Виктор Попов - Советник королевы - суперагент Кремля Страница 27

Кристофер был одним из старших офицеров в отделе цензуры. Он был хорошо осведомлен о секретных и особо секретных сведениях, за разглашение которых офицеры и солдаты английской армии строго наказывались. Но для Бланта они не были секретом. Многие другие знакомые Бланта, назначенные в ШАЕФ, также делились с ним своей информацией.

В результате этого Москва могла получать самую секретную и доверительную информацию, касавшуюся «Оверлорда» (так назывался план высадки союзников во Франции). День высадки был обозначен кодом «Д-дэй» («День Д»). Секрет «Д-дэй» знали Блант и Филби. И он стал известен Кремлю.

Когда правительства США и Англии и военное командование принимали решения, они учитывали материалы так называемого Совместного комитета разведки. На некоторых его заседаниях присутствовал Блант, а иногда и Филби. Блант регулярно направлял наиболее важные материалы комитета в Москву. Одна из самых больших трудностей разведки заключается в определении достоверности полученных данных, тем более что донесения содержат иногда не только факты (которые бывает трудно или даже невозможно проверить), но и оценки, отличающиеся субъективным подходом. Насколько точными были сообщаемые Блантом данные? В какой мере можно было верить его оценкам? Служба внешней разведки России на основе анализа сообщений Бланта сделала такой вывод: «Документы по готовившимся военным операциям союзников полностью подтвердились дальнейшим ходом войны». Донесения Бланта оценивались высшим баллом.

Дезинформация не вводит в заблуждение Москву

Одна из важнейших задач, которая ставилась союзниками при подготовке к высадке в Европе, заключалась не только в том, чтобы скрыть ее от противника, но и дезинформировать фашистскую Германию, внушить ей ложное представление о военных планах США и Англии. Англо-американская контрразведка достигла в ходе Второй мировой войны значительных успехов в дезинформации германских военных властей. Американская энциклопедия шпионажа отмечает: «Дезинформация достигла огромного эффекта…»

Дезинформация во время войны особенно опасна потому, что ее результатами могут явиться поражение войск и многочисленные жертвы. В отличие от мирного времени, ее очень трудно перепроверить. Поэтому доступ к тем учреждениям, где она «варится», является особенно ценным приобретением для любой разведки. В такую «кухню» и получил доступ А. Блант.

Ближе к «Дню Д» было решено провести ряд мероприятий по «утечке информации» из Англии и по проверке сведений, поступающих в иностранные посольства, относительно военных планов различных стран. Поэтому на время почта посольств была лишена дипломатической неприкосновенности. Отныне военная цензура стала открыто и официально вскрывать всю почту, приходящую в страну и уходящую из Лондона. Блант оказался «без работы», но, как гласит пословица, нет худа без добра: весной 1944 года он был переведен в отдел МИ-5, который занимался дезинформацией противника в отношении «Дня Д». Так он оказался сотрудником, прикрепленным к ШАЕФ. Теперь уже не от Кристофера, а непосредственно из ШАЕФ он получал необходимые советскому командованию данные о предстоящем вторжении. Кроме того, этот отдел, чтобы дезинформировать противника, должен был, естественно, знать те важнейшие секреты, которые должны быть скрыты от врага. Впоследствии Блант с таким энтузиазмом говорил об этой работе, что было видно, как она ему нравилась.

Основной целью английской службы дезинформации в те дни было, во-первых, убедить немцев, что высадка произойдет не на нормандском побережье Франции, а в проливе Ла-Манш, во-вторых, скрыть точную дату высадки, «оттянуть ее», чтобы высадка союзных войск оказалась неожиданной для германского военного командования.

Дезинформация велась самыми различными методами, но основная ставка делалась на двух немецких агентов, перевербованных английской контрразведкой. Одним из этих двойных агентов руководил друг Антони Бланта — Томас Харрис27, другим — Кристофер Блант. Таким образом, благодаря своим связям Антони удалось получить самые достоверные сведения о том, как будет дезинформирована Германия и кто это будет делать. И хотя работа Бланта в ШАЕФ длилась всего три месяца, он очень гордился тем, что обеспечивал успех вторжения союзников во Францию и тем самым помогал и Британии, и Советскому Союзу.

