Константин Пензев - Русский Царь Батый Страница 26

«Тактика захвата укреплений в XI в. заключалась в следующем: прежде всего пытались напасть на город врасплох, захватить его внезапным набегом. Тогда это называлось „изгоном“ или „изъездом“. Если такой захват не удавался, приступали к систематической осаде: войско окружало укрепленное поселение и становилось здесь лагерем. Такая осада обычно называлась „облежанием“. Оно имело задачей прервать связь осажденного поселения с внешним миром и не допустить подхода подкрепления, а также доставки воды и продовольствия. Через некоторое время жители поселения должны были сдаться из-за голода и жажды. Типичную картину облежания рисует летопись, описывая осаду Киева печенегами в 968 г.: „И оступиша печенези град в силе велице, бещислено множество около града, и не бельве из града вылести, ни вести послати; изнемогаху же людье гладом и водою“.

Такая система осады – пассивная блокада – была в ту пору единственным надежным средством взять укрепление; на прямой штурм решались лишь в том случае, если оборонительные сооружения были заведомо слабыми, а гарнизон малочисленным. В зависимости от того, насколько жители осажденного поселения успевали подготовиться к обороне и запастись пищей и, особенно, водой, осада могла продолжаться иногда до нескольких месяцев. С учетом этих тактических приемов и строилась система обороны» (П. А. Раппопорт, «Древние русские крепости»).

Что из этого следует? То, что если вы не захватили город врасплох (т. е. гарнизон, выражаясь сегодняшним армейским языком, «прощелкал»), то готовьтесь всю зиму (если вы, как Батый, пришли зимой) сидеть у городских стен, греясь у костерка, в ночную январскую стужу и слушать отборный русский мат. Однако Батый у стен не сидел. Говорят, что города он брал штурмом. Вы можете справедливо возразить: дескать Раппопорт писал об XI веке. А что принципиально изменилось в XIII? Пушки появились? Нет. Не появились. Ознакомимся же с мнением другого автора.

«Средствами для нападения живой силой служили стрельба, подкоп, пролом и приступ. Среди орудий для стрельбы гарантию точности попадания давал ручной арбалет; но он мог выбрасывать очень незначительные снаряды, и дальность их полета не превышала 40 м. Для метания больших тяжестей на большие расстояния применялись грузные машины, которые действовали центробежной силой или эластичностью канатов; но эти пращи, или гигантские арбалеты, не обладали точностью попадания, и при обороне с ними мало считались.

Атака при помощи подкопа заключалась в том, что к подножию укреплений прокапывали подземные галереи, которые подводились под стены, намеченные для разрушения; при этом галереи крепились деревянными подпорками; чтобы вызвать падение стены, эти подпорки поджигали. В некоторых текстах утверждается, что иногда посредством подъемных машин, расположенных в подкопах, приподнимали и обрушали часть стен.

Пролом в стене достигался при помощи тарана или тяжелых повозок с железным наконечником, которые с разбега ударяли в низ стены.

Приступ обычно производился при помощи простых лестниц. Но высота лестницы не превышала десятка метров; чтобы добраться до более высоких пунктов, пользовались башнями на колесах, снабженными наверху подъемным мостом, который опускали на гребень крепостной стены» (Огюст Шуази, «Военная архитектура в средние века», http://fortress.vif2.ru).

Что могло быть у Батыя? Арбалет исключается. Подкоп Батый не применял, хотя мог, конечно, заставить своих бойцов долбить мерзлую землю. Пролом в стене при помощи тарана исключается. Попробуйте подтащить таран под углом 45 градусов к стене, да еще по обледенелому валу. И как вы будете таранить? Что, на верху вала имеется специальная площадка для таранов? Башни на колесах исключаются, поскольку вы не подведете ее вплотную к стене, даже забросав ров подручным материалом. Будет мешать выступ вала (12–15 м) (особенно крепкий в январе). Остаются лестницы и метательные машины, точность которых невелика, и как утверждает Огюст Шуази, с ними мало считались. Не правда ли, серьезная задачка, господа завоеватели?

Самое интересное состоит в том, что Э. Хара-Даван и другие очень подробно описывают, вплоть до мельчайших деталей, кавалерийское монгольское войско, однако забывают дать такую же подробную характеристику ее осадно-штурмовым подразделениям, ограничиваясь общими словами и предположениями.

