, приводимые Бернштейном, подтвердились, когда были открыты архивы министерства иностранных дел Германии после второй мировой войны. Обнаруженные там документы свидетельствуют: до 31 января 1918 г. правительство Германии выделило на «пропаганду» в России 40 млн. немецких марок. Сумма эта была израсходована к июню 1918 г., и было принято решение о выделении дополнительных 40 млн. немецких марок, хотя выплатили из них только 10 млн., и не все большевикам. Немецкая марка в то время соответствовала 4/5 царского рубля и приблизительно двум рублям 1917 г., т. н. «керенкам» (Baumgart W. Deutsche Ostpolitik, 1918. Vienna; Munich, 1966. S. 213–214. Note 19).]. что в то время соответствовало 6-10 млн долларов, то есть стоимости более чем 9 тонн золота93. Часть этих средств поступала через германские каналы большевистским агентам в Стокгольме, в основном — Якову Фюрстенбергу-Ганецкому. Ответственность за установление связей с большевиками была возложена на специалиста по русским делам посольства Германии в Стокгольме Курта Рицлера. По сведениям управления контрразведки Временного правительства под командованием полковника Б.Никитина, предназначавшиеся для Ленина деньги помещались в Diskontogesellschaft в Берлине, откуда перемещались в Nye Bank в Стокгольме. Ганецкий для якобы деловых надобностей снимал деньги со счета в Nye Bank и помещал их на счет в Сибирском банке в Петрограде; счет был открыт на имя родственницы Ганецкого Евгении Суменсон, представительницы столичного полусвета. Вместе с одним из приспешников Ленина, поляком М.Я.Козловским, Суменсон держала в Петрограде фиктивное фармацевтическое производство, служившее крышей финансовым операциям Ганецкого. Передача германских денег Ленину была, таким образом, замаскирована под законное предпринимательство94. Арестованная в июле 1917 года, Суменсон показала, что передавала деньги, которые снимала со счета в Сибирском банке, Козловскому, члену большевистского Центрального Комитета95. По ее признанию, сумма, снятая ею с этой целью со счета в банке, достигала 750 000 рублей96. Суменсон и Козловский вели со Стокгольмом закодированную деловую переписку, часть которой была перехвачена правительством с помощью французской разведки. В качестве примера можно привести текст телеграммы: «Стокгольм из Петрограда Фюрстенберг Гранд Отель Стокгольм. Нестле не присылает муки. Хлопочите. Суменсон На-деждинская 36»97.

Для субсидирования большевиков Германия использовала и другие средства, например, в Россию был организован тайный ввоз фальшивых десятирублевых банкнот. Большое количество этих фальшивых денег было изъято у сочувствующих большевикам солдат и матросов, арестованных в связи с июльским путчем98.

Ленин старался держаться в стороне от этих дел и поручал ведение финансовых операций с Германией своим подручным. Однако в письме, написанном Ганецкому и Радеку 12 апреля, он сетовал, что не получает денег. 21 апреля он сообщил Ганецкому, что Козловский передал ему 2 тыс. рублей99. По данным Никитина, Ленин связывался непосредственно с Парвусом, вымогая у того еще «побольше материалов». [Никитин Б. Роковые годы. Париж, 1937. С. 109–110. По словам автора, Коллонтай также участвовала в переправке денег Ленину из Германии, (с. 107–108). Несмотря на изобилие немецких источников, свидетельствующих о получении Лениным денег от Германии, некоторые исследователи до сих пор считают этот факт недоказанным. Среди них такой эрудированный специалист, как Борис Суварин (Souvarine B.//Est and Ouest. 1980. № 641. June. P. 1–5).]. Три таких послания были перехвачены на финской границе100.