А. Давыдов - Анархизм: история и ментальность русского бунта Страница 26

Зло для личности Кропоткин видел в том, что изготавливающий всю жизнь одну и ту же деталь или только её часть, выполняющий одну и ту же операцию рабочий неизбежно теряет интерес к работе, оказывается в полной зависимости от хозяина, занимаясь всю жизнь одной и той же машинальной работой рабочий теряет ум и изобретательность. Он был уверен, что «производительность нации падёт» вследствие разделения труда, «тогда как разнообразие занятий, наоборот, сильно увеличило бы производительность данного народа и развило бы в нём изобретательность».

Разделения труда, по мнению Кропоткина, способствует обогащению только богатых, а не наций. Он подробно перечисляет все недостатки, с его точки зрения, появления разделения труда: «В современном обществе мы разделены на два класса: с одной стороны – производители, которые потребляют очень мало и избавлены от труда думать, потому что им нужно работать, и в то же время работают плохо, потому что их мозг бездействует, с другой стороны – потребители, которые производят мало или не производят вовсе ничего, но пользуются привилегией думать за других, и думают; но думают плохо, потому что существует целый мир – мир работников физического труда, – который остаётся им неизвестным. Работники земледельческого труда не имеют никакого понятия о машине, а те, которые работают у машин, не знают ничего о работах полевых. Идеал капиталистической промышленности – это ребёнок, смотрящий за машиной, в которой он ничего не понимает и не должен понимать; а рядом с ним – надсмотрщик, налагающий на него штрафы, если его внимание хоть на минуту ослабеет, а над ними обоими – инженер, который выдумывает машину, за которой человеку останется только подкладывать, подталкивать и смазывать. Земледельческого рабочего стремятся даже совсем уничтожить: идеал капиталистического сельского хозяйства – это работник, нанятый на три месяца и управляющий паровым плугом или молотилкой и отпускаемый, как только он вспахал или обмолотил. Разделение труда – это значит, что на человека наклеивается на всю жизнь известный ярлык, который делает из него завязчика узелков на фабрике, подталкивателя тачки в таком-то месте штольни, но не имеющего ни малейшего понятия ни о машине в её целом, ни о данной отрасли промышленности, ни о добыче угля, – человека, который вследствие этого теряет ту самую охоту к труду и ту самую изобретательность, которые создали в начале развития современной промышленности все машины, которыми мы так гордимся».

Кропоткин считал вредным и неправильным разделение труда между странами и как положительное явление оценивал появление производств, которые вначале были монополией отдельных стран.120

В коммунистическом обществе, разумеется, разделения труда быть не может, а все будут менять постоянно виды занятий, сочетая труд физический и умственный (как роскошь), сельскохозяйственный и промышленный. Как ни парадоксально, но в этом с Кропоткиным был согласен Маркс. Парадокс тут заключается в том, что именно Маркс как никто показал колоссальную роль разделения труда, его постоянного нарастания, роста специализации в увеличении производительности труда, в способности конкретных обществ, опередивших другие в этом процессе, производить гораздо больше материальных благ. И в то же время Маркс был уверен, что разделение труда с ростом общественного характера производства станет тормозом экономического развития и необходимо будет не только уничтожить частную собственность на средства производства, но и отказаться от разделения труда и ввести разнообразие занятий и их частую смену.121

Основные причины этой принципиальной ошибки, делавшей невозможным достижение коммунистического общества из-за недостижимости высочайшей производительности труда, без которой осуществление распределения по потребностям становится невозможным, следующие.

Во-первых, коммунисты XIX – начала XX веков абсолютизировали промышленное производство того времени, они полагали, что все машины и технологии уже изобретены и при сохранении капиталистического строя рабочий навечно обречён быть придатком этой машины, обречён на отупляющий машинальный труд. Но оказалось, что человечество только в начале пути создания новых технологий, машин, впереди ещё автоматизация и роботизация, которые предъявят к работнику совершенно другие требования.

