Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории. Страница 26

Наш собеседник: Александр Александрович Зиновьев (1922–2005). Философ, логик и социолог, писатель и публицист.

— Я участвовал в войне с первого до последнего дня и даже немного дольше. Был танкистом, был летчиком. Начал с истребителя, заканчивал войну в штурмовой авиации. Воинское звание — капитан. Видел немцев, вступавших на нашу территорию 22 июня 1941 года, all мая 1945-го был мой последний боевой вылет — немецкая группировка пыталась уйти к союзникам, мы ей помешали. Но и они нас обстреливали из винтовок и зенитных пулеметов, меня подбили. Я сел вполне прилично — вся территория уже была наша.

— Вы неохотно говорите о войне. Почему?

— Есть причина… В 1939 году я был арестован как антисталинист. Бежал, был объявлен в розыск. В 1940 годуя буквально скрылся в армии… В этом мне помогали многие люди, и я дал клятву никогда не называть их имена. Никто же не думал, что советская система рухнет — но клятва остается клятвой. Так что давайте без лишних подробностей…

— Хорошо. А как вы из танкиста превратились в летчика!

— Еще до начала войны был приказ, чтобы всех молодых людей, здоровых, пригодных к службе в авиации и имеющих среднее образование, направлять в авиационные школы. Я прошел комиссию, но не успел выехать из полка и войну встретил в наземных войсках… Однако вскоре меня с фронта отозвали — это было под Оршей, перед самым боем, я уже отрыл окоп, и вдруг прибежал парень из штаба, кричит: «Где Зиновьев?» Впрочем, тогда я под измененной фамилией был. Тут же нас посадили на машины и увезли… Я очень высоко оцениваю советское командование во главе со Сталиным и ту военную стратегию, которую оно проводило. Хотя ситуация в начале войны была совершенно жуткой: бежали, отступали, и все-таки у нашего руководства уже был расчет на длительную войну, и о резервах для этой войны думали… Вот почему я в числе других попал в авиационную школу, должен был летать на истребителях И-15 и И-16, но их сняли с вооружения, я снова попал в наземные войска — это было под Сталинградом, а затем нас вернули, и так я стал летчиком штурмовой авиации.

— Вы сказали, что были арестованы как антисоветчик…

— Ни антисоветчиком, ни антикоммунистом я не был — я был убежденным антисталинистом… Я очень рано заметил, что тот социальный строй, который у нас создается, не соответствует идеалам коммунизма. Государство не отмирает, неравенство сохраняется, деньги не отменяют… Кто в этом виноват? Научно понимать советскую систему я стал много позднее, для этого нужно было специальное образование, а тогда естественно было видеть вину в том самом человеке, который эту систему возглавлял. Виновником мы считали Сталина. В 1939 году я поступил в знаменитый ИФЛИ, Московский институт философии, литературы и истории — у нас на курсе существовала и была разоблачена антисталинистская террористическая группа, все ее участники были осуждены…

— То есть вы были тем, кого сейчас именуют радикалами?

— Нет, настоящим коммунистом — идеалистическим, романтическим. Таким я, несмотря ни на что, остаюсь до сих пор… В 16 лет я стал рассматривать себя как революционера, но в рамках коммунистического общества. Сейчас это кажется странным, но в те времена это было вполне нормальное явление.

— Какие же были ваши планы?

— Мы думали стрелять в Сталина, во время демонстрации, когда наша колонна пойдет недалеко от мавзолея. Только у нас никакого оружия не было… Если бы я не сбежал, меня бы расстреляли и правильно сделали! А что, мне орден нужно было за это давать? Впрочем, давайте эту тему на сегодня закроем…

— Хорошо… В своих работах вы, в частности, утверждаете, что история Великой Отечественной войны во многом сфальсифицирована…

— Можно также сказать, что она еще не изучена, не описана на настоящем научном уровне. Поэтому американцы вообще считают, что это они победили, нас спасли, и пишут тома о своих мифических победах, отводя нам там пару строчек. Подавляющее большинство людей на Западе имеют чудовищно ложное представление о войне! А знаете, сколько у нас пишется разного рода книжек, произносится речей, сколько фильмов делается, в которых создается ложный образ войны? К сожалению, даже наши ветераны, когда от них требуется рассказать о войне, нередко так или иначе создают такой образ, что настоящая война испаряется… Чтобы разобраться по-настоящему, нужна научная социологическая теория очень высокого уровня, которой фактически нет.

