Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя Страница 26

Антип тем временем бежал впереди своих людей к центральной поляне.

Кровавые куски обгоревшего мяса дымились среди горящих обломков телег и качались на пы­лающих ветвях близлежащих деревьев.

— Семерых как не бывало, — сказал Антип Софрону, стоя на краю глубокой воронки. — Те­перь ты понял, с кем мы имеем дело?

Тяжелая красная капля упала на лицо Софрона, он посмотрел вверх и увидел застрявшую в раз­вилке ствола березы окровавленную голову Заха­ра Мерина с широко раскрытыми удивленными глазами.

Антип скомандовал:

— Десять человек в погоню; остальным немедля затушить огонь, очистить поляну, собраться у ко­стров!

И, наблюдая, как исполняются его приказы, за­думался…

Мне б дюжину таких, и я захватил бы целое княжество… Но дюжины таких не сыщется вовсем мире…

Глава восьмая

«С ЭТИМ ТЫ, ПОЖАЛУЙ, СПРАВИЛСЯ…»

Еще никогда в жизни Медведев не ругал себя так, как сейчас.

Это же надо быть таким круглым болваном,безмозглым чучелом, убогим дурачком, чтобы нерасспросить Николу о пленниках. Да ведь в каж­дом лагере, где живут люди, которые с кем-товоюют, постоянно находятся какие-нибудьпленники! А ведь я уже было открыл рот, чтобыспросить об этом, как вдруг вспомнил о девице влесу и задал совсем не тот вопрос! Леший меня раздери, да если бы я знал заранее… Ну, ладно,Иосиф — он бы мне ничем не помог, но этот… Дая бы спокойно освободил его во время обеда, и то­гда мы вдвоем… Какая досада! А теперь дела об­стоят плохо, очень плохо, и снова придется ид­ти на крайние меры…

Дела действительно обстояли неважно.

Конь Антипа, при всей его силе и резвости, долго не выдержит с двойной ношей. Погоня мчится по пятам — яростные крики преследовате­лей звучат все ближе и громче. А тут еще, в довер­шение всего, стал моросить мелкий холодный дождь, земля на лесной дороге мгновенно размок­ла, и копыта начали скользить — конь вот-вот мог упасть.

Свернуть в лес, чтобы укрыться там, было бы безумием — Медведев в этом лесу никогда не был, а преследователи знали .его, как двор своего дома.

Василий хладнокровно оценил ситуацию и пришел к выводу, что придется применить при­ем, который он очень не любил, считая его слишком жестоким и коварным, но другого вы­хода не было.

Быстро темнело.

Медведев остановился на узком отрезке дороги, там/где деревья подступали к ней вплотную, и свернул в лес.

Прежде всего он стащил с коня спасенного им пленника, который все еще был контужен взры­вом и едва мог стоять на ногах, а кроме того, на­сквозь промок от дождя в своей рваной сорочке. Василий перерезал ножом сыромятный ремень, связывающий руки и, усадив под дерево, при-крыл его тем самым плащом, что соткали какие-то очаровательные девушки в далекой стране франции для своего любимого отца, и, как все­гда, при воспоминании об этом неясные и рас-плывчатые, но необыкновенно прекрасные обра­зы юных француженок вновь пронеслись перед его внутренним взором, хотя мысли были заняты совсем другим.

Всадников восемь-десять… Мчатся во весь опор…Держатся вместе… Уже совсем близко… Господи,прости меня и помилуй!

Медведев вернулся, прочно привязал к стволу молодого дуба один конец толстой веревки и, пе­ребежав дорогу, затянул другой на стволе бере­зы — чтобы держалась крепко, но пружинила.

Через пять секунд веревка, натянутая чуть вы­ше голов бегущих лошадей, дернулась так, что с мокрых веток окружающих деревьев обрушился поток воды и посыпались сухие прошлогодние листья, выдержавшие осенние ветры и зимнюю стужу.

Жуткий человеческий вопль, дикое ржанье пе­репуганных коней, полетевших дальше без всад-ников и мучительные затихающие стоны вместе с затихающим стуком копыт… А потом мирная су­меречная тишина, наполненная лишь ровным шо­рохом мелкого весеннего дождя.

Двое оставшихся в живых и способных дви­гаться людей Антипа, с ужасом озираясь по сторо­нам, быстро поволокли двоих тяжело раненных в ту сторону, откуда прискакали, оставляя на раз­мокшей лесной дороге три окровавленных и обезображенных трупа, а четвертый висел, как ог­ромный жук, нанизанный на острую булавку су­хой ветви, куда его со страшной силой отбросила, словно тетива огромного лука, туго натянутая ве­ревка.

Медведев перекрестился, отвязал веревку и вер­нулся в лес.

Бывший пленник пришел наконец в себя и, рас­тирая кисти рук, поднялся навстречу:

—  Рад с тобой познакомиться, Василий, и благодарю за спасение.

