Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян Страница 28

Как пишет С. М. Толстая, у кашубов в Польше под именем Николая был известен злой дух, который загадывал загадки заблудившимся в лесу. Если человек отгадывал, Николай выводил его из леса, а если нет, то человек попадал во власть нечистой силы, отдавал душу дьяволу.

Чествование святого Николая как хозяина скота отмечено и в Польше. Николе молятся здесь при выгоне скота на пастбище и называют «патроном скота» (patryn od bydia), а также «скотьим пастырем» (pasterz dobytku) и т. п. В этих молитвах скот выгоняется со словами: «Wyganiojcie bydelecko na zielona lacke! Panu Jezusowi w racke. Pod Matki Boski ploszcyk, Swietygo Mikolaja losecke» (Kotula, 1976, s. 50, 53, 91).

Вот характерное обращение к святому Николаю в образе хозяина диких животных с просьбой оградить скот от лесного зверя. Обратите внимание: волк уподобляется псу, а пёс — существо служивое. Не иначе псы Николая — волки, как есть псы — два волка — и у Одина.

Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju,Pozamykaj wscieklego psa, wilka lesnego!Aby ni mial mocy do cielatek, do bydlatek —Krwie chlapac, skory drapac,Kosci po lesie roznosic

Swiety Mikoiaju,Wez kluczyki z raju!Zamknij psa wsciektego i wilka lesnego,Niech nie patrzy na te owce,Co ja je pase

Swiety Mikolaju, wez kluczyki z raju:Zamknij paszczeke psu wscieklemu,Wilkowi lesnemulNiech po bydlatku i po cielatkuKrewki nie chlipaja,Skorki nie drapaja

Впрочем, псы в народной традиции ещё и служители лукавого: «Создал Господь Адама и Евгу и пустил их жить в пресветлом раю; а к воротам райским приставил собаку, зверя чистого; по всем раю ходила. И повелел Господи собаке, зверю чистому: „Не пускай, собака, зверь чистый, не пускай ты чорта лукавого в рай: не напоганил бы он моих людей“. Лукавый чорт пришел к райским воротам, бросил собаке кусок хлеба, а та собака и пропустила лукавого в рай. Лукавый чорт возьми да и оплюй Адама с Евгой; всех оплевал, с головы до последнего мизинчика во левой ноге. Приходит Господи — только руками об полы ударил! На Адама с Евгой глянуть срамно! Но Богу, известно, не обтирать их стать, не марать же рук в чертовы слюни: взял да и выворотил Адама с Евгой. От того и слюна погана. „Слушай, собака, — сказал Господи, — была ты, собака, — чистый зверь: ходила по всем пресветлом раю; отныне будь ты, пес, — нечистый зверь; в избу тебя грех пускать, коли в церковь вбежишь — церковь снова святить“. С тех пор не собака зовется, а пес: по шерсти погана, а по нутру чиста» (Собр. Киреевский, 1986, с. 38–39).

Собака (волк) — воплощение тёмных сил не только в народном христианстве и, в общем-то, не столько. Такой подход проникает в народ, видимо, из официального церковного взгляда на собаку или волка как на нечистое животное.

Не случайно и во многих русских сказках в качестве основного действующего персонажа фигурирует Никола Чудотворец. Частенько под видом нищего, калики перехожего, неузнанным русский бог Никола набивается либо в попутчики, либо в постояльцы. Спутники или хозяева, само собой, не берут старичка в расчёт. В этом-то и состоит их ошибка. Но это не только просчёт, но и традиционная самоуверенность культурного героя в том, что именно он обладает правом на Силу (Богатство) и Удачу. Никола Чудотворец покровительствует наживному купеческому делу, исцеляет или воскрешает любимых культурного героя (Сказки и песни Белозерского края, 1999, № 38–77), но в то же время наказывает охотников, которых предостерёг от опасности, а те не послушали старика; учит уму-разуму попутчика (кузнеца или попа), обделившего товарища в дороге (Садовников, 2003, № 89).

Классикой стала былинная история Михайло Потыка, в которой Николай Чудотворец являет себя как могучий волшебник (Былины, 1993). Михайло Потык был превращен своей женой Марьей в камень. Его едут спасать Илья и Добрыня, названые братья. По пути к ним пристаёт «калека перехожая», ну и, понятно, напрашивается в сотоварищи. Богатыри в полный скок, калека еле шагает, а догнать его не могут (вспомним заодно Миколу Селяниновича и Святогора). Калека в конце называется Николой. И творит он чародейство, коего не могут сделать ни физически сильный Илья, ни Добрыня. Чары Марьяны, т. е. Мораны-Морены-Мары, богини смерти, развеивает более древний бог со сходной сущностью, бог магии и смерти Велес/Николай Чудотворец, выступающим под видом своего «волхва», калики перехожего.

Ещё один тип историй, когда Чудотворец ставит в неловкое положение того или иного русского мужика (см. напр., «Бедный мужичок и Николай Чудотворец»): «Один мужичек дожил до такой бедности, что нечего было продать и купить хлеба. И вот молится он Николаю Чудотворцу: „Николай Чудотворец, пойде я от бедности красть к богачу, а ты спаси меня, свечку поставлю тебе, если исполнишь мою просьбу“. Приходит бедняк к богачу, вошёл в клеть, взял деньги и стал выходить вон, да нечаянно задел он ногою обо что-то — загремело, застучало да и свет стал появляться. От страху он без оглядки побежал в поле и видит, что за ним бегут два мужика. Не зна, куда спрятаться; видит мелкий лесок, он туда. А там корова палая. Он — залезь в неё. Мужики мимо пробежали, не заметив его. Когда мужики скрылись, бедняк вышёл из коровы и пошёл домой» (Смирнов, 2003, № 53).

