Александр Доманин - Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории Страница 29

Но ни массовое дезертирство наемников, ни полученные тревожные сведения не влияют на привыкшего к легким победам Романа Диогена. Возможно, что и прибытие послов с предложением мира сыграло свою роль – раз турки просят мира, значит, они слабы. Утром 19 августа византийский император отдает приказ о наступлении. С рассветом византийская армия начала наступление на турецкие позиции. Левый фланг был под командованием Вриенния, правый фланг – под властью Федора Алята, в центре находился император, а значительные запасные силы находились под контролем Андроника Дуки. Турки были построены полумесяцем на протяжении четырех километров. Их стрелки атаковали греков, центр полумесяца медленно отступал, а его крылья перемещались для окружения византийцев.

Византийцы выдержали обстрел и захватили лагерь Арслана к концу дня. Однако правый и левый фланги, где лучники нанесли наибольший урон, перестали подчиняться дисциплине, так как отдельные бойцы пытались вынудить врага на битву, но сельджукская конница отступала. Роман приказал правому крылу прикрыть отступление основных войск, но правое крыло неправильно поняло приказ, а Дука напрямую проигнорировал волю императора.

Построение греков было полностью расстроено, и турки перешли в контрнаступление. Правый фланг византийцев был быстро уничтожен, а остатки центра, включая императора и варяжскую гвардию, попали в окружение. Византийцы оказали отчаянное сопротивление и бились до темноты, но когда сам Роман был ранен в схватке, сложили оружие. В плен к Арслану попал и сам император. Впоследствии он был отпущен за огромный выкуп в миллион золотых монет, но при возвращении в Византию был убит своим соперником (тем самым предателем Дукой) в борьбе за византийский престол.

Поражение при Манцикерте фактически отдало Малую Азию под власть турок-сельджуков. У Византийской империи теперь просто не было сил для обороны своих восточных границ. Даже нелепая смерть Альп-Арслана от руки убийцы лишь ненадолго отсрочила крушение византийской власти в Малой Азии. Новый султан Малик-шах посылает сюда войско под руководством своего родственника Сулеймана. Армия Сулеймана захватывает почти всю Малую Азию, в том числе и крупнейшую крепость Никею. В 1077 году Сулейман объявляет о создании Румского (римского) султаната. Тысячелетнее римское, а затем византийское владычество в Малой Азии закончилось.

Битва при Дорилее

1097 год

К 1090 году Сельджукская империя Малик-Шаха стала крупнейшим государством мира, простиравшимся от Босфора до границ Китая и Индии. Еще в 1084 году Малик-Шах захватывает Антиохию – последний византийский анклав в этой части мира. Тогда же в руки сельджуков переходит и священный город трех мировых религий – Иерусалим. И хотя после смерти в 1092 году Малик-шаха его рыхлая империя начала распадаться, в целом исламский мир представлял куда более мощную силу, чем лет за пятьдесят-сто до того. Ответом на это новое усиление ислама стал Первый крестовый поход 1096–1099 годов – уникальное общеевропейское военное предприятие, главной целью которого стало «освобождение Святой Земли от неверных». В 1097 году армии европейских рыцарей-крестоносцев высадились в Малой Азии и столкнулись с силами Румского султаната – сильнейшего из государств Сельджукидов.

Весной 1097 года крестоносцы, при значительной помощи Византии, добиваются первого крупного успеха – турки-сельджуки сдают первоклассную крепость Никею, ключевую твердыню на западе Малой Азии. Армия султана Килидж-Арслана, не сумев помочь осажденной Никее, отступает на восток, в глубь страны. После недельного отдыха под Никеей туда же отправилась гигантская армия крестоносцев. И путь ее оказался на редкость тяжелым.

Впрочем, в первые дни судьба похода не внушала крестоносцам и их вождям никаких опасений. Сельджуки, казалось, были разбиты, продовольствия вполне хватало, лишь в воде на этих пустынных плоскогорьях ощущался недостаток. Для большего удобства и, видимо, совсем не задумываясь о возможной сельджукской угрозе, отряды крестоносцев разделились на две (а фактически на три) армии, следовавшие параллельным курсом. При этом авангард крестоносного войска, шедший под командованием князя Боэмунда Тарентского, его брата Танкреда, герцога Роберта Нормандского и графа Блуаского, еще и значительно опережал основные силы. Беспечностью латинских князей, которые, в уверенности, что им ничто не угрожает, пренебрегли и разведкой, и положенным в таких условиях боевым охранением, не замедлили воспользоваться сельджуки.

