А Ермолов - Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года Страница 28

В то время, когда атака вице-короля италиянского была отражена и он принужден был удалиться. Московский драгунский полк под командою неустрашимого полковника Давыдова (Николая Владимировича) врубился в отдалившуюся колонну пехоты из двух тысяч человек; но до того изнурены были лошади в полку, что из средины колонны не могли проникнуть до ее хвоста. В таковой же степени истощения и усталости была неприятельская пехота, что не имела сил не только защищаться, но даже двигаться, бросила оружие и сдалась в плен. Взят орел, принадлежавший одному из знаменитых полков. Успех оружия нашего в действии нынешнего дня мог иметь важные последствия, но наступившая темнота заставила войска отойти на отдохновение, для всех необходимое, на прежний ночлег. Расположенные сторожевые казачьи посты известили, что вице-король прошел ночью в Красный.

Ноября 5-го числа на рассвете авангард, возвратясь к большой дороге, стал параллельно ей, но к Красному ближе прежнего. Войска наши в этот день были очень умножены: присоединились дивизии гренадерская и 3-я пехотная, полки гвардейской легкой кавалерии и кирасирские.

Главной квартире фельдмаршала служила прикрытием гвардия. Из полков ее два пешие с артиллериею, два полка кирасирские и казаки составляли отряд генерал-майора барона Розена (командира лейб-гвардии Преображенского полка). Под начальством его находились отряды генерал-адъютанта графа Ожаровского и генерал-майора Бороздина. Состав этого войска наименован авангардом, и ему назначено быть у селения Доброе, весьма близко от Красного.

Усмотренный вдали неприятель в продолжение большей части дня проходил отдельными толпами, из которых редкие были свыше двух тысяч человек, в совершенном расстройстве. Под огнем батарей наших оставляли они орудия, бросали обозы и рассеянные, с огромною потерею, спасались в леса. Некоторые отважно прошли далее, но пали под штыками дивизии гренадерской графа Строганова и 3-й пехотной. Одну из колонн атаковали полки лейб-гвардии драгунский, гусарский и уланский, и хотя нанесли ей чувствительный урон, но глубокий снег во рвах по бокам дороги не допустил истребить ее, и, прикрываясь ружейным огнем, не отклоняясь даже с дороги, она прошла в Красный.

Против генерала барона Розена, ближайшего к городу, высланы из него колонны. Недолго и нетвердо противлялись они, бросили пушки и удалились пораженные. Упорно дрались части наполеоновской молодой гвардии и корпуса маршала Даву, но не выдержали они стремительного удара и лейб-гвардии егерского полка; когда барон Розен ворвался в город, он взял оставленные орудия, все тяжести, экипажи маршалу Даву, секретную его переписку и его маршальский жезл. Войскам досталась богатая добыча.

Подвигом этим заключилось 5-е число. Гвардия наша вошла в Красный. Армия, сосредоточенная, провела ночь у самого города. Барон Розен, имея подкрепление, мог следовать за неприятелем, наблюдая, по крайней мере, за его действиями, но ему приказано не выходить из города.

Ноября 6-го числа, с началом дня, замечен неприятель, идущий из Смоленска. Долго густой туман мешал определить его число, но схваченные пленные показали, что будет проходить маршал Ней с арриергардом, составленным из остальных людей всех вообще корпусов, довольно значительной артиллерии и конницы с девятьсот человек соединенных одиннадцати полков разных наций, всего до пятнадцати тысяч человек, из которых корпус самого маршала, весьма уже малолюдный, отличался примерным порядком.

Генерал Милорадович с VII-м пехотным и I-м кавалерийским корпусами занял позицию на самой дороге, пред Красным в четырех верстах. Позади его были резервы, фронт прикрывали сильные батареи, недалеко от спуска в долину, в которой переправа. Подходя к этому месту, маршал Ней поставил батарею на противоположной высоте, но недолго выдерживала действие нашей артиллерии. Тогда, выславши большое число стрелков, заставил наших стрелков отдалиться, исправил переправу и решил пробиваться. Долгое время расстилался густой туман по земле; скрываемые им три колонны подвигались под картечным огнем нашим с неимоверною твердостию в глубоком молчании, ни одного не делая выстрела. Батареи наши были уже свезены, и оставалось пехоте преградить путь их. Храбрый генерал-майор Паскевич, командующий дивизиею VII-го пехотного корпуса, с двумя полками оной стремительно ударил на одну из колонн, нанес ей ужасное поражение и разметал слабые ее остатки. На другую колонну бросался Павловский гренадерский полк и с не меньшим уроном ее опрокинул и рассеял. При третьей колонне шли пять орудий. Быстра была атака лейб-гвардии уланского полка на колонну. Орудия остались, не сделав выстрела, но согласно поддержанный ружейный огонь пехоты ограничил гораздо меньшим числом удары конницы, и колонна избегла истребления. Маршал Ней, сам предводивший войска[ми], убедившись в невозможности соединиться с своею армиею, принужден был, в крайнем положении своем, укрываться в лесу. Еще были у него войска, еще были артиллерия. Наполеон, хотя и недалеко был от Красного, ничего однако же не предпринял в помощь маршалу Нею. Ничто лучше не объясняло положения Наполеона, но армии нашей не возбудило деятельность. Непоколебим пребывал фельдмаршал, и занятием армии были одни остатки погибающего Нея.

