Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю Страница 28

Это сигнал бульдозеристам. Через несколько часов очередной прорыв будет закрыт, вода потечет по глубокому руслу…

Вот они, дерзкие люди. Разве могла устоять перед ними пустыня!

«Сладкая вода»

Пастух поднес к губам пригоршню воды. Выпил. Еще нагнулся: «Хорошая вода, сладкая вода».

Я подивился точности этих двух слов. Действительно, после горько-соленой из пустынных колодцев вода в канале кажется необыкновенно вкусной. «Река сладкой воды», — улыбнулся пастух.

Да, именно река. Сорок метров ширина. Глубина — не всякий дна достанет. Начинается эта река у поселка Мукры на Аму-Дарье. Проведите на карте линию до Мары — это и будет четырехсоткилометровая первая очередь канала. Полностью же он протянется на девятьсот километров через Ашхабад до Арчмана.

Мы в голове канала. Мощные заборные сооружения отнимают воду у реки и гонят в пустыню. От ила и песка вода коричневая. Наш катер среди потока кажется маленькой крошкой от сухаря в огромной чашке кофе.

По пути на запад «кофе» светлеет. В этих местах канал идет по древнему руслу реки.

Широкая пойма выглядит настоящим морем. Островами темнеют камыши. Тут вода, утихомирившись, оставляет на дне свою коричневую ношу и дальше течет уже чистой, какой родили ее горы.

Чем светлее и спокойнее вода, тем чаще делает остановки наш маленький катер: снимаем с винта тугой узел водорослей. Длинная подводная трава оказалась неожиданным врагом строителей. В Аму-Дарье она не растет. А тут светлая и прогретая до дна вода понравилась водорослям. Во всю глубину тянутся зеленые нити, тормозят и без того тихое течение. Так тормозят, что опрокинулись расчеты инженеров. Химики сейчас ищут способ «отравить» злосчастную траву, а пока ее «косят», протягивая по дну канат.

Много врагов у канала. Солнце, например, каждую секунду «пожирает» пять кубометров воды, а назад не отдает ни капли. Только однажды видели строители тучу. Ее принесло с запада.

И пролилась она, но… водяные капли испарялись, не достигая земли. И все-таки вода идет, идет… Уже триста километров голубой дороги за спиной у строителей. Прочно поселилась на этой дороге жизнь.

У каждого острова камышей моторист Алеша Казанцев приглушает мотор. Прислушивается: не шарахнется ли в зарослях кабан — надо примечать, куда являться на осеннюю охоту.

«Весной бы приезжали, — приглашает он, — уток тут! Стреляй в небо — обязательно зацепишь».

На песчаной отмели следы верблюдов и тонкая чеканка джейраньих копыт. Чайки пытаются поймать что-то у самого берега… Все живое тянется к воде, и всем вода дарит жизнь.

У подножия одного из барханов палатка…

Рыбаки. Осторожно подруливаем. «Клюет?» — «Да вот поймали малость». «Малостью» оказались тринадцать здоровенных сазанов, пять почти метровых сомят, толстые усачи. И это все за одну «зорю». Позже мы видели: на земснаряде ловят, прямо не вылезая из каюты. Леска — бечевка, грузило — гайка, удилище — палец. Бросают снасть в иллюминатор… Шум машины, ветер — все равно клюет. Клюет на хлеб, на маленького сазанчика клюет большой, на что угодно клюет.

Много рыбы. Видно, по душе пришлась ей светлая вода.

Такое же буйство жизни на берегу: в огородах и вдоль арыков. В поселке Карамет-Нияз молодые тополя вымахали уже выше домов. Рядом с поселком — подсобное хозяйство. Арбузы, дыни, кукуруза, клевер, подсолнухи… все растет в краю солнца и плодородной земли. Дайте только воду. Видимо, чтобы удивить гостей, огородник-туркмен добыл где-то пружинные весы. «Взгляните-ка!». И правда, было чему дивиться. Арбуз весил двадцать восемь килограммов.

Воду вдоль канала расходуют пока экономно — тысячу гектаров отвели под бахчи и травы.

Главное, скорее довести воду в Мары, напоить тучные земли Мургаба. Сто тысяч гектаров оросит амударьинская вода. Это миллион центнеров хлопка в год, новые огороды, сады, виноградники…

Обжитой, уютной выглядит «мокрая» часть канала. В полдень по обоим берегам темнеют отары овец. Пастухи с удивлением глядят, как ребята прямо с палубы землесоса бултыхаются в воду — необычное зрелище для Кара-Кумов.

И слово «купаются» тут звучит очень странно.

Впрочем, много новых слов приходится сейчас усваивать пастухам: пристань, мост, переправа, катер…

И у пастухов перемены. Вот сидят они на берегу. Спокойно ожидают, когда напьется отара.

