Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2 Страница 26

Но где здесь, простите, погром? То есть элементы погрома здесь тоже есть — потому что христиане стремятся уничтожать имущество евреев, разрушают их дома. Но все это — только фрагмент общей картины, некий способ покорения, уничтожения противника.

А главным образом здесь, во-первых, гражданская война: одни подданные Российской империи воюют с другими. Одна из сторон прибегает к погрому, как способу ведения военных действий — истреблению имущества врага. Именно одна из сторон — потому что когда евреи устраивали христианский погром, они не уничтожали ни лавок и магазинов, ни личного имущества христиан. Но погром — только фрагмент, часть событий.

Во-вторых, это чистейшей воды трайбализм. Само слово «трайбализм» родилось во время исследований в «новых» государствах Африки, только что освободившихся от колониализма. В таких государствах очень часто возникает борьба, а то и война с применением оружия двух племен-триб. В Кишиневе 1903 года сцепились две трибы — иудейская и христианская. Христианская оказалась сильнее, но повернись дело иначе — был бы погром христианский…

А знаете, что самое интересное? События в Кишиневе очень многими евреями так и понимались: «надо учиться». Скажем, Зеев Жаботинский произнес буквально следующее: «Кишиневская резня сыграла крупную роль в нашем общественном сознании, потому что мы тогда обратили внимание на еврейскую трусость» [50, с. 43]. Трусость или просто неумение, отсутствие опыта? Этот вопрос не задается.

Нужно ли оплакивать тот факт, что у твоего народа нет опыта убийств, и призывать его приобретать? Для Жаботинского, видимо, очевидно: конечно же, приобретать как можно быстрее.

Наконец, что нужно, чтобы назвать евреев храбрыми? Истребить не четверых, а четыреста человек? Перестрелять христиан из пулеметов? Взорвать их вместе с собором? Сбросить атомную бомбу на христианскую часть города? На этот вопрос Жаботинский тоже не отвечает и конкретных советов не дает.

Виднейшие писатели и общественные деятели еврейского происхождения — Дубнов, Ахад-Гаам, Ровнинский, Бен-Ами, Бялик — призывали к созданию своих вооруженных сил: «Братья… престаньте плакать и молить о пощаде. Не ждите помощи от своих врагов. Пусть вам поможет ваша собственная рука» [51, с. 377].

«Отряды еврейской самообороны» стали расти, как грибы. Называя вещи своими именами, это было то, что в наше время называется «незаконные вооруженные формирования». Появляются они довольно часто и в разных неблагополучных странах, но везде правительство, пока ему достает сил, такие формирования разоружает, а виновных в незаконном провозе оружия судит (и осуждает, приговаривая к длительным срокам).

Здесь следует отметить два обстоятельства:

1. За 14 лет своего дальнейшего бытия, с 1903 по 1917 год, правительство Российской империи ни разу не разоружило ни одного «отряда еврейской самообороны» и не предало суду его организаторов.

2. Ни разу не было создано ничего похожего на «отряд христианской самообороны» — то есть «незаконного вооруженного формирования» христиан для нападения на евреев.

Если вам так легче пережить эти сведения, то считайте, что я — злобный антисемит, раз я смею говорить такие вещи. Но факты — вещь очень упрямая, их обвинять в антисемитизме довольно трудно.

Интересно, кого следовало бы судить по статье о «нападении одной части населения на другую» после событий в Гомеле, 29 августа? Потому что в тихом белорусском Гомеле отряд самообороны развивался под руководством местного Бунда, и еще 1 марта 1903 года эта организация отпраздновала годовщину «казни Александра II»: выехала за город и палила из револьверов по портретам государя. Потом пили водку, плясали… Одним словом, развлекались, как могли.

Впрочем, согласно полицейским донесениям, и в других случаях «некоторые гомельские обыватели имели возможность наблюдать целые учения еврейской молодежи… за городом человек до ста участников».

«Поголовное вооружение, с одной стороны, осознание своего численного превосходства — с другой подняло дух еврейского населения настолько, что среди молодежи стали говорить уже не о самозащите, а о необходимости отомстить за кишиневский погром». Действительно! Ведь христиан в Кишиневе убили всего пятерых, а евреев — почти сорок. Геволт! С точки зрения племенной морали, тут действительно необходимо отомстить.

