Владислав Петров - Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци Страница 27

Справедливости ради заметим: Анархасису что гимнасии, что палестра — все в диковинку; в удивление его повергло уже то, что греческие юноши, словно обезумев, принялись мутузить друг друга, а такое происходило в любом греческом зале для физических занятий. Нам же понимать разницу между палестрой и гимнасием необходимо: если палестры как возникли, так и существовали только для телесного развития (свидетелем таких занятий как раз и стал дикий скиф), то гимнасии с IV века до н.э. стали своеобразном центром духовного общения, где и тело укрепляли, и душу возвышали. Причем если в V веке до н.э. гимнасии посещали только молодые люди из аристократических семей, то позже, через век-полтора, с демократизацией обучения, они стали доступны практически всем свободнорожденным юношам, чьи семьи обладали достаточными средствами.

И вот что еще важно: были гимнасии как государственные, управлявшиеся властями полиса через выборных должностных лиц — гимнасиархов, так и частные. Гимнасиархами, как правило, становились самые богатые горожане, за чей счет гимнасии и существовал, поскольку плата, вносившаяся семьями обучающихся юношей, всех расходов покрыть не могла, а общественных средств на содержание гимнасия, за редким исключением, не отпускалось (исключения же наблюдались в ионийских Милете и Теосе; впрочем, и там не отказывались от частных пожертвований). Поэтому должность гимнасиарха, чье имя в обязательном порядке гравировалось на мраморной плите, изначально предполагала филантропию и требовала от того, кто ее занимал, немалых расходов. Тем не менее она считалась одной из самых почетных в полисе и на ежегодных выборах между претендентами в гимнасиархи разворачивалась нешуточная борьба. А в некоторых полисах, в частности в Северном Причерноморье — в Ольвии и Херсонесе, гимнасиархами традиционно выбирали первых лиц государства. С точки зрения финансирования это, вероятно, был безошибочный выбор…

Частные гимнасии содержались исключительно за счет семей обучающихся. Таким гимнасием в Афинах владел (и зарабатывал на этом) в V веке до н.э. учитель знаменитого Гиппократа — врач Геродик, который «применил для лечения гимнастические приемы; сперва он терзал этим главным образом самого себя, а затем впоследствии и многих других»{132}, то есть практиковал лечебную физкультуру.

Изменение назначения гимнасия в IV веке до н.э. повлияло и на его внешний вид. Площадки для легкой атлетики никуда не исчезли, равно как не исчезли залы для борьбы и игр — эфебионы; однако в дополнение к ним появились помещения, где проходили занятия по философии, риторике, читались сочинения поэтов и драматургов, а также портики, крытые колоннады и экседры, которые служили этой цели. Удивительно, но по составу, назначению и внешнему виду помещений гимнасии в разных частях Греции мало чем отличаются один от другого. Многие гимнасии обрастали роскошью, их украшали произведениями лучших скульпторов и живописцев. Так, в гимнасии Элиды стояли статуи «Коры и Деметры… сделанные из пентеликонского мрамора»{133}, Геракла, Эрота и Антэрота, а в гимнасии Мантинеи имелось целое «здание со статуями Антиноя; кроме всего прочего, оно заслуживает обозрения вследствие тех мраморных плит, которыми оно украшено, и интересно для любителя живописи: большинство картин, украшающих его, относится к Антиною и изображает его главным образом в виде Диониса»{134}. Повсюду воздвигались статуи Гермеса — покровителя гимнастики.

Задачей гимнасия было закрепить и развить то, что дала юному греку начальная школа. Физическим воспитанием здесь часто занимались знаменитые воины, а к дисциплинам, освоенным в палестре, добавлялись новые — в частности, верховая езда и учебные бои с применением настоящего оружия; а вот орхестрике внимания уделяли значительно меньше, чем в палестре. Мусическое обучение велось под руководством опытных преподавателей — часто это были признанные философы, драматурги, музыканты, мастера риторики, и уж точно их хватало среди посетителей, которые вольно или невольно также включались в воспитательный процесс. Так, софисты использовали гимнасии как площадку для дискуссий. Спор в любом виде — согласно принципу агонистики — всячески приветствовался в стенах гимнасиев.

