Alexandrov_G - Дверь в стене Страница 28

Мы в подавляющем большинстве своём не понимаем, что история пишется задним числом. В этом её отличие от точных дисциплин. Если в математике у нас есть некие условия задачи, по которым мы можем найти ответ, то с историей дело обстоит прямо противоположным образом: у нас всегда есть ответ и никогда - условий, которые историки в меру способностей и по прошествии некоего временного отрезка (зачастую весьма продолжительного, вплоть даже и до тысячелетий) подгоняют под то, что им уже известно. И история Первой Мировой Войны исключением в этом смысле отнюдь не является. И когда сегодня с умным видом рассуждают о неизбежности проигрыша Первой Мировой Германией, то происходит это по причине полнейшего отсутствия воображения, не позволяющего "историкам" хотя бы попробовать поставить себя на место свидетелей тогдашних событий, а ведь никому из живших тогда будущее известно не было, то самое будущее, которое для нас является уже сбывшимся прошлым. Так вот тогда все, даже и жившие в то время историки, полагали, что победителем в войне выйдет Германия и когда в Брест-Литовске что-то Россией Германии отдавалось, то отдавалось оно навечно. Побеждённый отдавал победителю то, что победителю хотелось, и процесс "отдачи" сопровождался подписанием документов. "Договоров". "Актов".

И с учётом могущих возникнуть в будущем обстоятельств Германия, естественно, не желала, чтобы могли возникнуть даже и малые сомнения в праве Йоффе, Карахана или Троцкого ставить свои подписи под межгосударственными соглашениями. И смерть Николая позволяла эти сомнения похоронить вместе с ним.

Между прочим, когда Николая, который из просто Николая стал Николаем Александровичем, везли ("перемещали") на перекладных из Тобольска в Екатеринбург, то и он сам и Александра Фёдоровна пребывали в полной уверенности, что их везут в Москву с тем, чтобы под Брест-Литовскими соглашениями появилась подпись и Николая, без которой, как они считали, соглашения не будут иметь силы. И сама эта уверенность заставляет уже нас испытывать сомнения в том, что имело место "отречение", так как никому не могла понадобиться подпись человека, который, согласно тогдашней и оказавшейся чрезвычайно живучей версии уже целый год не являлся царём. А ведь Александра Фёдоровна была буквально одержима страхами о том, что Николая стремятся разлучить с нею из соображений оказывать на него давление с целью заставить поставить под соглашениями злополучную подпись. И к бывшей царице можно относиться как угодно, можно считать её взалмошной истеричкой, но ничего не понимающей дурой она совершенно точно не была, и одно лишь то, что она оставила детей, только бы не оставлять Николая, только бы быть ему поддержкой, означает, что с известной нам историей с "отречением" что-то не так.

Но вернёмся к тому, с чего начали, к вопросу о выгоде. Who profits?

Вроде бы немцы. Всё на них показывает. Они извлекали выгоду. Больше некому. Однако есть в этом деле одна деталь, которая сводит немецкую выгоду к нулю. Да, немцам смерть Николая была нужна, но только им нужна была не просто смерть, а смерть гласная. Красная смерть на миру. Немцам нужны были суд и гильотина на Красной Площади. У мира не должно было остаться ни малейших сомнений в том, что Николай мёртв. Любые недомолвки, любые подвалы, любые тайны германским интересам не только не отвечали, но даже и противоречили.

Большевики?

Считается ("считается"), что у них тоже имелся мотив к убийству, и базируется это "считается" на приводимом в воспоминаниях Троцкого якобы имевшим место разговоре со Свердловым, который (опять же якобы) заявил Троцкому, что, посоветовавшись, тогдашнее руководство решило расстрелять всю семью бывшего царя с тем, чтобы "не оставлять им живого знамени". Кто такие загадочные "они", которых непременно нужно было лишить знамени, не расшифровывалось, что понятно, так как никаких реальных сил, стремившихся к реставрации монархии в наличии ни тогда, ни позже не имелось. Но дело в другом. И не в том даже, что верить Троцкому очень трудно, так как его "воспомининия" представляют из себя сборник объединённых общим сюжетом фантастических рассказов, дело в том, что вызывает недоверие следующая недостоверность: все, кто читают приводимый Троцким диалог со Свердловым, не видят прямо-таки бьющего в глаза логического несоответствия - если уж большевики ставят себе задачей не оставлять кому-то живого знамени, то это неизбежно означает, что им нужно то же самое, что и немцам, а именно - стечение народа, Лобное место и плаха. "Подвал" же означает, что большевики не то что знамя не уничтожают, но напротив, они его - создают. И создают с тем большим успехом, что дело-то происходит в России с её богатейшим историческим опытом самозванства, с её лже царевичами и царями, с её Петрами, Павлами и Дмитриями.

Так что и у большевиков, даже если у них и имелись намерения избавиться от Николая, не было причин избавляться от него способом, им приписываемым, и ставшим с тех пор каноническим.