— Л что без такой теории получается?

— Простое перечисление событий: было то-то и то-то, в такой-то последовательности; перечисляются героические подвиги, отдельные эпизоды… Чаще всего этим занимаются люди, не пережившие, не прочувствовавшие войну, или апологетически ко всему относящиеся, или критически ко всему относящиеся. Вот и получается уродливая картина происшедшего…

— Начнем с сакраментального вопроса: почему Гитлер напал на СССР?

— Эта война была частью Мировой войны, которую западный мир начал против Советского Союза сразу после 1917 года и которая потом шла непрерывно. В результате Октябрьской революции образовалась мощная страна, ограничившая сферу западной колонизации; она стала образцом для остальных народов мира… Конечно, это было бельмо на глазу для Запада.

— А может, эта их война с нами начиналась еще в 1914 году?

— Есть энтузиасты, которые все уводят к XIX веку и даже к Ледовому побоищу. Ерунда! Блестящую характеристику Первой мировой дал Ленин, и я ее пересматривать не собираюсь. Это была империалистическая война за передел мира, Российская империя была в ней ослаблена, оказалась на грани распада, и представился случай, который был блистательно использован большевиками. Так возникла совершенно новая эволюционная (коммунистическая) линия, стало складываться, по моей терминологии, коммунистическое «сверхобщество».

— Другие авторы дают этому обществу диаметрально противоположные определения…

— Что бы кто сейчас ни писал, но известно, что уже в довоенные годы СССР обнаружил колоссальные потенции. Для западных теоретиков, политиков и иных было ясно, что если допустить это явление, то им придет конец. Тем более, тогда там очень распространенной была идеология конца — «закат Запада»… Поэтому Запад боролся против этой враждебной ему эволюционной линии… Вторая мировая война изначально была двойственной. С одной стороны, война за передел мира внутри самого Запада, с другой — война всего западного мира против СССР. В нем западные стратеги видели главную для себя опасность, потому способствовали укреплению Германии, потакали ей, рассчитывая с самого начала направить ее на СССР. Помните Мюнхенское соглашение и прочее…

— Есть версия, что Гитлер ввязался в военную авантюру только потому, что имел искаженное представление о военном и экономическом потенциалах СССР.

— Это неверно! Гитлер по-своему был гений, но и он, и Запад вообще не принимали во внимание целый ряд факторов — впрочем, они и не могли их принимать, потому что у всех у них, без исключения не было правильного, научного понимания реальности. Да и то, что в этом плане делалось в СССР, делалось не в силу понимания, а в силу необходимости; в силу того, что во главе советской системы оказался гениальный человек…

— Вы говорите о гениальности Сталина, но ведь бытует точка зрения, что именно по его вине СССР оказался не готов к войне.

— То, что война с Западом была неизбежна, советское руководство понимало с самого начала. Когда всякого рода критики пишут, что «Сталин проглядел», — это чепуха. Все знали, что война будет, и СССР к ней готовился. Я не помню дня в школе, чтобы нам не говорили, что будет война с Германией. Скажу более: идеологически, психологически мы к войне были подготовлены блестяще, что и стало одним из факторов Победы. Но физической возможности по-настоящему подготовиться не было — нельзя накачать мускулы за три дня!

— То есть не хватило какого-то срока. Года или больше?

— Трудно точно сказать. Может быть, побольше. Но Гитлер-то был не дурак, и западные стратеги — не дураки, они выбрали момент, по их расчетам наиболее удобный. Недаром в те годы в западном мире не было человека, который не думал бы, что Советский Союз будет разбит…

— Как вы относитесь к утверждению, что мы готовили превентивный удар?

— Что значит — «мы готовили»? В разговоре может мелькнуть что угодно. В штабах разрабатываются всевозможные варианты. Потом кто-нибудь копается в бумажках, находит — и вот, оказывается, был план нападения! Но надо исходить из фактов. Сталин был не тот человек, чтобы думать о превентивном ударе. Подготовка к войне нужна была не для нападения, а для того, чтобы его предотвратить. Предотвратить и решать внутренние проблемы.