Лев Безыменский - OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» Страница 26

«Программа, которая обсуждалась гном Вольтатом п сэром Горацием Вильсоном, заключает:

а) политические пункты,

б) военные пункты.

в) экономические пункты.

К пункту «а».

1) Пакт о ненападении. Ги Вольтат подразумевал под этим обычные, заключавшиеся Германией с другими державами, пакты о ненападении, но Вильсон хотел, чтобы под пактом о ненападении занимался отказ от принципа агрессии как таковой.

2) Пакт о невмешательстве, который должен включать разграничение расширенных пространств между великими державами, особенно же между Англией и Германией.

К пункту «б» — Ограничение вооружений.

1) На море,

2) на суше,

3) в воздухе.

К пункту «в».

1) Колониальные вопросы. В этой связи обсуждался главным образом вопрос о будущем развитии Африки. Вильсон имел в виду при этом известный проект образования обширной колониально-африканской зоны, для которой должны были бы быть приняты некоторые единообразные постановления. Вопрос, в какой мере индивидуальная собственность на немецкие колонии, подлежащие возвращению нам, сохранилась бы за нами после образования интернациональной зоны, остался открытым. То, что в этой области, по крайней мере теоретически, англичане готовы или были бы готовы пойти нам далеко навстречу, явствует из того достоверно известного гну Вольтату факта, что в феврале английский кабинет принял решение вернуть Германии колонии. Сэр Гораций Вильсон говорил также о германской колониальной деятельности в Тихом океане; однако в этом вопросе гн Вольтат держался очень сдержанно.

2) Сырье и приобретение сырья для Германии.

3) Промышленные рынки.

4) Урегулирование проблем международной задолженности.

5) Взаимное финансовое содействие.

Под этим сэр Гораций Вильсон понимал санирование Германией восточной и юго-восточной Европы...

...Конечной целью, к которой стремится г-н Вильсон, является широчайшая англо-германская договоренность по всем важным вопросам, как это первоначально предусматривал фюрер. Тем самым, по его мнению, были бы подняты и разрешены вопросы столь большого значения, что восточные проблемы, зашедшие в тупик, как Данциг и Польша, отошли бы на задний план и потеряли бы свое значение. Сэр Гораций Вильсон определенно сказал гну Вольтату, что заключение пакта о ненападении дало бы Англии возможность освободиться от обязательств в отношении Польши. Таким образом, польская проблема утратила бы значительную долю своей остроты»[127].

Это изложение планов Вильсона, сделанное аккуратным Дирксеном, позволяет констатировать, что «послемюнхенская программа», излагавшаяся Вильсоном Хессе, не только осталась в силе, но и приобрела совершенно определенные очертания. Правда, на этот раз Вильсону не удалось остаться в тени: его июльские беседы с Вольтатом и Хадсоном не остались секретом для английской общественности. Сведения о них проникли в печать (очевидно, не без участия политических противников Вильсона). Ряд видных журналистов, в том числе Вернон Бартлет и Гордон Леннокс, выступили с резкими критическими статьями, не без оснований обвиняя Вильсона и Хадсона в попытках сговора с немцами. Поднялся скандал. Сначала Вильсон пытался отрицать факт переговоров, затем стал ссылаться на то, что встреча состоялась не по его инициативе. Очень забеспокоилось по поводу переговоров и французское посольство. Все это в значительной мере спутало карты сэра Горация.

Заволновались и в Берлине. 31 июля в адрес Дирксена пошла шифрованная телеграмма следующего содержания:

«Прошу немедленно телеграфировать содержание политических переговоров, которые министериаль-директор Вольтат вел при последнем своем посещении Лондона, в особенности отчет о совещаниях Вольтата с Вами, так как он сообщает, что вел политические переговоры по согласованию с послом.

Риббентроп»[128].