Представьте теперь эту тысячу овец у пустынного колодца. Целую ночь доставал бы пастух воду с тридцатиметровой глубины…

Поздним вечером наш катер садится на мель. Это уже край воды. Дальше начинается «сухой канал» — царство скреперов, бульдозеров…

Возвращаемся мимо плавучих машин, одевшихся в вечерние огни. А вот большое двухпалубное общежитие. По-морскому его тут зовут «брандвахта». В воде отражаются длинные ряды освещенных окон. На верхней палубе вздыхает песня, с нижнего мостика кто-то полощет белье.

«Откуда это котенка приволокли?» — слышится удивленный голос, видно, комендантши. Обживается пустыня…

Без звука течет вода… И не поймешь, чего в ней больше, звезд или огней, зажженных людьми.

Фото автора. Кара-Кумы.

 4–7 сентября 1958 г.

Про Юрку, юркиного отца и маленького архаренка

Очень богатый человек Юрка Тишкин. Это у него есть большой козлиный рог. Хороший рог! Три стеклянных банки песку всыпать можно. А если дунуть, из рога будто кто живой отзывается. Да что рог, шляпа какая у Юрки! Не панамка, а настоящая войлочная, рыжая от солнца.

Тоже подарок отца, на охоту он в ней ходил.

Отца Юркина дядей Борей зовут, он подолгу не бывает дома. Зато вернется — то ежика принесет, то маленькую лисичку, сову…Целый день не уходил бы с Юркина двора.

А это уже совсем диковинный был подарок.

Пришел дядя Боря усталый. Снял патронташ, ружье, попросил Юрку полить ему воды на руки.

Потом сел на лавку.

— Ну, мелкота, айда ко мне. Что в этой корзинке?

— Наверное, опять дикобраз? — сказал сообразительный Мишка Антипов, тот самый, что целую минуту на голове стоять может.

— Нет, — сказал дядя Боря, — не дикобраз.

— А может, большая ящерица, как в прошлом году? — робко дотронулась до корзины Аннушка Речкина.

— Нет, Аннушка, и не ящерица.

Дядя Боря открыл корзинку. На дне, вытаращив темные глаза, калачиком лежал…

— Олененок! Олененок! — закричали ребятишки.

— Не олененок, — догадался. Юрка. — Это горная коза, а олени у нас не водятся.

Отец потрепал Юрку по голове:

— Это, ребятки, горный баран, архар. Только он маленький, зовите его архаренком, а имя можете придумать, какое захотите.

Назвали архаренка Петькой. Он жадно тянул молоко из бутылки, потом задремал на солнышке. Дядя Боря достал из мешка пятнистую шкуру большого зверя. И тут ребята узнали короткую Петькину судьбу.

Родился он недавно в долине горной речки. Мать кормила его молоком и учила бегать по скалам. Прыгнет с маленького обрыва, остановится и зовет сына. Архаренок дрожал от страха, но прыгал, и мать хвалила его, облизывая шершавым языком шерстку…

Однажды утром нагрянула беда. Прокрался в долину пятнистый барс.

Быстрые ноги у матери. Рванулась она бежать, да тут же остановилась. Разве оставит мать сына! «Беги, малыш, беги, как можешь, а я уж потом…» Желтой молнией метнулся барс. И не стало у архаренка матери…Через минуту прогремел дяди Борин выстрел.

Еще больше затрясся архаренок, увидев человека. Но человек оказался совсем нестрашным.

Он погладил испуганного малыша и сказал: «Пропадет без матери, придется взять на воспитание». Так вот и появился у Юрки еще один отцовский подарок.

Теперь уже большим стал архаренок. Ест траву, морковку, хлеб есть. Бегает так, что не угонишься.

В углу двора ребятишки сделали ему постель. Натаскали сена и покрыли шкурой. Шкура вся словно в солнечных зайчиках, когда-то ее носил барс. Набегавшись, архаренок засыпает на мягкой постели.

Фото автора. Ашхабад. 10 сентября 1958 г.

Охотники за змеиным ядом

Мы едем на охоту. Сначала на машине, потом, когда надо свернуть в пустынные пески, переваливаем поклажу на верблюда. Ружей с нами нет, нет и сетей, капканов, и петель тоже нет. Все оружие — две суковатые палки. Между тем предстоящая охота совсем не безопасна — едем ловить змей.

Мои спутники единодушно сомневаются в успехе: «Не то время. Вот весной, тогда да. А теперь разве что у старого городища, в щелях…»

Охотники правы. Не то время. Весной, когда оттаивает земля, змеи на солнце «танцуют» брачные танцы. Весной их ловят десятками. А теперь разве выманишь кобру на раскаленный песок.

Впрочем, чем жарче климат, тем больше змей. Больше двадцати видов живет в Туркмении. Четыре из них очень ядовиты: кобра, эфа, гюрза, щитомордник… Укус — смерть. Именно эти змеи нас интересуют.