Олег Ивик - Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи Страница 27

За первые восемнадцать лет своего правления Учжулю (который в общении с Хань, позабыв о пышных титулах своих предшественников, именовал себя просто «Чжи»{263}) лишь однажды посмел воспротивиться воле, исходящей из Поднебесной. Небольшой, но поросший ценным лесом кусок его земель острым клином вдавался во владения китайцев, и те попросили подарить его, мотивируя свою просьбу желанием спрямить границу, сократить укрепленную линию и уменьшить гарнизон. Шаньюй отказал послам, заявив, что лес нужен сюнну для изготовления юрт и повозок. «…Кроме того, — сказал он, — эти земли принадлежали моему покойному отцу, поэтому я не смею лишаться их».

Что же касается Срединного государства, оно всего лишь раз пошло навстречу Учжулю вопреки собственным интересам. В 3 году до н. э. шаньюй пожелал нанести визит своему венценосному сюзерену — им был император Ай-ди, вступивший на престол тремя годами раньше. Обычно китайцы приветствовали такого рода визиты, видя в них выражение покорности и залог грядущего мира. Но на этот раз император был болен, и сановники опасались, что «приезд сюнну, живущих в более высоких местах, оказывает дурное влияние». Вспомнили, что вскоре после двух последних визитов Хуханье в Хань принимавшие его императоры каждый раз умирали.

Надо сказать, что Юань-ди действительно умер вскоре после встречи с шаньюем. Его предшественник Сюань-ди принимал своего сюннуского гостя дважды, и в первый раз общение с кочевником ничем ему не повредило (хотя вскоре после второй встречи он действительно умер). Во всяком случае, послу шаньюя было сообщено, что Ай-ди отказывается от встречи. Но тут один из сановников представил императору длинный доклад, в котором убедительно доказал, что отказ может испортить отношения с сюнну. Он перечислял огромные ресурсы, которые были затрачены для завоевания Западного края и укрепления границ:

«Разве это делалось для того, чтобы [владение] Канцзюй и усуни не перешли холмы Байлундуй и не напали на западные границы? [Нет], это делалось для контроля над сюнну. Трудиться сто лет и потерять все в один день, истратить огромные суммы и жалеть одну десятую их, по-моему [это] не принесет спокойствия государству. Надеюсь, что Ваше Величество постарается не допустить смуту и войну, чтобы предотвратить бедствия пограничного населения».

Вообще говоря, император жалел не денег, о которых говорилось в докладе, а опасался за собственную жизнь. Тем не менее он внял доводам сановника — у сюннуского посла забрали письмо с отказом и вручили ему новое, с приглашением. А для того, чтобы гость не оказал дурного влияния на здоровье императора, его поселили во дворце Путаогун в парке Шанлинь, — это должно было смягчить возможный вред. «Шаньюю было объявлено, что так сделано для выражения большего уважения, но он узнал о настоящей причине». Впрочем, полученные им огромные подарки должны были примирить Учжулю с этой обидой.

Надо сказать, что Хань, унижая шаньюя и требуя от него постоянных уступок, подарки ему отсылала исправно. Сюнну оправлялись от пережитых бедствий, а Поднебесная, напротив, вступила в полосу кризисов. Принятые Сыном Неба меры по нейтрализации сюннуского «дурного влияния» не помогли — он, несмотря на молодость, умер сразу после встречи с шаньюем. На троне один за другим сменились два малолетних императора. При дворе кипели интриги. И Хань (а точнее, всемогущий Ван Ман) считали необходимым платить за мир. Империя, разгромив сюнну и сделав их своими вассалами, снова выплачивала дань побежденным.

Но сюнну не слишком годились на роль покорных прикормленных вассалов. Наступил момент, когда чаша терпения шаньюя переполнилась. Сюнну традиционно взимали дань с ухуаней. Но однажды китайский посол, «инспектировавший ухуаней», объявил своим подопечным, что «они не должны больше платить сюнну налог кожами и полотном». Когда сюнну, «руководствуясь старыми установлениями», отправили кухуаням посольство для сбора дани, те отказали ему, ссылаясь на приказ Сына Неба. Не ожидавший отказа сюннуский посол «схватил ухуанъского вождя, связал его и повесил вверх ногами». В ответ братья вождя убили самого посла и его чиновников. Вместе с послом кухуаням прибыло довольно много сюннуских торговцев, в том числе женщин, которые пригнали на продажу лошадей и рогатый скот. Все они вместе со своим товаром были захвачены ухуанями.