Но души юношей возвышали не только диспутами на всевозможные темы. В каждом гимнасии была своя библиотека. Тот же Павсаний пишет об афинском «гимнасии, отстоящем недалеко от площади и называемом Птолемеевым по имени строителя…»{135}, библиотеке которого, по преданию, положил начало сам создатель гимнасия царь эллинистического Египта Птолемей Филадельф (309–246 до н.э.), а пополнялась она благодаря эфебам, коим вменялось в обязанность делать соответствующие взносы. Между прочим, книжные каталоги библиотек было принято высекать на мраморных плитах и располагать у входа в гимнасии. Иногда в гимнасиях устраивали нечто похожее на встречи писателей с общественностью. Так, в гимнасии Мальфо в Элиде происходили «выступления с речами экспромтом и чтение всякого рода литературных произведений»{136}.

Постепенно гимнасии, не переставая быть центрами обучения, сделались популярными мужскими клубами, вход в которые открыт для свободнорожденных мужчин всех возрастов. В интенсивном общении поколений здесь происходила передача традиций и знаний. Именитые граждане порой назначали в гимнасии деловые встречи, заключали сделки, принимали политические решения, а кое-кто из них присматривал себе юношу, которому можно было бы оказать покровительство. Институт наставничества к этому времени, признаться, приобретал все более ярко выраженный сексуальный характер.

Академия, Ликей и Киносарг

Среди других гимнасиев особенно выделялись три афинских — Академия, Киносарг и Ликей. Замечательны они не сами по себе, а тем, что с ними неразрывно связаны три выдающиеся философские школы, существовавшие, как сейчас сказали бы, на базе этих гимнасиев и в восприятии потомков слившиеся с ними в единое целое.

Философские школы Академия и Киносарг были созданы почти в одно время, причем год учреждения Академии известен точно — 387 до н.э. Поэтому с нее и начнем.

Названием школа обязана не своей академической сущности и не тем, что преподавали в ней некие древнегреческие академики, а уроженцу Аркадии Академу. Собственно, от имени этого Академа и пошло слово «академия» и все прочие от него производные, которые звучат похоже на самых разных языках. То есть если бы этого человека звали не Академом, а как-нибудь по-другому — Писистратом, например (это имя носил глава афинского государства, правивший в VI веке с небольшими перерывами более тридцати лет), — именно так, писистратиями, звались бы многочисленные академии. И была бы у нас Писистратия наук России, и заседали бы там писистратики…

Правда, имя Академа перешло к гимнасию и философской школе не напрямую, а через оливковую рощу в окрестностях Афин, в которой и был устроен гимнасий. Павсаний говорит о роще: «некогда владение частного гражданина»{137}, и совсем не обязательно, что он имеет в виду Академа, который вообще-то был личностью полулегендарной или совсем легендарной — кому как нравится.

Миф гласит, что этот Академ указал братьям Диоскурам — Кастору и Полидевку, где спрятана их сестра Елена (та самая, из-за которой позже разгорелась Троянская война), похищенная Тесеем (тем самым, что одолел Минотавра). Позже Академ якобы посадил близ афинских ворот Эрия уже упоминавшуюся рощу, поселился там и после кончины там же был похоронен. И эта роща со временем стала для афинян священной. Елена и Диоскуры (по крайней мере, один из них, Кастор; отцом Полидевка, согласно ряду версий, считается Зевс) были детьми спартанского царя Тиндарея, и, когда случилась греческая междоусобица, спартанцы, прошедшиеся по Аттике огнем и мечом, рощу Академа не тронули — считается, что в благодарность за помощь, которую Академ оказал в вызволении из плена спартанской царевны.

И вот здесь, в бывших владениях то ли Академа, то ли просто «частного гражданина», друзья купили дом Платону, где он, переживший перед этим череду испытаний и даже побывавший в рабстве, зажил припеваючи и развернул свою педагогическую деятельность. Место для этого было весьма подходящим. Во-первых, ряды гробниц и памятников по дороге, ведущей к Академии из Афин, вызывали у приходящих сюда трепетные чувства. Во-вторых, поблизости имелся гимнасий, где Платон мог собирать учеников или, точнее, ученики могли собираться вокруг Платона — послушать философа приходили самые разные люди, и практически каждый юноша, занимавшийся в гимнасий, мог присоединиться к ним. В-третьих, священные рощи по установившейся в Греции издревле традиции служили местом встреч учителя и учеников. Вспомним, как было устроено обучение в Пифагорейском союзе. А Платон перед тем, как осесть в роще Академа, тесно общался с пифагорейцами и во многом брал Пифагора за образец. Кстати, школа Платона, как и Пифагорейский союз, формально была не центром философской мысли, а религиозным сообществом, где прославлялись музы.