Александр Островский - Кто поставил Горбачева? Страница 26

Во-первых, назначая М.А. Суслову новое лекарство, Е.И. Чазов не только не объяснил своему пациенту его необходимость, но и не поставил его об этом в известность. О том, что 21 января ее отцу дали новое лекарство, Майя Михайловна поняла только по внешнему виду таблетки. Но все произошло так быстро, что она не успела отреагировать на это[672].

Во-вторых, когда к М.А. Суслову вызвали реанимационную машину, ее не пустили в ЦКБ, в связи с чем она развернулась и уехала обратно. А когда вызов повторили, то первоначально реанимационную бригаду направили в палату Д.Ф. Устинова и только потом – к М.А. Суслову. В результате к нему она прибыла с большим опозданием. Свидетельствовало ли это о неорганизованности, или же тут был злой умысел, предстоит выяснить.

В-третьих, почему-то в тот день М.А. Суслова охранял совершенно другой сотрудник КГБ СССР, который до этого в его охране не состоял[673].

В-четвертых, пишет Л.Н. Сумароков, когда Майя Михайловна встретилась в ЦКБ с Е.И. Чазовым, «тот, увидев дочь Суслова, казалось, проявил полное сочувствие, уронил голову на руки и зарыдал. Видимо, напряжение было слишком велико, и нервы не выдержали даже у него»[674].

В связи с этим в семье покойного сразу же возникли подозрения о его насильственной смерти. Эти подозрения еще более окрепли, когда через некоторое время в салоне своей машины был обнаружен задохнувшийся от выхлопных газов лечащий врач М.А. Суслова Лев Кумачев[675].

Таким образом, 22 января ни М.А. Суслова, ни С.К. Цвигуна Л.И. Брежнев принять уже не мог.

Хоронили М.А.Суслова 28-го[676].

Поскольку М.А. Суслов занимал в руководстве партии второе место, а третье – Константин Устинович Черненко, многие ожидали, что последний и станет его преемником[677]. И действительно, на фотографии, запечатлевшей прощание членов Политбюро с М.А Сусловым, мы видим, что рядом с Л.И. Брежневым стоит К.У. Черненко, затем H.A. Тихонов, потом А.П. Кириленко и только пятым Ю.В. Андропов[678].

Как писал В. Легостаев, после смерти М.А. Суслова К.У. Черненко, курировавший до этого Общий отдел ЦК КПСС, замкнул на себя Отдел организационно-партийной работы, т. е. отдел кадров ЦК и Отдел агитации и пропаганды[679]. Поэтому его позиции в руководстве партии значительно укрепились.

«Смерть Суслова, – пишет Е.И. Чазов, – впервые обозначила противостояние групп Андропова и Черненко. Начался новый, незаметный для большинства раунд борьбы за власть»[680].

Возвышение или опала?

25 января один из руководителей внешней разведки В.А. Кирпиченко был у Ю.В. Андропова. «Вдруг, – вспоминает он, – раздался один телефонный звонок, а потом одновременно зазвонило несколько телефонов. Андропову докладывали из разных мест, что умер М.А. Суслов… Я вышел в кабинет напротив, к начальнику секретариата, сообщил ему новость, и он, не моргнув глазом, сказал: «Все… Юрий Владимирович уходит от нас в Политбюро». Как я понял, это было давно решенным делом: Андропов садится в кресло Суслова»[681].

Когда же Л.И. Брежнев принял такое решение?

«Через день-два после внезапного заболевания Суслова в начале 1982 года, – говорится в мемуарах А. М. Александрова-Агентова, – Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: «Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова»[682].

Поскольку А.М. Суслова госпитализировали 18 января, то «через день-два» получается 20–21 января. Однако 20-го Михаил Андреевич чувствовал себе хорошо и только вечером 21-го у него произошел приступ[683]. В понедельник 25-го врачи констатировали его смерть. В субботу и воскресенье Леонид Ильич не работал. Поэтому его разговор с А.М. Александровым-Агентовым мог иметь место только в пятницу 22-го.

Однако решение переместить Ю.В. Андропова с Лубянки на Старую площадь Л.И. Брежнев принял еще раньше. Если верить Л. Н. Сумарокову, оказывается, в конце 1981 г. между Леонидом Ильичем и Михаилом Андреевичем была достигнута договоренность, что, отметив 21 ноября 80-летие, М.А. Суслов уйдет в отставку, а его место займет Ю.В. Андропов. К тому времени готовились и другие кадровые перемены, которые Л.Н. Сумароков называет в своих воспоминаниях «реформой власти»[684].