Это был переломный момент, после которого Учжулю уже не повиновался приказам из Поднебесной, хотя до прямого противостояния между сюнну и Срединным государством дело еще не дошло. Шаньюй отправил кухуаням войска, взял в плен множество женщин и детей и предложил противнику выкупить их. «Более двух тысяч родственников, угнанных в плен, явились с имуществом и скотом для выкупа, но сюнну взяли выкуп, а явившихся задержали и не отпустили обратно».

Китай проигнорировал эти события — властям Поднебесной было не до того, чтобы карать сюнну за неповиновение. В 9 году н. э. Ван Ман узурпировал трон и объявил о создании империи Синь. Династии Хань, казалось, пришел конец. Пришел конец и старым соглашениям, заключенным еще при Хань. Новоявленный император понимал, что ему следует заручиться поддержкой прежних вассалов Хань. К сюнну были направлены послы с богатыми подарками. Они должны были «щедро одарить шаньюя, объяснить ему причины смены [династии] Хань и, пользуясь случаем, сменить старую печать шаньюя».

Смена печати, выданной прежней династией, была делом вполне резонным, и шаньюй ничего не имел против этого мероприятия, тем более что оно сопровождалось подношениями — золотом и шелком. Послы вручили Учжулю новую печать в запакованном виде, и он отдал им старую. Один из сановников шаньюя пытался воспрепятствовать этому и дважды настойчиво намекнул, что сначала надо взглянуть на текст новой печати. Возникла неловкая заминка, но шаньюй сказал: «Разве может быть изменен текст печати?» — и ничего проверять не стал. Потом началось пиршество, продолжавшееся до глубокой ночи. А когда наутро Учжулю вскрыл пакет, оказалось, что текст печати действительно изменен. Раньше он гласил: «Императорская печать шаньюя сюнну». Теперь же здесь было написано: «Княжеская печать синьского шаньюя сюнну».

Добавление слова «синьский» на первый взгляд не должно было никого обидеть — ведь теперь в Поднебесной правила новая династия Синь (правда, династией в европейском понимании она так и не стала, потому что наследники Ван Мана на трон не взошли). Но дело в том, что на печатях правителей уровня шаньюя династия не обозначалась. В сочетании с уточнением «княжеская» вместо «императорская» эта печать низводила властителя державы до уровня мелкого князька, и шаньюй справедливо заметил, что теперь она ничем не отличается от печатей его слуг.

Пока Учжулю предавался печальным размышлениям на этот счет, китайские послы в панике решали, что им делать, если шаньюй захочет отобрать старую печать. В конце концов они решили попросту ликвидировать ее, «чтобы уничтожить корень зла», — взяли топор и разрубили ее на части. Шаньюю было объявлено, что старая печать «сама распалась на куски» по воле Неба.

Учжулю не удовлетворился этим заявлением и отправил в Поднебесную посла с просьбой о восстановлении старой печати. Тем временем китайские послы обнаружили в землях сюнну пленных ухуаней и вспомнили «четыре статьи», которые, хотя и были изданы при предыдущей династии, категорически воспрещали сюнну задерживать у себя перебежчиков. Правда, в данном случае речь шла не о перебежчиках, а о пленных, тем не менее китайцы потребовали отконвоировать ухуаней к укрепленной линии.

Бань Гу пишет, что действия китайцев давно уже вызывали у злополучного шаньюя Чжи «чувство вражды». Когда же Ван Ман подсунул ему печать с оскорбительным текстом, «он проникся ненавистью». Шаньюй отослал ухуаней в границам Поднебесной, но под видом конвоя отправил с ними 10 тысяч воинов, которые не ушли обратно, а «расположились около укрепленной линии в округе Шофан». Это было началом нового военного противостояния.

Сюнну теперь были настолько сильны, что правителям Западного края надо было решать, чью сторону они держат, и решение совсем не обязательно принималось в пользу Поднебесной. Так, в 10 году н. э. правитель подвластного Китаю Заднего владения Чэши решил перейти на сторону сюнну. Он не успел сделать это и был обезглавлен, но его брат Хуланьчжи, «возглавив свыше двух тысяч человек, угнал скот, перешел со всем владением на сторону сюнну и был принят шаньюем». Их объединенные силы стали грабить Чэши.

Узнав об этом и испугавшись крупного вторжения кочевников, четверо императорских чиновников из числа управлявших Западным краем убили своего полковника, захватили «несколько сот командиров и воинов» и «свыше двух тысяч мужчин и женщин» и отправили к сюнну посла с сообщением, что готовы перейти на их сторону. Воины шаньюя вторглись в Западный край навстречу мятежникам и увели их с собой.