Валентин Варенников - От Сталинграда до Берлина Страница 26

Что касается дум, здесь – у каждого свое: родной дом, семья, дорогие сердцу люди, а еще – что ждет солдата? В думах и мечтах человек может расслабиться даже на войне. Ведь это снимает напряжение.

…Так вот, наш полк двинулся. На протяжении всего марша – ни обстрела, ни бомбежек. Неужто пронесло? Правда, ночное небо бороздили самолеты неизвестной принадлежности. И все время где-то в районе Сталинграда ухало. Часа за три до рассвета услышали интенсивный артиллерийский обстрел, потом – ружейно-пулеметный огонь. Где? Оказалось, в районе завода «Баррикады».

– Наверное, наших засекли на переправе, – вздохнул Филимон Агапов.

– Может, засекли, а может, здесь всегда режим такой. Да нет, огонь прицельный – на поражение. Немец не жалеет снарядов и патронов, если засек, – пояснил сержант.

Я согласился, страстно желая, чтобы полку, который уже вел бой, повезло… Однако по мере продвижения стрельба усиливалась. Налетела авиация. Все грохотало. Казалось, какие-то гигантские жернова перемалывают всех и вся. А вот и берег. Огонь пожарищ отражался в воде так, что казалось, будто горит река.

Тут наши подразделения начали разводить по участкам, артиллерия тоже заняла свою позицию. Сразу приступили к рытью окопов: сначала – для личного состава, потом – для материальной части и лошадей. Командир батареи сказал, что здесь низинка и потому местность почти не просматривается с правого берега. Действительно, тут и земля была помягче и сыростью тянуло.

Часа через полтора на нас обрушился шквал артиллерийского огня. Все попадали в окопы. Я оказался рядом с Филимоном. Огонь продолжался минут пять, потом все стихло. Говорю Филимону, что надо проверить, как наш личный состав, а он мне:

– Не торопись, погоди немножко…

– Чего годить? Может, кто-то ранен? Где санинструктор?

– Он у старшины.

Я вылез из окопа, окликнул сержанта Серова. Не успел тот выслушать приказ, как нас накрыл новый шквал огня. Била дальнобойная крупнокалиберная артиллерия, била точно по нашим подразделениям. Снаряды разрывались с грохотом и треском; некоторые перелетали через головы – очевидно, предназначались штабу полка. Я упал в окоп. Филимон, немножко помолчав, спросил: «Не зацепило?» И, не дожидаясь ответа, добавил: «Это ловушка. Немец специально делает небольшие паузы, чтобы мы вылезли зализывать раны. И в этот момент – новый удар… Понимаешь?»

Один из снарядов угодил в бруствер – и мы на некоторое время оглохли. Очухавшись, начали стряхивать с себя землю, не высовываясь. Через две-три минуты – новый, более мощный артиллерийский налет. Что тут скажешь? Я пришел к выводу: Филимон ясновидец. Снаряды ложились недалеко от батареи, но нас не накрывали. Мы полулежали, полусидели, смотрели в небо. Огонь опять прекратился. Филимон обронил: «Вот и приняли боевое крещение. Поздравляю, что живы. Смотри, лейтенант, что-то горит в тылах. Теперь надо ждать авиацию…»

Верно, в нашем тылу виднелось небольшое зарево. Горела машина или цистерна с горючим. Вскоре подошел комбат. Я уже проверил свое хозяйство – жертв и потерь не было, но пропал один солдат. Кто-то сказал, что он между первым и вторым налетами побежал в тыл, мол, у него там свояк на складе. Я спросил у сержанта, отпускал ли он его. Тот отрицал, добавив, что солдат недисциплинированный, мог уйти без разрешения.

Комбат приказал отыскать солдата. Одновременно проинформировал: головной полк полностью перебрался на ту сторону, уже ведет бой, кажется, комдив тоже на правом берегу. И еще: в полку есть потери, в том числе в батарее 76-миллиметровых орудий – снаряд попал в зарядный ящик. Погибли двое, ранены пятеро, убиты две лошади, вышло из строя орудие. И опять комбат повторил: надо форсированно копать окопы – в полный профиль.

Проинструктировав людей, комбат отвел меня в сторону:

– Ты как стреляешь?

– Из нагана или ППШ?

– С закрытой огневой позиции из минометов…

– Нормально! А чем вызван вопрос?

– Меня призвали из запаса, многие навыки утрачены… Может, будешь со мной на наблюдательном пункте? А на огневой позиции оставим сержанта Серова, он отлично справится. Наблюдательный пункт уже готов. Нам дали проводную связь – сейчас заканчивают ее оборудование. Есть радиостанции, сильные аккумуляторные батареи. Да все в порядке! Соглашайся.