«Роль артиллерии при монгольской армии играли тогдашние крайне несовершенные метательные орудия. До китайского похода (1211–1215) число таких машин в армии было незначительно и они были самого первобытного устройства, что, между прочим, ставило ее в довольно беспомощное положение в отношении встречаемых при наступлении укрепленных городов. Опыт упомянутого похода внес в это дело крупные улучшения, и в среднеазиатском походе мы уже видим в составе монгольской армии вспомогательную цзиньскую дивизию, обслуживающую разнообразные тяжелые боевые машины, употреблявшиеся преимущественно при осадах, в том числе и огнеметы. Последние метали в осажденные города разные горючие вещества, как-то: горящую нефть, так называемый „греческий огонь“ и др. Есть некоторые намеки на то, что во время среднеазиатского похода монголы употребляли порох. Последний, как известно, был изобретен в Китае гораздо раньше появления его в Европе, но употреблялся он китайцами преимущественно для целей пиротехники. Монголы могли заимствовать порох у китайцев, а также принести его в Европу, но если и было так, то играть особенную роль в качестве боевого средства ему, по-видимому, не пришлось, так как собственно огнестрельного оружия ни у китайцев, ни у монголов подавно не было. В качестве источника энергии порох находил у них применение преимущественно в ракетах, которыми пользовались при осадах. Пушка была, несомненно, самостоятельным европейским изобретением. Что же касается собственно пороха как такового, то высказываемое Г. Лэмом предположение, что он мог и не быть „изобретен“ в Европе, а занесен туда монголами, не представляется невероятным. При осадах монголы пользовались не только тогдашней артиллерией, но прибегали также и к фортификации и к минному искусству в его первобытной форме. Они умели производить наводнения, делали подкопы, подземные ходы и т. п.» (Эренжен Хара-Даван, «Чингисхан как полководец и его наследие»). Батый подкопов не делал, ракетами не стрелял, наводнение зимой невозможно, что касается «греческого огня» или какого – то иного напалма, то это все есть очень интересные предположения, но не более того. Иначе бы и на штурм никто не ходил в средние века, а все только бы и поливали деревянные крепости этим «греко-монгольским огнем».

Историки и летописцы упоминают, что в войске Батыя находились метательные осадные машины – «пороки».

«Монголы принесли с собой на Русь детально разработанную тактику осады крепостей. Это была в общем та же тактика, которая слагалась в то время и на самой Руси, но у монголов она была подкреплена широким применением камнеметов (по древнерусской терминологии – „пороков“). Камнеметные машины метали камни такой величины, „якоже можаху четыре человеки силнии подъяти“, причем устанавливали эти машины перед стенами осажденного города на расстоянии не далее 100–150 м, примерно на дальности полета стрелы из лука. Только на таком или еще более близком расстоянии камни, бросаемые „пороками“, могли причинить ущерб деревянным стенам. Кроме того, начиная осаду города, монголы окружали его частоколом, чтобы прервать связь города с внешним миром, прикрыть своих стрелков, а главное, предотвратить вылазки защитников, стремившихся разрушить „пороки“. После этого начинали систематически бить камнями из камнеметов по городским стенам, чтобы разбить какой-либо их участок или хотя бы сбить их деревянные брустверы, забрала. Когда это удавалось, массированным обстрелом из луков осыпали данный участок стены тучей стрел; „стрелами яко же дождем пущаху“. Лишенные брустверов Защитники не могли вести ответную стрельбу: „не дадущим им выникнути из заборол“. И именно сюда, на участок, где была подавлена активная стрелковая оборона, нападающие бросали основные силы штурма. Таким способом монголы успешно брали даже наиболее крупные и защищенные русские города». (П. А. Раппопорт «Древние русские крепости»).

Обратите внимание, Раппопорт пишет, что монгольская тактика была, в общем, той же, что и русская. Только монголы широко применяли пороки. Понятно, что монголы, как пишут историки, научились у китайцев. А у кого научились русские?

Можно усомниться в словах Раппопорта, в той части, где утверждается, что монголы использовали пороки шире, чем русские. Вот цитата другого автора: «Если взять все 8 летописей вместе, в них насчитывается 31 самостоятельный эпизод, подразумевающий применение пороков (естественно, один и тот же эпизод может описываться в нескольких летописях). Из них 14 (1233–1291 гг.) относятся к Южной, Руси и Польше, 16 эпизодов – к Северной Руси и пограничным прибалтийским крепостям и 1 эпизод (Константинополь) никак не связан с русской историей. „Латыняне“ применяют пороки в 13 случаях, литовцы – в 1, монголо-татары – в 7 (1238–1261 гг.) и русские в 10 (1234–1398 гг.), если относить „черниговский“ эпизод 1239 г. на их счёт.