Дмитрий Яворницкий - История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1 Страница 26

Микитинская Сечь находилась на Микитинском Роге, или мысе, у правого берега Днепра, на полтораста сажен ниже острова Стукалова, или Орлова, против теперешнего местечка Никополя Екатеринославского уезда. Свое название – Микитинская – Сечь, очевидно, получила от Микитина Рога, на котором она стояла, но почему самый рог получил прозвание Микитина, на то у нас нет никаких исторических данных; есть лишь более или менее правдоподобное объяснение. Уже знакомые нам «Записки Одесского общества истории и древностей» излагают его так: «Некто Микита, предприимчивый малоросс, пленяясь рассказами своих собратий, бывавших в походах против крымских татар, наслышавшись о привольях Днепра, изобилующего рыбой и разного рода зверями, от оленя до дикой лошади и пугливого зайца, плодившихся на обширных островах ее, а может быть, и сам участвовавший в походах против басурман, с которыми издревле Украина вела войны, – этот Микита поселился на мысе у Днепра, который и получил название его имени – Микитин Рог. Предместье Никополя и теперь носит название Микитина»[229].

Впервые название Микитина Рога мы встречаем у Эриха Ласоты: возвращаясь назад из Базавлуцкой Сечи, Эрих Ласота оставил Микитин Рог с левой стороны и, поднявшись немного выше Рога, ночевал у небольшого острова[230]. Затем известие о Микитином Роге и Микитинской Сечи находим у малороссийского летописца Самовидца; под 1647 годом летописец рассказывает, как Богдан Хмельницкий достал «фортельно» королевский лист у своего кума Барабаша, прочитал его казакам, указал им путь на Запорожье, а сам 1 декабря бежал сперва на остров Бучки, отсюда на Микитин Рог, нашел здесь триста человек казаков, переколол вместе с ними польских жолнеров, а потом отправил послов к крымскому хану Ислам-Гирею просить у него помощи против поляков, на что хан дал ему полное свое согласие[231]. Существование Сечи на Микитином Роге подтверждает и польский хронист Дзевович: он говорит, что Микитинская Сечь основана неким казаком Федором Линчаем во время возобновления крепости Кодака[232]; из Боплана же мы знаем, что крепость Кодак, после разрушения ее казаками, вторично возобновлена была польским правительством в 1638 году[233]; следовательно, годом основания Микитинской Сечи будет 1638 год. В первой половине XVIII века о существовании Микитинской Сечи на Микитинском Роге говорит и князь Семен Мышецкий: «Микитино состоит на правой руке берега против Каменного Затона… При оной реке (Подпильной, теперь Орловой) имеется урочище Микитино, где в древние годы бывали запорожские сечи. При оном урочище имеется ретраншемент, построенный от россиян в прежнее время в прежнюю турецкую войну, где, при оном урочище, оставлен был обоз, в команде гетманского сына Поповича»[234]. Свидетельство князя Семена Мышецкого принимает и летописец Ригельман, а за ним – известные историки Малороссии Бантыш-Каменский и Маркевич[235].

Сечь Микитинская освящена пребыванием в ней знаменитого гетмана малороссийских казаков, Богдана Хмельницкого. Это было в самом начале исторической деятельности его, в 1647 году. Хмельницкий перед этим содержался в тюрьме в селе Букине Чигиринского повета Киевской губернии и, по предписанию коронного гетмана Потоцкого, должен был подвергнуться смертной казни, как человек, заведомо стоявший во главе народного возмущения против польского правительства. Но в то время, когда в Бужино пришло такое грозное предписание, казнить уже было некого: Хмельницкий с сыном своим, Тимофеем, бежал в Запорожскую Сечь, бывшую в то время на Микитинском Роге, и прибыл туда 11 декабря 1647 года. Явившись в Сечь, Хмельницкий собрал общую казацкую раду и на раде сказал трогательную и в высокой степени красноречивую речь, которая глубоко запала в сердца запорожцев и которая подвинула их на высокий подвиг освобождения Украины от польского ига: «Вера наша святая поругана… Над просьбами нашими сейм поглумляется… Нет ничего, чего бы не решил соделать с нами дворянин. Войска польские ходят по селам и часто целые местечки истребляют дотла, как будто бы замыслили истребить род наш!.. Отдали нас в рабство проклятому роду жидовскому. Смотрите на меня, писаря войскового запорожского, старого казака – меня гонят, преследуют только потому, что так хочется тиранам. К вам уношу душу и тело; укройте меня, старого товарища; защитите самих себя: и вам то же угрожает»[236]. Таким образом, в Микитинской Сечи Богдан Хмельницкий нашел себе пристанище в беде, здесь услыхал он первый отклик на защиту всей Украины; здесь увидел он искреннее желание со стороны низовых «лыцарей» сражаться за поругание веры предков, за осквернение православных храмов, за унижение русской народности; здесь же он, выбранный на общей войсковой запорожской раде гетманом всей Украины и кошевым атаманом всего Запорожья, положил основание одному из важнейших в истории России актов – слиянию Малороссии с Великороссией в одно политическое тело, и вместе с тем бросил первое зерно панславизма, быть может сам того не сознавая.