Кто у нас остаётся?

Англичане? Американцы? Французы?

"Антанта"?

Первый приходящий в голову вопрос - "а им-то это зачем?" После чего хочется этот вопрос отбросить и задать себе следующий. Но давайте-ка мы в себе это желание задавим и первый вопрос отбрасывать не будем. Давайте немного над ним подумаем. Стоит нам это сделать и мы обнаружим, что вот им-то как раз и выгодно было, чтобы Николай исчез. А если мы ещё немножко подумаем, то придём к выводу, что и большевикам тоже выгодно именно это - исчезновение. Но и тут имеется своя тонкость, им, то-есть государствам, противостоявшим Германии, исчезновение выгодно было не как "исчезновение", не как исчезновение само по себе, а выгодно им было исчезновение (причём с подозрением на смерть), с последующим появлением.

Здесь мы опять не можем не учитывать того, чего все не учитывают, а именно - в середине 1918-го года все, кто входил в Антанту, исходили из того, что Германия выигрывает и в своих планах они это обстоятельство учитывали. Так вот если мы предположим, что Германия действительно довела дело до победы, то появление уже после войны Николая означало ничтожность достигнутых в Брест-Литовске солашений. Германия, конечно же, не вернула бы того, что она по договору получила, но живой Николай превращался в элемент межгосударственной игры с очень высокими ставками, и пронести мимо рта такой лакомый кусок никто бы себе не позволил. В этой игре Николай не был бы козырным тузом, но он был бы одним из козырей, а ни одно уважающее себя государство козырями не разбрасывается, никто даже и козырную шестёрку на кусочки не рвёт и под стол не бросает.

И большевики тоже могли бы извлечь из подобного развития событий выгоду, так как получали средство давления на победителя, на Германию, не говоря уж о том, что большевики не были едины, едиными их сделал Сталин через двадцать лет после описываемых событий, и живой Николай превращался в элемент внутрироссийской политической игры. Живой он был бесконечно ценнее мёртвого.

Но в реальности война закончилась так, как она закончилась. И с Германией разобрались, но разобрались только через год, в середине 1919-го. И, поскольку Германия проиграла, то она и так, без Николая, отдала всё, что у неё захотели забрать назад. И вот только после этого, через год после "ипатьевского подвала", уже после "Версаля" Николай стал не нужен. А, став ненужным, он и не появился. Он так и остался в исчезнувших. Остался ли он при этом в живых? Этого не знает никто.

Но зато все знают душераздирающие подробности его смерти. Знают так, как будто рядом стояли. И, не зная, мёртв ли он, его мёртвого превратили в знамя. Началась вакханалия. И продолжилась. И продолжается. С присвистом и с посвистом. Цесаревич, княжны и шоколадные наборы с конфетами bon bon. И "заспиртованная голова".

Люди всем хороши, но есть у них два недостатка. У людей очень короткая память и они нелюбопытны. А ведь стоит только немножко полюбопытствовать и нетрудно обнаружить откуда взялись в изысканиях генерала Дитерихса отправленные Свердлову заспиртованные головы членов царской семьи.

Победители на Версальской конференции чем только не занимались. Они не только делили мир, но находили время и для других дел и трудно сказать, что доставляло им больше удовольствия. Ну вот, скажем, среди подлежавших неукоснительному исполнению пунктов был и такой - Германия, кровь из носу, не только должна была уйти из колоний, но ей следовало ещё и вернуть Британской Империи голову султана Мквавы.

Поскольку всё суета сует и всё уже было, то был и в Африке такой борец за свободу, звали его Мквава и был он вождём племени Хехе и пламенно боролся он с германскими колонизаторами, которые требовали от него прекратить весьма выгодную для весёлых Хехе работорговлю, а он всё рабами исподишка подторговывал и подторговывал, пока не попал наш партизан в немецкую засаду, да и не погиб бесславной смертью. А немцы отрезали ему голову и из каких-то своих немецких соображений отправили её в Германию. А потом злопамятные Хехе во время Первой Мировой принялись бузить там, где нынче имеется государство Танзания, а тогда там была немецкая Восточная Африка и немцам это по понятным причинам не нравилось, а то, что не нравилось немцам, нравилось англичанам и они после войны решили любящее свою свободу и лишающее свободы других племя наградить, а наградой должна была стать возвращённая им отрезанная голова их вождя, "султана" Мквавы. Немцы вытаращили глаза и сказали, что они бы со всей душой, но поди теперь, отыщи ту голову. Но англичане народ памятливый и про голову они не забыли, и вспомнили о ней уже после Второй Мировой Войны, а, вспомнив, нашли в Бременском музее за каким-то чёртом собранную немцами "коллекцию" в 2000 человеческих черепов, порылись в ней, померяли черепа черепомеркой, назначили один из черепов "головой сулатана Мквавы" и порадовали таки Хехе вновь обретённой святыней.