«Евреи г. Гомеля… стали держать себя… прямо вызывающе; случаи оскорбления крестьян и рабочих как на словах, так и действиями стали повторяться все чаще и чаще».

Случая ждали, и он, разумеется, представился: 19 августа 1903 года на рынке подрались торговка селедками Малицкая и некий Шлыков. По одним данным, Малицкая плюнула в лицо покупателю, по другим — ударила его селедкой. Один кавказский человек даже предположил, что Малицкая исполняла национальный танец с селедками и случайно рубанула по Шлыкову… Но эту гипотезу мы отклоняем, как несерьезную.

Что сделал Шлыков Малицкой, история умалчивает, но несколько евреев напали на Шлыкова и стали его бить. Несколько крестьян пытались оттащить его, но тут раздались условные свистки, созывавшие евреев, и это «моментально подняло все еврейское население города». «Отовсюду раздавались крики: „Евреи! Евреи! На базар! Русский погром!“».

«Побросав покупки, крестьяне… спешно стали выезжать из города. Очевидцы свидетельствуют, что, настигая русских, евреи били их нещадно, били стариков, били женщин и даже детей. Одну девочку, например, стащили с подводы и, схватив за волосы, волочили по мостовой». Крестьянин Силков стоял в стороне, ел булку. К нему подбежал еврей, нанес смертельный удар ножом в шею и убежал, скрылся в толпе.

До самого вечера «евреи избивали русских, и главным образом крестьян, которые… не могли оказать никакого сопротивления как по своей малочисленности… так и по отсутствию средств к самозащите». Ну, тупые они, русские крестьяне, ведь земледельцами становятся самые убогие, это «известно». Нет бы им запастись револьверами, а еще лучше — пулеметами…

«Обвинительный акт» местной прокуратуры свидетельствует, что события в этот день «безусловно имели характер русского погрома». Интересно отметить: были и русские, спасенные евреями от бесчинства толпы, — например, за неким офицером гналась озверелая толпа, и этого офицера спрятал у себя раввин Маянц.

Даже 1 сентября не было револьверов у рабочих, когда после гудка на обед стали они выходить такими возбужденными, что полиция сразу же перегородила мост, ведущий в еврейскую часть города. Тогда рабочие растеклись по боковым улочкам, там «полетели камни в окна ближайших еврейских домов». Не только на погромщиков, но и на полицию нападали евреи в этот день. Пристава, который пытался навести порядок, сбили с ног двумя кирпичами, попавшими в спину, из еврейской толпы. Пристав упал и потерял сознание. «Жиды пристава убили!» — закричала русская толпа и «принялась ожесточенно громить еврейские дома и лавки».

Только солдатская рота смогла прекратить беспорядки, причем евреи бросали камни и стреляли из револьверов в военных. Рота дважды стреляла в погромщиков, было несколько убитых и раненых солдатами. В этот день еврейская молодежь нападала на русскую толпу, не хотела расходиться, и даже в полицию и военных бросала камни и стреляла. Ну, не хотели они прекращения погрома; они хотели драться с русскими, «мстить за кишиневский погром». Особенно часто еврейские боевики нападали на одиноко идущих русских, убили крестьянина и некого нищего — наверное, злейших врагов еврейского народа.

К вечеру, после второго залпа по толпе, погром прекратился. Число убитых называют очень разное: от 5 евреев и 4 христиан до 20 убитых с каждой стороны, плюс несколько раненых полицейских и солдат. Как мы видим, потери в любом случае примерно равные, причем солдат и полицейских стремились убить только евреи.

Описания этих событий у современных авторов-евреев отсутствует. С их точки зрения, не было этого ничего: ни вооруженной до зубов еврейской толпы, ни выстрелов по русским рабочим, по полиции. Не было нападения на почему-то ненавистных евреям крестьян на базаре. Все это, наверное, придумали антисемиты в редакции газеты «Бессарабец» и, не иначе, по заданию полиции.

Но вот современники событий были порой откровенны. «Гомельский погром не застал врасплох. К нему уже давно готовились, тотчас после кишиневских событий приступили к организации самообороны» [52, с. 69].

Теперь, наверное, Бялик и Жаботинский могли уже не так сильно презирать еврейскую покорность.