Килидж-Арслан, вынужденный отступить от Никеи, отнюдь не терял времени даром. Осознав всю опасность нашествия христиан, он без промедления заключил мир со своими противниками из числа мусульманских эмиров и в течение июня сумел собрать вокруг себя почти все воинские силы, которыми располагал Румский султанат. А силы эти были довольно значительны: по некоторым сведениям, они достигали двухсот тысяч человек, но даже и по самым скромным подсчетам, превышали сотню тысяч. В основном, это была легковооруженная сельджукская конница, главным оружием которой были лук и кривая турецкая сабля. Безусловно, и этих сил было недостаточно, чтобы справиться со всем крестоносным войском, явно превышавшим двести тысяч человек; но Килидж-Арслан, который, несмотря на неудачу под Никеей, вовсе не был бездарным полководцем, замыслил разбить христиан поодиночке. Поэтому он запретил какие-либо нападения на франкское войско, чтобы окончательно усыпить бдительность его вождей, а сам тем временем подготовил великолепную ловушку.

Вожди Первого крестового похода. Гравюра Г. Доре

Утром 1 июля 1097 года, когда авангард крестоносцев спустился в плодородную Дорилейскую долину (в окрестностях современного города Эскишехир), уже предвкушая прекрасный отдых после унылых плоскогорий, на него неожиданно со всех сторон ринулись орды сельджуков. Турки применили свою обычную тактику: сначала крестоносцы были засыпаны тучей стрел, а затем на них обрушилась конная лава. Уже в первые минуты боя всякий порядок в крестоносном воинстве был нарушен, тысячи крестоносцев пали или были взяты в плен. Казалось, поражение христиан неминуемо. И лишь один человек в этой кровавой бойне сохранил холодную голову – Боэмунд Тарентский. Этот потомок воинственных норманнов начал быстро отводить свое войско к реке, чтобы обезопасить себя от удара с тыла, а его передовые части ощетинились копьями, сдержав первый, самый мощный удар сельджуков. Маневр Боэмунда, фактически спасшего армию от немедленного разгрома, мог, однако, и не удаться, если бы не безрассудная смелость герцога Нормандского. Роберт, который в бою становился настоящим берсерком, подобно своим предкам-викингам, показал себя достойным их славы. В самый критический момент сражения рассвирепевший герцог вырвал из рук знаменосца свое белое с золотом знамя и с криком: «За мной, нормандцы!» – ринулся в одиночку на врага. К счастью, его порыв поддержало около пятисот наиболее преданных воинов, в противном случае для герцога поход окончился бы в самом его начале. Удар закованных в железо конных латников на время ввел в замешательство турецкую конницу, и, прежде чем она успела отбить неожиданную контратаку и вновь перейти в наступление, Боэмунд закончил свой спасительный маневр. Тарентскому князю удалось даже немного укрепиться и создать некое подобие лагеря – вероятно, были использованы многочисленные повозки. Вокруг этого лагеря и вдоль реки и разгорелся самый ожесточенный бой. Сельджуки, стремясь разбить Боэмунда до подхода главных христианских сил, не жалели себя и бились с небывалым исступлением и яростью; крестоносцы же, в храбрости отчаяния, и веря в близкую помощь, держались из последних сил.

Гонцы Боэмунда, уже в самом начале боя отправленные, чтобы поторопить войска Готфрида Бульонского, герцога Лотарингского, идущего следом, поспели вовремя. Когда сельджуки уже, казалось, окончательно прижали армию тарентского князя к реке и готовились к последнему, убийственному натиску, запели трубы лотарингского ополчения. Шестидесятитысячная армия Готфрида Бульонского с ходу бросилась в атаку, и бой разгорелся с новой силой. Однако судьба Дорилейской битвы отнюдь еще не была решена: силы противников сравнялись, но не более того. Самая крупная часть крестоносного войска – южнофранцузская армия Раймунда Тулузского – отстала далеко и блуждала где-то среди холмов Фригийского плоскогорья. Судьбу сражения решил случай. В самый разгар неистовой сечи глубоко в тылу сельджуков появился шеститысячный отряд епископа Монтейльского Адемара и, мгновенно спустившись с холма, ударил по не ожидавшим этого туркам. Самое удивительное выяснилось впоследствии. Оказывается, выход отряда Адемара в тыл сельджукам ни в коей мере не был блестящей тактической уловкой! Крестоносцы просто заблудились в незнакомой местности… Как бы то ни было, счастливое для христиан стечение обстоятельств окончательно решило дело. Мусульман охватила паника. Вероятно, они посчитали, что в тыл им вышла вся армия Раймунда, и их войско вот-вот окажется в полном окружении. Армия сельджуков смешалась, сломала строй, а затем, бросая обозы, снаряжение и даже шатры своих предводителей, кинулась прочь. Христиане одержали первую свою решительную победу.