Во-вторых, коммунисты (даже Маркс, который всё же обращал на это внимание) не заметили или недооценили оборотной стороны разделения труда, той стороны, которая также способствовала колоссальному росту производительности труда. Оборотной стороной разделения труда является кооперация труда, обмен его вещественными, интеллектуальными и прочими результатами. Когда Кропоткин писал о «праздниках труда» в крестьянских общинах, он не обратил внимание на то, что, например, при коллективной косьбе происходит именно разделение труда и, одновременно, его кооперация. Хотя сам при этом замечал, что одни мужчины косят, а женщины ворошат скошенную траву. Если бы общинники вышли на общий луг, но каждый бы косил, ворошил, собирал, делал копны и стога, то эффекта роста производительности не было бы. Это соединение разделения труда и кооперации известно даже у многих животных, например, загонная охота у волков.

Именно общественное разделение труда и его кооперация, вначале на земледелие и скотоводство, затем выделение как особых занятий ремесла, торговли, дифференциация внутри ремесла и торговли привели к росту производительности, увеличению благосостояния целых народов, появлению мануфактур, затем фабрик и заводов с машинным трудом.

В XXI в., когда ни одна, даже наиболее развитая, страна ничего не производит в одиночку, когда страны, коренным образом различающиеся по своему экономическому и политическому устройству, по своей идеологии и менталитету народов, считающие явно или не явно друг друга врагами, тем не менее совместно разрабатывают и производят новые технологии, машины и прочее, диким анахронизмом, показателем принципиальнейшей ошибочности всей коммунистической доктрины во всех её разновидностях выглядит предсказание Кропоткина: «Создать у себя промышленность обрабатывающую, во всевозможных отраслях, становится стремлением решительно всех народов. И является вопрос: если разделение труда между различными народами, которое ещё недавно выставлялось нам экономическою необходимостью, законом, – исчезает, то не так же ли ложен был закон о необходимости разделения труда, специализации, между отдельными личностями».122

Логичным развитием отрицания значения разделения труда Кропоткиным было его утверждение о том, что в мире становится всё заметнее стремление к децентрализации. Он видел признаки растущей децентрализации в появлении и быстром росте всё новых отраслей крупной промышленности по всему миру. Сначала Англия была «кузницей мира», потом к ней присоединились Франция, США, потом Германия, начала расти крупная промышленность в России, Индии, Италии, появляются производства в Бразилии, Мексике.

Теоретик анархизма считал бесполезной специализацию для стран (она может обогащать только нескольких капиталистов, заявлял он) и утверждал, что «каждая нация находит более выгодным соединить у себя земледелие с возможно более разнообразными фабриками и заводами», что гораздо выгоднее, чтобы «каждая страна, каждая географическая область могла возделывать у себя нужные ей хлеб и овощи и производить сама большую часть предметов, которые она потребляет».

Кропоткин подчёркивал: «Это разнообразие – лучший залог развития промышленности посредством взаимодействия различных её отраслей, залог развития и распространения технических знаний и вообще движения вперёд; тогда как специализация – это, наоборот, остановка прогресса».

С его точки зрения: «Земледелие может процветать только рядом с промышленностью. Едва где-нибудь появляется хоть один завод, вокруг него обязательно должны вырасти другие заводы, которые поддерживают и поощряют друг друга своими изобретениями и развиваются параллельно».

При этом Кропоткин прекрасно видел усиление взаимосвязи промышленности и сельского хозяйства, невозможность высокопроизводительного сельскохозяйственного производства без машин, искусственных удобрений, железных дорог, необходимость для промышленности «зажиточного крестьянского населения», способного потреблять её продукцию.

Но тут же писал: «Не в специализации, а в разнообразии занятий, в разнообразии способностей, соединяющихся ради одной общей цели, лежит главная сила экономического прогресса».

Кропоткин вновь и вновь повторял мысль, что после революции в отдельных странах или даже их частях жители восставших регионах должны будут сами выращивать хлеб и другие продукты, производить все необходимые промышленные изделия.123