—  Откуда тебе известно мое имя? — удивился Медведев.

—  В двери землянки была щель. Я расковырял ее настолько, чтобы видеть всю поляну, а если под дубом говорили громко, то можно было даже кое-что услышать. Вчера и сегодня о тебе говорили часто и громко. Они знают многое. Знают твое имя, знают, что тебе пожалована эта земля, думают, что ты послан сюда великим князем чтобы найти их, и предполагают, что поблизости едва ли не целое войско только и ждет твоего сигнала.

А еще они подозревают, что монах Иосиф, кото­рый гостил у тебя вчера; прежде чем попасть им в руки, как-то со всем этим связан, и особенно по­догревает их воображение какой-то якобы цер­ковный, но почему-то написанный тайнописью документ, найденный при нем. Однако, несмотря на все, они проявляют непростительное легко­мыслие. Я, например, в отличие от них, даже сквозь щель в двери увидел, как ты выполз из лесу, затем пробрался в телегу а потом во время обеда поднялся наверх к Серапиону…

—  Почему же ты не дал знать о себе, когда на поляне никого не было?

—  Во-первых, я никогда не вмешиваюсь в чужие дела, если не имею на то особых полномо­чий. Во-вторых, не зная твоих замыслов, я не считал себя вправе нарушать их. В-третьих, я верю в Божественное провидение —- если кому-то сужде­но умереть здесь и сейчас, то это произойдет, не­ смотря на все старания, а если Всевышний имеет другие планы, Он сам приведет их в исполнение.

Так что, когда чуть позже, раскачиваясь головой вниз, я увидел твое лицо там, наверху, и огонек на кончике стрелы, я понял замысел и, горячо побла­годарив Господа, пути которого неисповедимы,

стал молиться лишь о том, чтобы меня не убило каким-нибудь осколком, а конь Антипа не сорвал­ся с привязи…

—  Признаться, твое появление было для меня полной неожиданностью. По одежде ты» не похож на московита. Кто ты, как здесь оказался и почему они именовали тебя князем?

Медведев, пробираясь вдоль дороги в густею-щей темноте, направлялся к лесному озеру, где ос­тавил Малыша, а его спутник шагал следом и вел на поводу коня Антипа.

— Ох, прости, в этой суматохе я забыл предста­виться. Меня зовут Андрей, и я действительно принадлежу к старинному княжескому роду Святополк-Мирских, однако это вовсе не значит, что я богат, как вообразили эти мерзавцы. Матушка моя скончалась, когда мне было десять лет, а ба­тюшка, тяжело пережив утрату, удалился в наше маленькое бедное поместье под Кауно,1 где коро­тает свои дни в компании единственного стари­ка-слуги. Ввиду бедности я вынужден был пойти на королевскую службу, хотя в нашем роду этого не принято делать в мирное время.

— Стало быть, ты живешь в Литовском княже­стве и служишь королю Казимиру?! — Медведев даже приостановился от удивления.

— Да, это так, — улыбнулся Андрей, — и как раз выполняя личное поручение его величества, пере­данное гетманом Ходкевичем, я прошлой осенью ехал навестить одного литовского дворянина, жи­вущего недалеко отсюда, по ту сторону Угры. Я уже был недалеко от его имения, спокойно двига­ясь верхом по проезжей дороге, на землях Вели­кого княжества Литовского, как вдруг совершенно неожиданно среди бела дня на меня целым отря­дом напали эти разбойники-московиты, и после того, как одного из них я все же уложил, наброси­ли сеть и, как дикого зверя, прямо в этой сети пе­ревезли на пароме возле какого-то монастыря на эту сторону, уволокли глубоко в лес в свое логово и посадили в землянку. Ну, а узнав из найденной при мне королевской грамоты, кто я такой, они немедленно потребовали выкуп. Всем моим заве­рениям в том, что я беднее любого из них, они не

Впоследствии — Каунас.

поверили и давно бы уже повесили на первом же суку, если бы не очаровательная девчушка — Ва­режка, то бишь Варвара — дочь Антипа. Она очень любознательна, и я стал учить ее литовско­му, польскому и французскому языкам, арифмети­ке, истории — ну, в общем, тому, чему сам был научен, Антип — мужик весьма, между прочим, не­глупый и даже по-своему порядочный, несмотря на свое позорное ремесло. Понимая пользу заня­тий для дочери, он каждый месяц продлевал мое пребывание здесь, вызывая этим большое неудо­вольствие своих людей. Сначала я даже мог сво­бодно ходить по лагерю, но после двух попыток к бегству меня посадили в землянку и водили под охраной на уроки к Варежке. Ну, а в последние два дня, после того как ты появился, им стало уже не до уроков и меня не выпускали, а сегодня как раз истек очередной месяц и, воспользовавшись суетой и отсутствием Антипа, эти головорезы ре­шили со мной разделаться…