А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века Страница 26

Кроме Сарира известны и другие политические объединения (Гумык, Хайтак и т.д.). Заметим, что и в древности, и в средние века Дагестан, особенно южный, был органически связан с северо-восточной частью нынешнего Азербайджана (Ширвана). Последний населяли родственные лезгинам и аварцам племена, которые очень поздно (в XVI—XVII вв.) были тюркизированы. Эту органическую связь Дагестана с Ширваном отчетливо видел местный историк Бакиханов (XIX в.), написавший исторический труд, посвященный именно прошлому Ширвана и южного Дагестана (одно из первоначальных его названий и было «История Дагестана»). Труд был написан Бакихановым на двух языках — персидском и русском. Хотя Бакиханов был потомком бакинских ханов, рассматривать его как историка только азербайджанского нет оснований.

До X в. значительная часть северного Дагестана находилась под хазарской властью, против которой боролись местные племена и арабы. Уже в середине X в. здесь отмечается определенное влияние Руси (поход на Бердаа совместно с лезгинами и аланами). Позже, с возникновением русского владения на Тамани, контакты русов с народами Кавказа еще более усиливаются, очевидно, нося разное содержание. В 80-х годах отмечается присутствие русов в качестве союзников одной из борющихся групп в Дербенте, где, судя по остаткам местных летописей, русы были хорошо известны. А в 30-х годах XI в. русы совершают походы в Восточное Закавказье и даже овладевают крупнейшим там городом Байлаканом (опять-таки в союзе с определенными местными силами). Это, несомненно, было связано с деятельностью Мстислава Владимировича (см. ниже). В XII в. с усилением Грузии укрепляется и ее престиж в Восточном Закавказье, куда грузинские цари совершают походы до Дербента. Однако о закреплении их там на сколько-нибудь продолжительное время известий нет. Тем не менее лозунг «Грузия от Никопсы до Дербента» (Никопса находилась приблизительно в районе нынешней границы Грузии и Российской Федерации) возник именно в XII—XIII вв. и позже был весьма популярен в определенных политических кругах Грузии (в частности, в период меньшевистского правительства 1918—1921 гг.).

Глава 4. Эпоха Ярослава Мудрого

§ 1. Основные черты русской истории к началу XI в.

15 июля 1015 г . умер великий киевский князь Владимир I Святославич, четвертый в династии Рюриковичей, прожив немногим более 50 лет. Князь занемог уже давно. Болезнь с каждым днем усиливалась, и становилось ясным, что ближайшее время может породить на Руси очередной династический кризис. Рядом с собой в своем загородном дворце селе Берестове великий князь держал постоянно одного из младших сыновей, любимого Бориса, ростовского князя, родившегося, как и другой сын Глеб, от византийской принцессы Анны, т.е. в христианском браке. Именно поэтому он рассматривался некоторыми современниками как действительно легитимный наследник престола. Но у Владимира было к этому времени в живых 11 сыновей. Его старший сын от полоцкой княжны Рогнеды Ярослав не собирался отказываться от своих прав на киевский стол. Но был еще Святополк, по рождению старше Ярослава, пасынок Владимира, сын убитого им брата Ярополка.

У каждого из братьев и при дворе, и в тех местах, где они «сидели» на княжениях, была своя партия, были свои дружины, готовые поддержать претендентов на киевский стол. Но пока был жив Владимир, династические противоречия между его наследниками не проявлялись столь остро, хотя уже имелись некоторые признаки надвигавшейся драмы. Так, Святополк, женатый на дочери польского короля Болеслава I, организовал заговор против ненавидевшего его отчима. Вдохновителем заговора стал епископ колобжегский Рейнберн, который прибыл в Киев вместе с польской принцессой. Вероятно, заговор возник в пору обострения польско-русских отношений и упорной борьбы между Польшей и Русью за так называемые Червенские города — Перемышль, Червен и др. Но заговорщики, в том числе и Святополк, были схвачены и посажены в темницу, где епископ и закончил свои дни. Святополк же был выпущен на свободу и отправлен на княжение в недалекий от Киева Туров, где находился под постоянным присмотром отца. Болезнь и смерть Владимира вновь всколыхнули все приглушенные было противоречия.

Вместе с Владимиром уходила в прошлое целая эпоха — едва ли не поворотная — в истории Древней Руси. И как всякая поворотная эпоха с уходом ее вдохновителя и конструктора она обещала вылиться в новые тяжелейшие испытания и для династии, и для страны. Прошлое еще цепко держало настоящее и будущее Руси.

