Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Янега Элеанор Страница 27

Когда библейских предостережений оказывалось недостаточно, в дело вступали порицания в литературной форме. Большой популярностью в те времена пользовался такой литературный жанр, как книги пороков и добродетелей, где перечислялось все то, чего надлежало избегать и чему надлежало подражать доброму христианину. Читателя предупреждали, что многих аристократок, несмотря на их прожитую в добродетели и милосердии жизнь, после смерти ожидал неприятный сюрприз: они оказывались в Аду из- за того, что предпочитали туалеты модных фасонов. Так как «вне сомнения, они грешат тяжко тем, что потворствуют погибели многих душ и служат ее причиной, и через них многие мужчины погибли и впали в великий грех… Ибо в телах их нет ни единого члена, не отмеченного глумливой ухмылкой диавола, как речет Соломон, и потому в судный день они должны понести ответ за все души, через них погубленные»119.

Когда в XIV веке по Европе пошла гулять черная смерть, многие поспешили приписать причину чумного мора чрезмерной тяге к модным нарядам как мужчин, так и женщин, за что Господь и наказывал человеческий род. Монах Джон из Рединга (ум. 1368/69) написал в Вестминстерской хронике, что чума посетила землю потому, что «женщины потакали веяниям моды в том и сем с еще более рьяным усердием, обряжались в одежды столь тесные, что им пришлось нацеплять под юбками лисьи хвосты для сокрытия своих задниц. Грех гордыни, в этом себя изобличающий, непременно должен был навлечь неотвратимую кару в будущем»120.

Даже более снисходительные тексты, например «Книга о Граде женском» Кристины Пизанской, и те предупреждали читателя, что, поддаваясь соблазнам моды, благонамеренные женщины ступают на опасный путь. В одном диалоге воплощенная Праведность говорит Кристине, что иные женщины, как и мужчины, от рождения предрасположены искать удовольствие в изысканных нарядах. И следовательно, не их вина, что им трудно устоять перед искушением одеваться по моде.

Тем не менее некоторые женщины были обязаны хорошо одеваться. Этого ожидали от придворных дам, а тех, чьи наряды не соответствовали требуемому уровню, не воспринимали всерьез и даже могли отлучить от двора. К несчастью для этих бедняжек, модные наряды, в которых не зазорно было появиться при дворе, особенно в позднем Средневековье, стоили умопомрачительных денег и могли запросто разорить семей-ство121. Молодая английская леди по имени Энн Биссетт, которую отправили жить в аристократическое семейство де Рью в Сомме (на севере Франции), умоляла свою матушку купить ей наряды попышнее: «Заклинаю вас, мадам, со всей искренностью, что если мне предстоит провести зиму во Франции и чтобы пережить ее, мне понадобится кое-какое новое платье, поскольку у меня закончились туалеты для каждодневных выходов. Мадам, … ах, как много мелких изысканных безделушек потребны для здешней жизни, хотя у себя в Англии мы не испытываем в них никакой нужды»122.

Изображение чумыв «Прекрасном часослове Герцога Беррийского»

Можно заподозрить в этих мольбах всего лишь наигранное отчаяние юной девицы, желавшей выпросить себе наряды пороскошнее, и все же письмо отражает реалии, с которыми женщины сталкивались при дворе и в свете. Женщин брали в аристократические дома не только помощницами в делах, но и для украшения. Им полагалось быть красивыми и красиво же одеваться, чтобы ими все любовались и чтобы своим видом они доказывали, что приютившее их семейство действительно очень хорошее. Хотя в подобных ситуациях полагалось утверждать, что женщинам не пристало заботиться о том, как они одеты, но в действительности их положение в свете определялось способностью поддерживать модный гардероб и преподносить себя так, как это подобает утонченным женщинам.

Аристократия же видела в следовании новейшим веяниям моды способ подчеркнуть свое высокое положение в обществе, и по большому счету это можно назвать проявлениями демонстративного потребления. Обвешиваться золотом и обряжаться в алый бархат, что способно было разорить даже богатое семейство, означало выставлять напоказ свой статус, тогда как носить нелепый наряд, явно препятствующий какой-либо физической работе, означало заверять присутствующих, что его обладатель избавлен от необходимости что-либо делать самому. Вот и туфлям на высоченном каблуке, за право носить которые боролись богатые женщины в итальянских городах- государствах, не было места на ферме или в поле. И причина не только в том, что грязь испортит красивую обувь, но и в том, что если человек весь день трудится на ногах, то ему необходима удобная обувь. Именно поэтому крестьянки носили тяжелые деревянные башмаки. Осознанно так получалось или нет, но одежда подчеркивала социальную иерархию. И в семье бедняков могла родиться девушка несравненной красоты, но едва ли она могла бы одеваться как подобает красавице.

Таким образом, извечный вопрос, что носить и во что одеваться, доставлял постоянную головную боль богатым женщинам, ставя их перед тяжелым нравственным и социальным выбором. Им следовало демонстрировать своими туалетами, к какому слою общества они принадлежат, но при этом не преступать грань, за которой их обвинят в порочности. Судя по всему, некоторые особенно изысканно одевавшиеся дамы просто не обращали внимания на призывы церкви к строгости. Именно этим неисправимым модницам были адресованы предостережения в книгах пороков и добродетелей и в «Книге о Граде женском». Женщины более благочестивого нрава, напротив, осознанно отказывались от избыточной роскоши нарядов и ярких цветов, а свой статус подчеркивали качеством материи, изяществом пошива, а также длинными рукавами и шлейфами платьев, которые подчеркивали невозможность тяжелого ручного труда. В редких случаях некоторые особо богатые женщины в надеждах обрести за гробом святость впадали в крайность, втайне поддевая под роскошные одежды грубые, раздражающие кожу власяницы. Так они внешне отвечали социальным ожиданиям и одновременно наказывали себя за то, что потакали им.

Если дамам из высоких сословий предписывалось роскошно одеваться, то большинству женщин такое не дозволялось. В период позднего Средневековья даже принимали так называемые сумптуарные законы, или законы о роскоши, призванные следить за тем, чтобы женщины одевались не богаче, чем позволяет их положение в обществе. Эти законы должны были порицать расточительство, если деньги, которые тратились на роскошь, можно было бы употребить на более благородные цели. Однако на деле сумптуарные законы нужны были для того, чтобы запрещать людям низших сословий одеваться как знатные особы и вести «благородный образ жизни» (vivre noblem)123. Чаще всего им запрещалось носить одежду из бархата или шелка. Определенные цвета в одежде, например зеленый и пурпурный, также могли быть закреплены только за высшими классами. Точно так же благородные меха, например горностая, полагалось носить исключительно придворной знати. Некоторые из сумптуарных законов регламентировали вообще весь стиль одежды. Так, в Брюгге (территория современной Бельгии), где зажиточные горожане не упускали случая похвастаться своим богатством, законы запрещали неблагородным сословиям носить «камзолы, корнеты, мантии и прочее»124.

Женщины не обязательно подчинялись подобным запретам. В Болонье, например, когда кардинал Виссарион в 1453 году издал закон, ограничивающий женскую моду, матрона Николоса Санути из семейства богатого торговца написала трактат17, в котором требовала от «папского легата в Болонье, чтобы женщинам вернули украшенную одежду»125. Другие дамы писали, что новые веяния женской моды необходимы как замужним дамам, чтобы услаждать взоры их супругов, которым нравилось любоваться красиво убранными супругами, так и незамужним девицам, чтобы украшать свой облик и склонять мужчин к браку126.