Древняя Греция - Борис Александрович Гиленсон Страница 27

…Сделал два города смертных людей потом на щите он,

Оба прекрасные. В первом и пиршества были, и свадьбы.

Из теремов там невест провожали чрез город при свете

Факелов ярких и звучных кругом гименей распевали.

Юноши в плясках кружились, и громко средь них раздавались

Звуки веселые флейт и форминг. И дивились на пляски

Женщины, каждая стоя в жилище своем на пороге.

Множество граждан толпилось на площади города. Тяжба

Там меж двоих из-за пени была за убитого мужа…

Приведенная цитата – лишь малая часть описания объемом более 120 стихов, которое настолько значимо, что ученые специально его изучают, ибо по справедливости видят в нем зеркало быта, нравов и материальной культуры в гомеровской Греции.

В поэмах подробно живописуются доспехи героев, их одежды, яства на пирах и т. д. Заметно, что Гомер любуется этими деталями и подробностями, внешностью героев, их поведением, поступками, жестами. Но внутренний мир, психологические переживания показаны сравнительно бедно. Они еще не получили полновесного раскрытия в литературе.

ЭПИЧЕСКОЕ РАЗДОЛЬЕ. Одна из особенностей поэм – эпическое раздолье. Нас трогает эта бесхитростная словоохотливость, многословие героев, которые никогда не общаются друг с другом «рублеными» фразами, порой даже междометиями, намеками, как это делают персонажи современных авторов. Они изъясняются с помощью речей. Иногда эти речи кажутся растянутыми, но позже мы ощущаем, что подобное словесное пиршество – одна из глубоко симпатичных черт эпического стиля.

Подобные примеры легко обнаружить в любом, буквально взятом наугад фрагменте. Пенелопа, в XXIII песне «Одиссеи», узнавшая наконец мужа, бросается ему на шею, говорит:

О, не сердись на меня, Одиссей! Меж людьми ты всегда был

Самый разумный и добрый. На скорбь осудили нас боги;

Было богам неугодно, чтоб сладкую молодость нашу

Вместе вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой

Старости. Друг не сердись на меня и не делай упреков…

Всего монолог Пенелопы занимает 21 строку.

Для речей характерна определенная формула построения. Непременным элементом является зачин, в котором бы напоминается предшествующая ситуация. Если один герой «вопрошает» о чем-то другого, то тот повторяет вопрос, а затем уже отвечает. Пришедший к Ахиллу Одиссей повторяет примиряющие предложения Агамемнона в тех же словах, что их высказал главнокомандующий ахейского воинства.

СЛИЯННОСТЬ С ОКРУЖАЮЩЕЙ ПРИРОДОЙ. Образная система отражает ранний этап истории когда человек ощущал свою растворенность в окружающей природе, картины которой буквально разлиты в поэмах. Гомер не устает любоваться ею. Мир флоры и фауны, растения и животные – ничто не ускользает от взгляда автора. Образы природы присутствуют не просто в сравнениях, но в сравнениях, зачастую развернутых, сложных, которыми «пропитаны» поэмы. Так, Гомер сравнивает Пелида, т. е. Ахилла, со львом и для этого рисует целую художественную картину:

В свой же черед и Пелид поспешает, как лев истребитель.

Если всем миром сойдясь, поселяне убить его жаждут;

Гордо сперва он ступает, угрозы врагов презирая;

После ж того, как стрелой угодит в него юноша храбрый,

Он припадает к земле, кровожадную пасть разевает…

Эту особенность поэм тонко уловил В.А. Жуковский, проникший как переводчик в стиль «Одиссеи». Он писал, что Гомер – это «младенец, видевший во сне все, что есть чудного на земле и небесах, и лепечущий об этом звонким ребяческим голосом на груди у своей кормилицы природы. Это тихая широкая светлая река без волн, отражающая чисто и верно и небо, и берега, и все, что на берегах живет и движется; видишь одно верное отражение, а светлый кристалл как будто не существует…»

ЖИВОПИСНОСТЬ И ПЛАСТИЧНОСТЬ. Стиль поэм живописен и пластичен. У Гомера неповторимый взгляд на мир, который открывается нам во всем своем блеске и яркости, в особом солнечном освещении. Мотивы солнца и света – очень важны для Гомера: это нечто большее, чем обычные краски. Зевс, решивший помогать троянцам, опускает на поле боя мрак. Аякс же обращается к Зевсу с просьбой рассеять мрак, желая встретить смертельную опасность при снеге дня. Предметы видятся в красках. Особенно активно присутствует золотой цвет в разных его вариациях. Эпитеты, с ним связанные, особенно активно характеризуют обитателей Олимпа: Артемида – «златострелая», Ирида – «златокрылая», Аполлон – «златомечный», Гера – «златопрестольная» и др. Мы почти не встретим в поэмах обыденных, невыразительных предметов. Напротив, едва ли не каждая вещь либо «дивная», либо «прекрасная». Даже веревка, которой Эол завязывает мешок с ветрами, «блестящая», «серебряная».

ПОСТОЯННЫЕ ЭПИТЕТЫ. Непременной чертой гомеровского с имя являются постоянные эпитеты. Последние, вообще, составляют принадлежность фольклора, устного народного творчества. Вспомним, например, наши русские былины, когда за определенными понятиями закреплены неизменные эпитеты. Например, красна девица, добрый молодец, широко поле, красно солнышко и т. д. В «Илиаде» и «Одиссее» ощутима органичная связь с народной поэзией. Назовем некоторые постоянные эпитеты в поэмах: Ахиллес – быстроногий, Гектор – шлемоблещущий, Агамемнон – широкодержавный; Афина – совоокая; Гера – волоокая; Одиссей – хитроумный, многострадальный; Зевс – тучегонитель, молниесобиратель, молниевержец; Посейдон – чернокудрый (по цвету моря); Аполлон – сребролукий, луком звенящим; Арес – мужеубийца; женихи – многобуйные и т. д. Очень часто применительно к самым разным героям используется эпитет: богоравный, избранник богов. Он уже не всегда имеет смысл, в нем обозначенный, а просто выражает уважительное отношение; даже свинопас Евмей назван «богоравным».

Отличительная черта поэм огромное количество двусоставных или сложных эпитетов. Трудно найти в поэмах такое лицо, понятие, которое не было бы награждено еще и эпитетом. Обратимся для примера к началу «Одиссеи», к первой песне. Здесь «муж многоопытный», «святой Илион», «Зевесова дочь, благословенная Муза», «милая жена», «глубокий грот», «светлая нимфа» Калипсо, «богиня богинь», «произвольная сила», «верные друзья», «богоподобный муж» и т. д.

Встречаются в поэмах и постоянные словосочетания. Так, начало каждого следующего дня отмечено таким «хрестоматийным» стихом:

Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

КОНКРЕТНОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА. В числе наиболее впечатляющих примет эпического повествования – предельная конкретность художественного пространства поэм. Подобно тому, как исследователи вычислили примерные параметры каждого из кругов дангова «Ада», специалисты по Гомеру, например, составили точный план сражений в каждый из дней «Илиады», положение троянцев и греков; сравнительные диаграммы «Неоконченная битва» (VII–VIII песни), «Обольщение Зевса» (XIII–XVI песни) (у А.Ф. Лосева); И.В. Шталь предлагает интересные таблицы, касающиеся распределения по структурно-функциональному признаку названий камня, характеристики героев по эпитетам и др. Так, выясняется,