Линн Пикнетт - Леонардо да Винчи и Братство Сиона Страница 27

Согласившись с этим предположением, Мортон Смит следующим образом толкует слова Ирода:

«Иоанн Креститель восстал из мертвых [с помощью некромагии Иисус теперь владеет им]. Следовательно, [поскольку Иисус-Иоанн управляет им], [потусторонние] силы могут реализовать [чудеса] через него [то есть по его приказу]».[182]

В подтверждение своего толкования Смит цитирует текст сакрального папируса, хранящегося теперь в Париже. В нем обращаются — что, возможно, весьма знаменательно — к богу солнца Гелиосу:

Дай мне власть над духом убитого мужчины, частью тела которого я владею….[183]

Особо интересными в этом контексте выглядят дары, которые должны снизойти в результате этого магического деяния на мага: способность исцелять и знать, будет больной жить или умрет, обещание, что «тебе будут поклоняться как богу…».[184]

Еще один эпизод служит подтверждением того факта, что популярность Иоанна была значительно большей, чем у Иисуса. Событие произошло в конце деятельности Иисуса, когда он проповедовал перед толпами народа в Иерусалимском Храме.[185] «Первосвященники, книжники и старейшины» решили поймать его на слове, задавая вопросы, от сути которых Иисус уклонялся с искусством прожженного политикана. Они спросили его: «какой властью Ты это делаешь? И кто Тебе дал власть делать это». Иисус ответил встречным вопросом: «Крещение Иоанново с небес было или от человека?»

Его оппоненты задумались.

Они рассуждали между собой: если скажем: с небес, то Он скажет: почему же вы не поверили ему?

А сказать: от человеков — боялись народа, потому что все полагали, что Иоанн точно был пророк (Марк, 11:27–32).

Оказавшись в столь затруднительном положении, они не стали отвечать.

Примечательно, что в этом споре Иисус воспользовался страхом первосвященников перед народом в связи с популярностью Иоанна, а не своей. Как уже было сказано, Иосиф Флавий подчеркивал влияние Иоанна и ту поддержку, которую ему оказывал народ: бесспорно, Креститель не был обычным, рядовым проповедником, но лидером, обладающим сильной харизмой, который в силу каких-то причин имел огромное количество последователей. По Флавию, и евреи и неевреи «с обожанием слушали его проповеди».

Любопытный случай, изложенный в апокрифическом Евангелии от Иакова или Прото-Евангелии, показывает, что Иоанн был крупной фигурой сам по себе.[186] Следует признать, что это Евангелие было составлено довольно поздно и содержит много эпизодов из детства Иисуса, которые никто всерьез не воспринимает, но тем не менее в него включен материал из нескольких источников. Следовательно, там можно найти по меньшей мере намеки на хорошо известные традиции. Трудно представить, как человек, хорошо знакомый с каноническими Евангелиями, мог бы выдумать такое.

В рассказе о младенчестве Иисуса и Иоанна — после известной истории о рождении Иисуса и пришествии волхвов — Ирод отдает приказ об Избиении младенцев. До этого момента все согласуется с Новым Заветом. Однако вскоре повествование делает неожиданный поворот.

При известии о массовом умерщвлении младенцев первая реакция Марии — завернуть ребенка в пеленки и положить его в ясли, — вероятно, для того, чтобы спрятать от воинов. Но складывается впечатление, что предметом их поисков был Иоанн. Мы читаем, что Ирод посылает своих людей допросить отца Иоанна Захарию, и они докладывают: он не знает, где находятся его жена и ребенок.

Ирод разгневался и сказал: его сын будет царем Израиля.

По этой версии, бежит в другую страну именно Елисавета с Иоанном. Таким образом, здесь содержится намек на второе, возможно, соперничающее «Святое Семейство».

Как мы видели, Иоанн имел множество последователей, которые, как и в случае Иисуса, состояли из учеников, которые повсюду следовали за ним, и народа, приходившего послушать его слова. А так же, снова как в случае Иисуса, его ученики начали составлять описания его жизни, которые, по сути своей, были Святым Писанием Иоанна.

Ученые признают, что такого рода массив «литературы Иоанна» существовал — когда-то, но до нас не дошел. Возможно, он был уничтожен, или его тайно хранят «еретики». Видимо, там содержалась информация, не согласующаяся с рассказом Нового Завета об Иоанне и Иисусе, — в ином случае в какой-либо форме что-то могло и сохраниться.