В продолжение сражения генерал Милорадович для развлечения сил неприятеля приказал генерал-адъютанту барону Корфу [89] его кавалерийский корпус подвинуть вперед. Он представил, что охраняет правое крыло авангарда. Такое повеление другие войска исполнили без затруднения. Имея поручение наблюдать за действиями против скрывающегося в лесу Нея, лично мог я видеть, сколь неудобно было вдаваться в глубину леса по разбросанным тропинкам; приказал я, прекратив бесполезную перестрелку, действовать артиллериею в приличных случаях. Я донес Милорадовичу, что вышедшие из опушки леса неприятельские колонны, соединившись, взяли направление на нашу позицию, остановились недалеко от батарей наших и отправили от себя для переговоров офицера, который объявил, что число всех чинов, состоящих в колонне и сдающихся пленными, более шести тысяч человек; оружие у них далеко неравное числу людей, пушки ни одной.

Ужасен был вид на них близкого разрушения от города. Весьма немногих сохранить возможно было.

Фельдмаршал разрешил сделанное прежде генералом Розеном представление выступить с отрядом для наблюдения; в состав его назначены полки гвардейской пехоты, два полка кирасир и три казачьих полка Войска Донского. Не всем казалась чуждою всякого соображения мысль воспретить генералу Розену идти далее первой почтовой станции в селение Ляды.

Маршал Ней, после сдачи значительной части его войск, видя гибельное свое положение, решился на отчаянное предприятие: перейти Днепр как единственное средство спасения.

Генерал Милорадович, отделив часть войск для собрания в одно место разбросанного по лесам неприятеля, возвратился в Красный, и я сопровождал его.

Ноября 7-го числа сделал я представление фельдмаршалу: усилив отряд генерала Розена, приказать ему идти вперед, и просил поручить его мне.

С особенною благосклонностию выслушав меня, изъявил соизволение, и немедленно сделана перемена в составе отряда. По собственному назначению его поступили лейб-гвардии егерский и Финляндский полки, кирасирские полки его и ее величеств, гвардейская пешая артиллерия и батарейная рота конной артиллерии. Присоединенные батальоны пехоты в числе 12-ти имели при себе полевые орудия.

Долго не имевши случая видеть никого из лиц, обладающих главнейшим влиянием на дела, слышал я, что генерал-квартирмейстер Толь с настойчивостию доказывал необходимость наблюдения к стороне Днепра и селения Сырокоренья, но дежурный генерал Коновницын, далеко не равных способностей для соображений дальновидных и сложных, отверг его предложение, и, конечно, ему обязан маршал Ней своим спасением. Беспрепятственно дошедши до селения Сырокоренья, решился он на отчаянное предприятие: перейти Днепр по льду. Недостаточно сильны были морозы, и лед гнулся под ногами. Оставив на берегу десять пушек, мало весьма тяжестей, Ней пустился, сопровождаемый до полуторы тысяч человек; за ним вели верховую, его единственную, лошадь.

Нерешительные и медленные действия армии при Красном фельдмаршал в донесении государю представил баталиями, данными в продолжение нескольких дней, тогда как сражения корпусов были отдельные, не всеми их силами в совокупности, не в одно время, не по общему соображению. Робким действиям надобно было дать благовидное окончание, и какое может быть лучше баталий? А они составлялись по произволу. Вместе с тем поставлены на вид потери и расстройство неприятельской армии, готовые поражения и даже не отвергалась мысль совершенного его уничтожения при переправе чрез реку Березину, куда адмирал Чичагов обращен со всеми его силами.