Ко времени смерти Владимира Русь, пережив немалые потрясения, превратилась в одну из сильнейших держав Восточной Европы. Владимир наследовал вместе с киевским столом по меньшей мере уже вековую и славную историю объединенного государства восточных славян. Четко определились внешние границы этого государства. К началу XI в. в состав Руси вошли практически все крупные восточнославянские союзы племен, а также населявшие Восточно-Европейскую равнину на севере, северо-западе и северо-востоке угро-финские и балтские племена, на юге и юго-востоке — тюркские. Русь к этому времени была уже полиэтническим государством, в котором иные, неславянские народы были и данниками, и союзниками, и полноправными жителями огромной страны. Сцепленные воедино государственной волей киевских князей, общими жизненными, хозяйственными, торговыми интересами, а также необходимостью обороняться от внешних врагов, многочисленные бывшие восточнославянские и иноязычные племена и племенные конфедерации уже несколько десятилетий существовали в составе единого государства, деля с ним его историю, достижения, успехи и неудачи.  

Но это единство было еще непрочным, относительным, как и единство других европейских раннесредневековых государственных образований, скажем, сначала Франкского государства, с X в. Священной Римской империи, позднее — Франции, Германии, Англии, а также Польши, Чехии. Давали себя знать прежние племенные распри, стремление вновь присоединенных племенных конфедераций во главе со своими крупными городскими центрами к былой самостоятельности. Иноязычные народы еще не стали органической частью страны, нередки были их волнения, колебания, особенно в критические для Руси периоды. Давало себя знать и старинное соперничество Киева и. Новгорода за политические влияния на Руси. В X в. одно за другим следовали восстания и подчиненных Киеву земель, бывших ранее племенными конфедерациями. Неоднократно брались за оружие древляне, приходилось подчинять силой «отлагавшихся» вятичей, радимичей. И, конечно, камнем преткновения для Киева оставался Новгород, Новгородская земля.

Сложилась парадоксальная ситуация: Новгород неоднократно в ходе становления объединенного государства диктовал свою политическую волю Киеву, но последний по-прежнему оставался «матерью городов русских», как назвал Киев, согласно летописи, князь Олег, и посылал в северную столицу своих наместников. Действительно, в 80-е годы IX в. новгородский правитель Олег, собрав огромную армию из северо-западных восточнославянских, а также иноязычных земель, либо подчиненных Новгороду, либо союзных с ним, захватил весь восточный отрезок пути «из варяг в греки», подчинил себе поднепровские города и овладел Киевом. Однако Новгород не стал первым; он остался после этого на позициях второго русского центра и принял владычество Киева.

После смерти Святослава в ожесточенной междоусобной борьбе Новгород и княживший там от имени киевского князя Владимир Святославич вновь одержали верх над Киевом. Владимир овладел великокняжеским столом, опираясь на те же силы, что и несколькими десятилетиями ранее Олег, — на варяжскую помощь и войско, составленное из жителей северо-западных земель. И снова, добыв престол своему ставленнику, Новгород остался на вторых ролях. На княжение в Новгород Владимир послал сначала своего старшего сына Вышеслава, а после его смерти — третьего по старшинству сына — Ярослава. Посадив на княжение в Турове Святополка, Владимир тем самым как бы подчеркнул безосновательность династических притязаний пасынка.

Не случайным было это привилегированное положение Новгорода, куда со второй половины X в. посылался наместником старший из княжеских сыновей. Заметим, что определенное время, по некоторым данным, там правил и юный Святослав. И не случайно в объединенном государстве Новгород постоянно, уже в те ранние времена истории Руси был источником традиционного политического сепаратизма.

Стремясь связать воедино земли бывших племенных княжений и окончательно и бесповоротно подчинить их Киеву, Святослав первым из киевских правителей послал своих сыновей в различные земли восточных славян, заменив ими местных племенных князей. Эту же политику проводил и Владимир, отправивший своих сыновей править не только в Новгород и Туров, но и в Ростов, Муром, к древлянам, во Владимир-Волынский и даже в далекую Тмутаракань, куда был посажен Мстислав. Но единство существовало лишь при жизни могучего отца, который легко мог свести с княжений любого из своих сыновей, что он, впрочем, иногда и делал. Но как обернется этот новый порядок при новых правителях — этого не мог предугадать никто.