Небезынтересно отметить, что Москва отозвала куратора Бланта, Горского, из Лондона только после высадки союзных войск и окончания кампании по дезинформации Германии. Пока Блант был в ШАЕФ, Москва не трогала Горского. К слову сказать, в те же июньские дни 1944 года Г. Берджес был переведен на работу в Форин оффис. Первым местом работы Бер-джеса в МИД Англии был отдел печати. Этот участок давал возможность иметь самые широкие связи как внутри Форин оффис, так и с иностранными и английскими журналистами и использовать их для передачи информации в Москву. Он также знакомился со многими мидовскими телеграммами, и содержащаяся в них информация была очень полезной для Москвы.

Блант — «участник Курской битвы»

Если выделить самое ценное, что сделал Блант для Советского Союза и его победы в войне, то, наверное, надо назвать 1943 год, когда Бланту удалось получить и передать в Москву накануне Курской битвы, оказавшей решающее влияние на ход Второй мировой войны, материалы о готовящемся немцами наступлении.

В ходе Сталинградского сражения по немецкой военной машине Советской армией был нанесен сокрушительный удар, но она не была еще сломлена, и Германия готовилась к новой битве, к наступлению в центре России, разгрому ее центрального фронта. Немецкая армия намеревалась взять реванш за разгром своих войск на Волге. Германия сосредоточила для этого мощные танковые группировки, впервые ввела в бой новые танки «Тигр» и самоходные орудия «Фердинанд». Но Курская битва окончательно повернула ход войны. Теперь стратегическая инициатива полностью перешла в руки Советской армии.

Рузвельт в послании Сталину после Курской битвы отдал дань уважения мастерству и мужеству советских вооруженных сил, отметив, что наступление их имеет «далеко идущие последствия». Через несколько дней, 12 августа 1943 г., поздравил с успехом советский народ и Черчилль. В телеграмме Сталину он писал, что поражения германской армии «являются вехами на пути к нашей окончательной победе».

Какова же была роль и доля в этой победе нашей разведки и «большой пятерки»?

Советскому командованию важно было знать не только общие планы немцев на летний сезон 1943 года, но и конкретные данные о направлении главного удара Германии и расстановке германских вооруженных сил. Не менее необходимым советскому Генеральному штабу было получить сведения о том, что известно германскому штабу о наших вооруженных силах, их расстановке, наших планах наступления и т. д. Английская разведка такими данными располагала, но не спешила их передавать советскому союзнику, ограничиваясь лишь общей информацией. Как явствует из документов, Бланту удалось получить оперативные приказы немецкого командования на советско-германском фронте, радиограммы немецкой разведки и их данные о дислокации и перемещении Красной армии.

Таким образом мы узнали планы фашистской Германии о наступлении в районе Курска и Орла, были в курсе того, как немцы представляют себе расположение наших войск на советско-германском фронте (правильно или нет — это другое дело), их состав и дислокацию. Может быть, сражение под Курском и Белгородом было одним из немногих, а вероятно, и единственным в мировой истории, когда одна сторона имела все основные необходимые разведывательные данные для отражения атаки и организации мощного контрнаступления.

Небезынтересно отметить, что куратор Бланта после Курской битвы был награжден орденом Ленина, то есть высшей в то время наградой советской страны. Если учесть, что он был и куратором Кернкросса, то не будет преувеличением сделать вывод, что эта награда была и оценкой деятельности Бланта и Кернкросса, в особенности их донесений накануне Курской битвы.

В мемуарах Г.К. Жукова внимательный читатель найдет высокую оценку тех разведывательных данных, которыми располагала наша армия накануне Курского сражения. Так, он отмечает, что советскому командованию заранее стало известно о намерении противника нанести мощный удар по Центральному и Воронежскому фронтам с применением новейшей техники, и не только об общих планах германского командования, но и обо всех деталях. В результате таких данных все советское командование, писал Жуков, было единодушно в оценках действий противника. Такого знания планов врага и такого единодушия в их оценке можно было достичь только на основании точной информации о противнике. А она базировалась на тех сведениях, которые были предоставлены Блантом.