Вместе с устройством Сечи на Микитином Роге, видимо, в ней устроена была и церковь; летописи прошлых столетий не сохранили нам указаний, была ли то церковь постоянная или же временная, походная, однако существование ее в Микитинской Сечи не подлежит никакому сомнению; в 1648 году в ней молился Богдан Хмельницкий после избрания своего гетманом и кошевым, а вслед за тем, поразив поляков при Желтых Водах и Корсуне, он прислал подарок запорожским казакам, – как пишет Самуил Величко: «за одно знамя – четыре больших, за один бунчук – два, за одну простую булаву – две резных, за одну пару литавр – три пары превосходных, за три арматы простые – три отборных, за ласку войска – тысячу битых талеров; кроме того, на церковь божественную и ее служителей – триста талеров»[237].

Но Сечь Микитинская, так же как и Хортицкая, Базавлуцкая и Томаковская, существовала недолго, по крайней мере не долее 1652 года, когда устроена была следующая за ней, Чертомлышская Сечь. В 1667 году, по договору поляков с русскими в Андрусове, Микитино уже именовалось не Сечью, а перевозом[238]; в 1668 году Микитинская Сечь называлась пустой, старой Сечью Запорожской, «на том (правом) боку бывшей»[239], с 1734 года Микитино сделалось уже селом; в 1753 году в официальных актах оно называлось Микитинской заставой; в это время в Микитинской заставе[240], кроме коренных жителей, имели местопребывание и должностные от Сечи лица: шафарь и подшафарий, писарь и подписарий, которые отбирали у проезжавших через Микитинскую переправу деньги, доставляли их в общую войсковую скарбницу и вели о том приходно-расходные книги. Здесь же была таможня, содержались караульные казаки, пограничный комиссар от московского правительства для разбора споров между запорожцами с одной и татарами с другой стороны. Сверх того, в Микитине жил толмач, или переводчик, знавший, кроме русского и малорусского языков, турецкий и татарский и снабжавший всех, ехавших в Крым и далее за границу, билетами на турецком и татарском языках.

Впрочем, какова бы ни была роль Никитина, но оно, как селение, было в то время и далеко не людно, и далеко не богато: в нем считалось всего лишь до 40 хат семейных жителей[241] и до 150 должностных казаков, кроме причислявшихся к нему 300 зимовников, находившихся в степи. В таком виде и оставалось Никитино до 1775 года, того рокового в истории Запорожья года, когда казаки, потеряв свое политическое бытие, частью ушли к туркам, частью же остались на родине и наполнили собой разные села семейных запорожцев, живших по отдаленным от Сечи зимовникам. Тогда-то и Никитино возросло в своей численности. В 1764 году оно вошло в состав сел учрежденной тогда Новороссийской губернии; в 1778 году[242], по воле князя Григория Потемкина, в то время всесильного новороссийского губернатора, Микитино было переименовано из местечка в уездный город Никополь (от греческих слов Νικάω  и πόλις, то есть город победы), но спустя год из уездного города вновь обращено в местечко, каким остается и до сих пор.

В настоящее время Никополь – торговое, промышленное и довольно многолюдное местечко (за 12 000 жителей), имеющее пять школ, почтовое отделение, телеграфную станцию, аптеку, две церкви и до сотни больших лавок. Оно разделяется на концы – Микитинку, Довголевку, Лапинку – и среднюю часть, собственно Никополь.

Первая церковь в Микитине, как мы видели, существовала уже в 1648 году, но это была, вероятно, походная церковь[243]. В 1746 году в Микитине у запорожских казаков существовала уже постоянная деревянная церковь, но она скоро была уничтожена пожаром. Тогда запорожцы соорудили вместо сгоревшей новую церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, также деревянную с одной «банею», то есть куполом, по примеру «крыжовой», или католической церкви, с иконостасом, «увязанным на полотне». Когда построена была в Микитине эта вторая церковь, неизвестно; но в 1774 году она называлась «изрядною» деревянной церковью, а в 1777 году считалась уже обветшавшей, и в ней, как пишет Феодосий в «Материалах для историко-статистического описания», «хотя сего 1777 года, января 23 дня, по определению словенской консистории, преосвященным Евгением, архиепископом словенским, подтвержденному, и определен был священник Петр Рассевский, но ныне означенная Никитская Свято-Покровская церковь остается без священников праздною»[244].