«А в воскресенье пошёл в церковь, поставил свечку в десять копеек Николаю Чудотворцу в благодарность за спасение. Выходит он из церкви и встречает мужичка. Мужичек и спрашивает у бедняка: „А что, мужичёк, исполнил ли ты завет-то свой?“ — „А разве ты знаешь про мой завет?“ — „А если бы не знал, так у тебя не спрашивал“, — отвечает встречник. „А коли знаешь, так скажу тебе, что исполнил“. — „А каково тебе было лежать в падине-то?“ — „Желанный ты, мой батюшка! Уж коли ты знаешь про моё дело, так не говори никому. Лежавши-то в падине, я ведь чуть не умер“. — „Ты чуть в падине не задохся, а я от твоей свечки, которую ты поставил в церкви, чуть не задохся. Так вот что я тебе скажу: трудись ты до поту лица, а никогда не давай завета никакому святому и никогда не ставь свечи, когда идешь на кражу; уж больно тошно было стоять в церкви от твоей свечи“. Видит тут этот мужик, что перед ним стоит сам Николай Чудотворец, пал на колени и со слезами просит Николая Чудотворца: „Прости ты меня грешного!“ Николай Чудотворец оградил этого мужика крестом и скрылся» (Боровичи, 1903).

Отметим, что, идя на воровство, мужик обращается к Чудотворцу, который необходимо должен обладать чертами Трикстера. Действительно, Николай, преподнеся незадачливому вору урок, не говорит ему ничего душеспасительного о вреде воровства, но просто предостерегает, чтобы в следующий раз воровал сам, а на Бога и святых не уповал. Вполне в духе Гермеса, покровителя воров.

В историях третьего типа Чудотворец сразу действует как мудрый советчик. Подобно Велесу, Никола покровительствует путникам, например, он подсказывает Садко, как спастись от Морского Царя. Словно Гермес к Одиссею, Никола приходит к Садко и научает, как выбраться на свободу{25}.

А как тут Садко видит, в синем море делать нечего,Принужон он играть как во гусли во яровчаты;А-й как начал играть Садко как во гусли во яровчаты,А как начал плясать Царь Морской топерь в синем море,А от него сколебалося все сине море,А сходилася волна да на синем море,А-й как стал он разбивать много черных кораблей да на синем море,А-й как много стало ведь тонуть народу да в синё море,А-й как много стало гинуть именьица да в синё море.А как топерь на синем море многи люди добрый,А-й как многи ведь да люди православные,От желаньица как молятся Миколы да Можайскому,А-й чтобы повынес Микулай их угодник из синя моря.А как тут Садка новгородского как чеснуло в плечо да во правое,А-й как обвернулся назад Садко, купец богатый новгородскиий, —А стоит как топерь старичок да назади уж как белый, седатыи,А-й как говорил да старичок таковы слова:«А-й как полно те играть, Садко, во гусли во яровчаты в синем мори!»А-й говорит Садко как наместо таковы слова:«А-й топерь у мня не своя воля да в синем море,Заставлят как играть меня Царь Морской».А-й говорил опять старичок наместо таковы слова:«А-й как ты, Садко, купец богатый новгородскиий,А-й как ты струночки повырви-ко,Как шпинечики повыломай,А-й как ты скажи топерь Царю Морскому ведь:А-й у мня струн не случилося,Шпинечиков у мня не пригодилося,А-й как боле играть у мня не во что.А тебе скаже как Царь Морской:А-й не угодно ли тебе, Садко, женитися в синем мореА-й на душечке как на красной на девушке?А-й как ты скажи ему топерь да в синем море,А-й скажи: Царь Морской, как воля твоя топерь в синем море,А-й как что ты знашь, то и делай-ко.А-й как он скажет тебе да топеречку:А-й заутра ты приготовляйся-тко,А-й Садко, купец богатый новгородскиий,А-й выбирай, как скажет, ты девицу себе пб уму по разуму,Так ты смотри, перво триста девиц ты стадо прбпусти,А ты другое триста девиц ты стадо пропусти,А как третье триста девиц ты стадо пропусти,А в том стади на конци на остатниемА-й идет как девица красавица,А по фамилии как Чернава-то:Так ты эту Чернаву-то бери в замужество;А-й тогда ты, Садко, да счастлив будешь.А-й как лягешь спать первой ночи ведь,А смотри, не твори блуда никакого-тоС той девицей со Чернавою.Как проснешься тут ты в синем море,Так будешь в Нове-граде на крутом кряжу,А о ту о реченку о Чернаву-то.А ежели сотворишь как блуд ты в синем море,Так ты останешься навеки да в синем море.А когда ты будешь ведь на святой Руси,Да во своем да ты во городе,А-й тогда построй ты церковь соборнуюДа Николы да Можайскому,А-й как есть я Микола Можайскиий».А как тут потерялся топерь старичок да седоватыий.

В духовных стихах «О каликах перехожих» святой Николай вообще становится покровителем моряков. Мореходы верили, что «Св. Николай доставит попутный ветер и на некоторое время освободит их от гребли и работы…» (Олеарий, 1906).