Сказанное у Луки о «совместных» концепциях Иисуса и Иоанна выглядит очень интересным. Анализируя эту историю, ученые пришли к выводу, что она представляет собой на самом деле комбинацию из двух историй, в одной из которых говорится о концепции Иоанна, а в другой — о концепции Иисуса, которые (по Крелингу) «связаны вместе материалом, не связанным ни с той, ни с другой».[187]

Другими словами, Лука (или источник, которым он пользовался) взял две разные истории и попытался соединить их с помощью литературного приема в виде встречи двух женщин, ожидающих детей, Елисаветы и Марии. Из этого следует логический вывод, что оригинал истории младенчества Иоанна существовал отдельно от Евангелия и, по всей вероятности, раньше истории Рождества Иисуса. Это имеет два важных следствия. Первое: истории об Иоанне уже существовали. Второе: версия Рождества от Луки создана специально, чтобы затмить то, чтобы было известно об Иоанне. В конечном итоге «чудо» рождения Иоанна заключалось только в том, что он появился у престарелых родителей, в то время как, по Луке, Иисус был рожден девственницей. Единственный мотив, который мог быть у Луки для такого повествования, заключается в том, что движение Иоанна в то время все еще существовало и конкурировало с движением Иисуса.

В пользу этого предположения говорит и установленный учеными факт, остающийся неизвестным для большинства христиан. Столь любимая христианами «песнь» Марии «Магнификат»[188] была на самом деле «песней» Елисаветы и относилась к ее ребенку. Слова связывают эту женщину с Анной — матерью пророка Самуила из Ветхого Завета, которая в свои преклонные годы была бездетной, что в большей степени отвечает ситуации Елисаветы. Действительно, в некоторых ранних рукописях Нового Завета прямо сказано, что это «песнь» Елисаветы. Отец Церкви Ириней Лионский (120–200 гг.) тоже пишет, что именно Елисавета, а не Мария произнесла эти слова.[189] Есть и аналогичный случай. Во время церемонии обрезания Иоанна его отец Захария провозглашает «пророчество» или гимн, который известен под названием Бенедиктус, в честь его новорожденного сына.[190] Очевидно, что этот гимн был ранее частью истории Рождества Иоанна. И Магнификат «Величание», и Бенедиктус, видимо, были когда-то отдельными гимнами Иоанну, включенными в «Иоанново Евангелие», которые были затем заимствованы и, быть может, сфальсифицированы апостолом Лукой, чтобы сделать гимны приемлемыми для последователей Иисуса. Это свидетельствует о том, что народ не только составил жизнеописание Иоанна, но и восхвалял его в песнопениях. Не дало ли авторам канонических Евангелий учение Иоанна материалы, на которых они составили свой рассказ об Иисусе? Шонфилд пишет в своем труде «Одиссея ессеев»: «Контакт с последователями Иоанна Крестителя… познакомил христиан с историей Рождества Иоанна, в которой он фигурирует как младенец Мессия ветхозаветного толка, рожденный в Вифлееме».[191] Кроме этого, в одном из ранних церковных тестов, известном под названием «Признания Клементина», говорится, что некоторые из последователей Иоанна верили, что он Мессия.[192] Тот факт, что существовала такая вещь, как «литература Иоанна», является решением многих проблем, связанных с Четвертым Евангелием, которое приписывают ученику Иоанну. Как мы видели, в этом Евангелии есть немало противоречивого. Хотя оно считается единственным, основанным на показаниях прямого свидетеля, это заявление подкрепляется некоторыми подробностями текста, есть в этом Евангелии явно гностические элементы, которые не согласуются ни с другими Евангелиями, ни с беспристрастным тоном остальной части книги.[193] Особенно заметным является «пролог», где говорится о Боге и Слове. Евангелие от Иоанна наиболее отчетливо настроено против Иоанна Крестителя из всех четырех, но вместе с тем единственное, где прямо утверждается, что Иисус набрал своих первых учеников среди последователей Иоанна Крестителя, включая самого автора этого Евангелия и предполагаемого прямого свидетеля, «возлюбленного» ученика.[194]

Однако эти противоречия не дискредитируют Евангелие. Ясно, что автор пользовался текстами нескольких источников, которые он сплел вместе и истолковал в соответствии со своими представлениями об Иисусе, подправляя материал в тех местах, где считал это необходимым. Кто бы ни был этот автор, Евангелие, видимо, содержит свидетельство «возлюбленного» ученика, полученное из первых рук. Но многие из наиболее влиятельных ученых, специализирующихся на Новом Завете, думают, что автор использовал также некоторые тексты, написанные последователями Крестителя. Автор, согласно утверждению авторитета в вопросах исследований Ближнего Востока Эдвина Ямаучи, «Четвертый Евангелист… демифологизирован и охристианен».[195]