Кто был посвящен в этот замысел, мы не знаем. Можно лишь отметить, что A.A. Громыко в их число не входил, так как вскоре после смерти М.А. Суслова позвонил Ю.В. Андропову и «довольно откровенно стал зондировать почву для своего перемещения на место «второго секретаря». Но Юрий Владимирович заявил – это дело генсека[685].

Буквально «через несколько дней после смерти Суслова» Л.И. Брежнев предложил Ю.В. Андропову освободившееся кресло: «Давай, – заявил он, – решим на следующем Политбюро и переходи на новую работу со следующей недели». Юрий Владимирович поблагодарил его, но напомнил, что секретари избираются на пленуме. Тогда Леонид Ильич «предложил созвать Пленум на следующей неделе». Ю.В. Андропов отклонил и это предложение, заявив о целесообразности подождать до мая, на который был намечен очередной Пленум ЦК КПСС[686].

Складывается впечатление, что Л.И. Брежнев спешил не столько передвинуть Ю.В. Андропова на второе место в руководстве партией, сколько отстранить его от руководства КГБ СССР. Подобные подозрения были и у Ю.В. Андропова[687].

Между тем слухи, что именно он займет кабинет М.А. Суслова на Старой площади, уже в феврале стали распространяться по Москве. Когда Г.А. Арбатов спросил его об этом, «Андропов рассмеялся и сказал, что на этот раз слухи верны[688].

Несмотря на то, что к намеченному пленуму разрабатывалась продовольственная программа и после похорон М.А. Суслова она еще не была готова, несмотря на то, что Ю.В. Андропов предложил Л.И. Брежневу не форсировать события, имеются сведения, что генсек хотел созвать пленум уже в марте[689].

Но тут что-то произошло.

28 января 1982 г. Ю.В. Андропов присутствовал на похоронах М.А. Суслова[690], а 25 февраля на вручении ордена Ленина и третьей Звезды Героя Социалистического труда ДА Кунаеву его не было[691]. Существует версия, будто бы в феврале шеф КГБ посетил Афганистан и оттуда вернулся в таком состоянии, что его пришлось госпитализировать[692].

Правда, 1 марта на приеме первого секретаря ПОРП В. Ярузельского Ю.В. Андропов снова появился перед фото– и кинообъективами[693]. Зато «в середине марта» «слег в больницу» К.У. Черненко[694].

А еще через две недели поползли слухи о болезни и даже смерти генсека. 18 апреля американский журнал «Ньюсуик» опубликовал статью, которая называлась «Последние дни Брежнева»[695]. 25 апреля 1982 A.C. Черняев записал: «В течение почти месяца Москва полнилась слухами, что Брежнев умер. Даже один из «тамошних» голосов передал об этом, как о свершившемся факте»[696].

И хотя слухи были лишены оснований, возникли они не случайно.

22 марта 1982 г. Л.И. Брежнев отправился в Ташкент для вручения Узбекистану ордена[697].

«За день до выступления, – вспоминал его помощник А.Александров-Агентов А.М., – следуя совету своего друга – министра обороны Устинова – внезапно решил поехать на авиастроительный завод. Его отговаривали и узбекские руководители, и охрана – визит не был подготовлен предварительно – но он настоял на своем»[698].

«За день до выступления» – значит, на следующий день, т. е. 23-го. А поскольку до этого Леонид Ильич ничего не говорил об таком визите, напрашивается предположение, что Д.Ф. Устинов позвонил ему 23-го. Д.Ф. Устинов знал, что пребывание Леонида Ильича в Ташкенте расписано по часам и что подобные визиты готовятся заранее. Чем же он хотел удивить генсека?

«В сборочном цехе, куда направился Леонид Ильич, – читаем мы в воспоминаниях А.М. Александрова-Агентова, – высилась монтажная эстакада, рассчитанная максимум на 40 человек, а набилось на нее более сотни. И вот, как раз в ту минуту, когда Брежнев в сопровождении Рашидова и других местных руководителей проходил под ней, железный помост зашатался и рухнул. Общий крик ужаса. Нас сопровождающих швырнуло на бетонный пол»[699].

«Леонид Ильич лежал на спине, – вспоминал его телохранитель В.Т.Медведев, – рядом с ним – Володя Собаченков. С разбитой головой… Мы с доктором Косаревым подняли Леонида Ильича. Углом металлического корпуса ему здорово ободрало ухо, текла кровь»[700].

Когда А.М. Александров «поднял голову», он увидел, что под помостом «на полу лежат люди, но Брежнев с помощью других медленно поднимается и, шатаясь, бредет к подогнанной в цех машине»[701].