Не очень-то представляя, как будет осуществляться управление в бою, я согласился в надежде, что потом во всем разберусь. Уже собирались отправиться, как вдруг послышались возгласы: «Воздух, воздух!» Со стороны города приближались самолеты. Шквал зенитного огня заставил немецкие самолеты подняться выше, один начал дымить. Все от радости закричали, запрыгали. Мне тоже хотелось кричать, но я, стараясь выглядеть солидным, бывалым, сдерживал себя. Комбат тоскливо-грустным взглядом провожал подбитый бомбардировщик…

Вражеские самолеты бомбили с горизонтального полета, разворачивались и уходили обратно. Бомбы были, очевидно, фугасного действия, поскольку взрывались очень глухо. Удары пришлись по переправам, островам и тылу. Потом появились наши истребители.

Завалили еще одного «немца», но вслед за этим над нами пронесся горящий истребитель со звездочками. Комбат сказал: «Наши храбрые, но беззащитные. Пойдем на НП…»

Налет прекратился внезапно, как и начался. По мере приближения к берегу все шире раскрывалась панорама города. Я понял: Сталинград вытянут вдоль Волги, она – основной, связующий стержень. Когда подошли ближе, сжалось сердце – нормального города уже не было, остался один скелет, руины…

Пока двигались к наблюдательному пункту, старались рассмотреть в бинокль городские кварталы, развалины. На нас вдруг начали орать, чтобы не шли во весь рост. Неподалеку разорвался снаряд. Мы попадали на землю, а затем перебежками помчались к кустам, которые находились в стороне от наблюдательного пункта. Так, то перебежками, то ползком, добрались до своего НП.

Там находились два разведчика и два связиста. Они сделали небольшой блиндажик. Справа и слева, на удалении в несколько сот метров, располагались еще чьи-то наблюдательные пункты.

Связист доложил: несколько раз звонил начальник артиллерии полка. Комбат тут же перезвонил ему и получил нахлобучку, поскольку его длительное время не могут найти. Ему было велено навести на батарее порядок и в первую очередь всё замаскировать. К вечеру надо переправляться на правый берег, как условлено. Через час, добавил начальник артиллерии полка, быть на командном пункте первой переправы. Комбат, глядя на меня, ответил, что все будет исполнено.

Он раскрыл карту, отыскивая переправу номер один… В Сталинграде было практически невозможно найти что-то живое. Редко увидишь в бинокль перебегающего солдата. И вообще, такое впечатление, что стреляли камни. Комбат пошел к начальнику артиллерии.

Вернулся он только в середине дня. Вместе с ним пришел Филимон. Они принесли три полных котелка каши с тушенкой и хлеба. Все обрадовались «горячему явлению». Когда поели, командир батареи сказал: с наступлением темноты переправляемся на ту сторону вместе с первым батальоном – он справа. Вслед за нами пойдет группа управления командира полка, его наблюдательный пункт, включая начальника артиллерии. Со вторым батальоном переправляется батарея 76-миллиметровых орудий… Комбат договорился, что с наступлением темноты на НП подгонят паром с буксиром – мы погрузим все хозяйство. Переправиться успеем раньше других, поскольку у нас обособленная переправа. А на той стороне надобно закопать всю материальную часть, привести в боевое положение минометы, определить основное направление стрельбы – строго на восток. И, конечно, отрыть для личного состава окопы. Радиостанцию включить на прием…

Выслушав начальство, попытался представить себе ситуацию. И не смог! Слишком много разных заданий – семь рук каждому требуется. Поглядев на комбата, предложил:

«Может, не надо суетиться всем вместе? Кому-то следует заниматься батареей, а кому-то – управлять огнем. Управление огнем я мог бы с отделением управления взять на себя…» Комбат просиял: «Именно так и сделаем».

4 октября Сталин дал приказ: каждый дом города превратить в крепость, и все были полны решимости выполнить его. Вдохновлял и его же, сталинский, приказ «Ни шагу назад!» – о нем в дивизии говорили ежедневно, и все – от солдата до комдива – были преисполнены одним желанием – не пропустить врага! И сейчас, зная, где проходит передний край, мы нанесли удар по вражеским позициям с «надежным запасом», чтобы не накрыть своих. (Нам разрешили это сделать только в течение одной минуты.) Наши залпы пришлись на паузу и в немецком обстреле, и в действиях авиации. Мы с комбатом пожали друг другу руки, хотелось даже обняться. А минут через пять – звонок. Командиру был задан вопрос: «Кто стрелял?» «Мы стреляли по поселку завода «Баррикады». В телефонной трубке прозвучало: «Верно, по поселку, и очень удачно, вот если бы всегда так». Комбат: «Так и будет!»