Дирксен немедленно ответил, сославшись на свои предыдущие донесения (выдержку из них мы приводили). Он подчеркнул, что расценивает поведение Вильсона как согласующееся с «тенденциями конструктивной политики в здешних правительственных кругах»[129]. Тут же в адрес Дирксена из Берлина полетела еще одна телеграмма, подписанная статс-секретарем Вайцзекером:

«Вольтат по возвращении в Берлин сделал доклад о своей беседе с сэром Горацием Вильсоном. Этот доклад был передан генерал-фельдмаршалом Герингом рейхсминистру иностранных дел. Он содержит предложение Вильсона о широком англо-германском сотрудничестве, иначе говоря, о соглашении политического, военного и экономического характера. Эти предложения рассматриваются, по-видимому, английской стороной как официальный зондаж. Вольтат, очевидно, не задал Вильсону напрашивавшийся вопрос, предполагают ли эти предложения одновременный отказ от связанных с политикой окружения переговоров, в особенности с Москвой. Как уже указано в предыдущей телеграмме, рейхсминистр иностранных дел просит сообщить по телеграфу о содержании переговоров с Вольтатом, а также о Вашем отношении к ним»[130].

Почему же в Берлине поднялся такой переполох? Очевидно, не только потому, что доклад Вольтата попал не к Риббентропу, а к его сопернику Герингу, который наверняка не упустил возможности отправиться немедленно к фюреру и похвастаться своим дипломатическим успехом. Нет, это было, конечно же, сопровождающим обстоятельством. Главным же, безусловно, было то, что в Берлине понимали исключительный характер предложений Вильсона.

Напомним, что переписка между Берлином и германским посольством в Лондоне разгорелась уже в тот момент, когда было известно о предстоящих советско-франко-английских военных переговорах. Не случайно в телеграмме Вайцзекера прямо указывается, что логическим продолжением идей Вильсона должен быть отказ Англии от тройственных переговоров. Предложение Вильсона о «широком англо-германском сотрудничестве» открывало перед Гитлером исключительные перспективы. Во-первых, оно давало ему возможность убедиться в том, что Лондон не стремится достигнуть соглашения с Советским Союзом, и спекулировать на этом. Во-вторых, предложение Вильсона открывало перед Гитлером перспективу того желанного англо-германского союза, о котором он мечтал многие годы.

Не удивительно, что от Дирксена требовали самых точных ответов. 1 августа он направил Вайцзекеру ответ следующего содержания:

«1. Касательно беседы Вольтата с сэром Горацием Вильсоном и моего отношения к ней я ссылаюсь на телеграфное донесение № 277 от 3I.VII. То, что Вольтат во время беседы не поднял прямо вопроса об отказе от политики окружения, объясняется его договоренностью со мной о том, чтобы он вообще больше слушал, чем говорил.

2. Несмотря на то, что беседа в политическом отношении не была углублена, мое впечатление таково, что в форме хозяйственно-политических вопросов нам хотели предложить широкую конструктивную программу. Трудности проведения этой программы для британского правительства, при господствующем теперь настроении общественности, указаны в моем донесении от 24.VII — А. 2974.

3. Что соглашение с Германией было бы несовместимо с одновременным проведением политики окружения, ясно здешним руководящим лицам. Определяющие соображения в этом вопросе основываются примерно на следующих положениях:

а) Соглашение с Германией химически, так сказать, растворило бы данцигскую проблему и открыло бы дорогу к германо-польскому урегулированию, которым Англии не было бы больше надобности интересоваться.

б) К продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии, — или, вернее, благодаря этому, — здесь относятся скептически. Об этом свидетельствует состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмутской крепости, практически находится в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал — точно так же простой строевой офицер; генерал авиации — выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, нс не стратег. Это свидетельствует о том, что военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения.

Высокопоставленный офицер из министерства авиации недавно высказал авиационному атташе свое убеждение в том, что ни британская, ни русская сторона не имеют серьезного желания заключить соглашение.

в) Относительно оценки военного значения Польши все еще имеются сомнения, которые находят свое отражение в сдержанности в финансовом отношении. Отчет генерала Айронсайда также не был, как слышно, чрезмерно положительным.

r) Располагающий наилучшими связями, принадлежащий к лейбористской партии политик Роден Бакстон (брат лорда Ноэля Бакстона) в разговоре с советником посольства развивал те же положения, что и Вильсон, и указывал на ликвидацию политики окружения, как на само собой разумеющееся следствие соглашения с Германией. Запись беседы с Бакстоном посылается с этой же воздушной почтой.