Андрей Медведев - Подлинная история русского и украинского народа Страница 29

В эту же пору стал распространяться и «украинский» гимн «Ще не вмерла Украина», сочиненный Павлом Платоновичем Чубинским в подражание польскому гимну «Jeszcze Polska nie zgin^ła».

А в 1863 году вспыхнуло очередное польское восстание. И тогда-то оказалось, что польская пропаганда, все эти кружки, хлопоманство, громады, журналы, разговоры о разделе Российской империи и двух русских нациях — все было не зря. Сотни молодых людей, малороссиян, жителей Южной Руси, считавших себя «украинцами», вступили в польские повстанческие части. К великой радости поляков, что у них появилось новое пушечное мясо. В 1863 году руководитель польского восстания Людвик Мирославский писал:

«Неизлечимым демагогам необходимо открыть клетку для полета — за Днепр; пусть там распространяют казацкую гайдамачину против русских попов, чиновников и бояр. Пусть агитация малороссиянизма переносится за Днепр: там обширное пугачевское поле для запоздавшей числом Хмельничевщины. Вот в чем состоит вся наша панславистическая и коммунистическая школа! Вот весь польский герценизм! Пусть он помогает издали польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности царизма. Это достойное и легкое ремесло для полуполяков, полурусских, наполняющих ныне все ступени гражданской и военной иерархии в России. Пусть они обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит «для нашей и вашей свободы»: перенесение его в пределы Польши будет, однако, считаться изменою отечеству и наказываться смертною казнию».

Громады затихли, снова возродившись только в 70-е годы 19 века. Интеллектуалы были напуганы и самим восстанием, и тем, какие тектонические сдвиги происходят в сознании малороссов, потому что большинство из участников первых громад все же не были до конца готовы встать на путь сепаратизма и отделения Малороссии. А тут они увидели, как за сочиненную ими Украину, за придуманную ими идею сражаются и умирают молодые люди. В разгар польского восстания русский консервативный журналист и критик Михаил Катков написал злую, точную и хлесткую статью — «Совпадение интересов украинофилов с польскими интересами».

Михаил Катков

«Года два или три тому назад вдруг почему-то разыгралось украинофильство. Оно пошло параллельно со всеми другими отрицательными направлениями, которые вдруг овладели нашей литературой, нашей молодежью, нашим прогрессивным чиновничеством и разными бродячими элементами нашего общества. Оно разыгралось именно в ту самую пору, когда принялась действовать иезуитская интрига по правилам известного польского катехизиса. Польские публицисты с бесстыдной наглостью начали доказывать Европе, что русская народность есть призрак, что Юго-Западная Русь не имеет ничего общего с остальным народом русским и что она по своим племенным особенностям гораздо более тяготеет к Польше. На это грубейшее искажение истории наша литература, к стыду своему, отозвалась тем же учением о каких-то двух русских народностях и двух русских языках. Возмутительный и нелепый софизм! Как будто возможны две русские народности и два русских языка, как будто возможны две французские народности и два французских языка! И вот мало-помалу из ничего образовалась целая литературная украинофильская партия, вербуя себе приверженцев в нашей беззащитной молодежи. Истощались все прельщения, чтобы связать с этой новой неожиданной пропагандой разные великодушные порывы, разные смутно понимаемые тенденции, разные сердечные чувствования. Из ничего вдруг появились герои и полубоги, предметы поклонения, великие символы новосочиняемой народности. Явились новые Кириллы и Мефодии с удивительнейшими азбуками, и на Божий свет был пущен пуф какого-то небывалого малороссийского языка. По украинским селам начали появляться, в бараньих шапках, усердные распространители малороссийской грамотности и заводить малороссийские школы, в противность усилиям местного духовенства, которое вместе с крестьянами не знало, как отбиться от этих непрошеных «просветителей». Пошли появляться книжки на новосочиненном малороссийском языке. <…> Польские повстанцы, которые дерутся и гибнут в лесах, знают, по крайней мере, чего они хотят. Польская народность жила когда-то особым государством и имела самостоятельное историческое существование; польский язык есть язык существующий, язык обработанный, имеющий литературу. Польские повстанцы знают, чего они хотят, и желания их, при всей своей безнадежности, имеют смысл, и с ними можно считаться. Но чего хотят наши украинофилы? Украина никогда не имела особой истории, никогда не была особым государством, украинский народ есть чистый русский народ, коренной русский народ, существенная часть русского народа, без которой он не может оставаться тем, что он есть».

Русское правительство наконец увидело перед собой монстра южнорусского, малороссийского сепаратизма и попыталось принять запоздалые меры в сфере борьбы с разрушительной идеологией. За год до польского восстания, в 1862 году, Петербургский Комитет Грамотности написал ходатайство о том, чтобы в Народных школах Малороссии разрешили преподавать предметы на малороссийском наречии. Его поддержали, причем и сам министр народного просвещения. И вполне возможно, что не случись восстания, учебники на малороссийском наречии появились бы. А когда по всей Малороссии заполыхали дворянские усадьбы, оказалось, что молодые украинофилы распространяли среди крестьян агитационные воззвания на малороссийском, или, как уже тогда говорили, «украинском», языке. Спасло ситуацию то, что большинство крестьян были неграмотными. Но вот те, что получили образование в школах при польских усадьбах или в воскресных школах, где преподавали украинофилы, вполне поддавались агитации. Украинские националисты были напрямую связаны с лидерами польских повстанцев, это было потом доказано в ходе расследования.

И 18 июля 1863 года появился знаменитый Циркуляр министра внутренних дел П. А. Валуева, адресованный Киевскому, Московскому и Петербургскому цензурным комитетам. Этот документ достоин того, чтобы привести его полностью.

«Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т. п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии.

В С.-Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южнорусском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Немалое число таких же книг представляется и в Киевский цензурный комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати.

Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами, и в особенности поляками, так называемый украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказывать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии.

Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков, и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступавшим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков. Наконец, и киевский генерал-губернатор находит опасным и вредным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурой перевода на малороссийский язык Нового Завета.