Неизвестен Автор - Красный террор в годы гражданской войны Страница 29

СООБЩЕНИЕ

о гонениях большевиков (коммунистов) на Церковь в Донской области

Высшее духовенство Донской епархии привлекало особенное внимание большевиков, так как представители его, стоя на страже Церкви и порядка, силою вещей были впереди лиц, настроенных несочувственно к глашатаям новой правды. В ноябре и декабре месяцах 1917 года с церковной кафедры собора раздавались речи, осуждавшие братоубийственную гражданскую войну, начатую большевиками. Для подъема религиозного настроения устраивались крестные ходы. 26 ноября 1917 года епископом Аксайским Гер-могеном была произнесена горячая речь над гробами двадцати партизан Каледина. Епископ предал убийц суду Божьему, как Каина-братоубийцу. 11 февраля, накануне занятия Новочеркасска большевиками, епископ Гермоген служил в соборе последнее молебствие войсковому кругу, покидавшему народ, а 12 февраля он находился уже под домашним арестом. После освобождения из-под ареста епископ вынужден был скрыться из дому и, вплоть до занятия города казаками, искать приюта у своих знакомых, ибо большевики объявили, что "накрошат мяса из архиерея".

Во время занятия Новочеркасска большевиками архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофан оставался в своих покоях. На другой день, 13 февраля, к нему ворвались четверо вооруженных матросов. Не снимая шапок, с папиросами в зубах, угрожая револьверами, они заявили в самой грубой форме, что должны произвести обыск. На предложение предъявить соответственное полномочие один из матросов подал удостоверение своей личности. Когда ему заметили, что в удостоверении не говорится о праве обыска, матросы заявили, что по такой бумаге они везде обыскивают. Войдя в кабинет и спальню архиепископа, матросы перерыли все. Ничего не обнаружив, они обратились к архиепископу и бывшему с ним протоиерею Артемьеву со словами: "Вы, товарищи, скажите по совести: есть у вас оружие или нет". Получив отрицательный ответ, они удалились. Через несколько часов явилась новая группа матросов, человек пятнадцать. На этот раз во время обыска матросы взяли все более или менее ценные вещи, вплоть до очков в золотой оправе. После обыска матросы заявили, что архиепископ арестован. Когда архиепископ, выходя из дому, перекрестился, по его адресу посыпались насмешки: "Молиться стал; думает, Бог ему поможет; хотя и не молись, какой там еще Бог". На извозчике архиепископ Митрофан был отвезен на вокзал в штаб. В штабе выразили удивление по поводу ареста. Когда же матросы заявили, что архиепископ проклинал большевиков, решили, что "это дело нужно разобрать", и архиепископа повели в Атаманский дворец. Его сопровождали те же матросы и толпа народа. Толпа и конвоиры требовали, чтобы арестованный, несмотря на преклонный возраст и высший сан, шел в город по грязи пешком. "Будет тебе в карете ездить, походи-ка пешком, -- раздавались возгласы, -- новочеркасского бога ведут", "вот ему чего надо", -- кричал народ, потрясая кулаками. Когда утомившийся архиепископ попросил разрешения отдохнуть, ему предложили сесть в грязь, а когда он отказался, матрос воскликнул: "А, ты, буржуй, в креслах привык сидеть. Не хочешь на землю садиться, так иди". В Атаманском дворце допроса не состоялось, и архиепископ на этот раз был отправлен на гауптвахту, где его заключили в грязную одиночную камеру вместе с войсковым атаманом генералом Назаровым и еще одним офицером. Спать приходилось вдвоем на голой лавке, которая днем служила сиденьем. Через маленькое отверстие камеры все время раздавались брань и угрозы. Сначала к архиепископу беспрепятственно пропускали посетителей, затем эта льгота была прекращена; свободно допускались лишь те, кто являлся с явным намерением глумиться. Лишь через десять дней это заключение окончилось после приговора военно-революционного суда, признавшего архиепископа невиновным.

Если арест двух высших представителей Донской епархии окончился для них благополучно, то значительное количество священнослужителей поплатились своей жизнью только за то, что они являлись представителями Церкви. Отношение красноармейцев к духовенству было в высшей степени определенное и безоговорочное. "Убить попа" да еще посмеяться над ним, по-видимому, входило в правила поведения советского воина. Один документ -- письмо красноармейца к родным -- является чрезвычайно ярким показателем этого настроения. Между прочим, письмо это принадлежит солдату Красной армии, против которого имеется серьезное основание считать его участником убийства священника хутора Персиановского о[ца] Иоанна Кли-ковского. После обычных приветствий и поклонов родным и знакомым следуют такие строчки:

"Новостей у нас много. Сколько можно, столько пропишу. Помощника Каледина Богаевского поймали и привезли к нам в Новочеркасск и с него снимают допрос. А потом -- на расстрел его предадут. Затем, когда мы наступали на Персиановку, тогда меня ранили в левую руку, эта рана была очень легка, два пальца вышибли; но и мы когда вошли в Персиановку, не щадили никого. Били всех. Мне тоже пришлось застрелить попа одного. А теперь мы еще ловим чертей в Новочеркасске и бьем, как собак..."

Отцу Николаю Добросельскому (слоб[ода] Ровенки) после обыска 14 марта 1918 года старшим красноармейцем был объявлен приговор: за противобольшевистские проповеди оборвать волосы и расстрелять. Приговор не был приведен в исполнение благодаря заступничеству собравшихся прихожан и заменен денежным выкупом.

Полного списка убитых в Донской области священнослужителей еще нет возможности составить, однако в настоящее время можно отметить следующие убийства:

1) 7 января 1919 года был убит священник Троицкой церкви поселка Калиновского о[тец] Николаи Борисов. Когда в этот день священник Борисов после литургии возвращался домой, его встретил отряд красноармейцев и приказал ехать на станцию Ханженково. Получив разрешение проститься с семьей, о[тец] Борисов был посажен на линейку и увезен. Через некоторое время лошадь привезла на линейке труп. На теле кроме огнестрельной раны было обнаружено несколько штыковых. Жители поселка были так терроризованы красноармейцами, что никто не пришел помочь семье снять тело, не решился зайти в дом, делать гроб, продать доски для гроба, вырыть могилу.

2) 13 января 1918 года в слободе Михайловке был убит священник местной Николаевской церкви о[тец] Феоктист Георгиевич Лебедев, 39 лет. Отец Лебедев был энергичный и деятельный человек. С начала войны он состоял председателем волостного комитета по распределению пособий семьям призванных на войну. Естественно, что по своей деятельности ему приходилось иногда отказывать в пособии отдельным лицам. Это послужило основанием к недоброжелательству со стороны обиженных, и еще во время войны о[тец] Лебедев получал с фронта оскорбительные и угрожающие письма. Когда же к концу 1917 года в селении в большом количестве появились фронтовики, враждебное отношение к священнику стало принимать угрожающие формы. 12 января слобода была занята советскими частями. Вслед за этим у о[тца] Лебедева был произведен обыск, сопровождаемый всякими издевательствами и угрозами разделаться за прошлое. Утром 13 января о[тец] Лебедев попытался скрыться из слободы, но был узнан и схвачен. Когда его привезли, толпа стала требовать немедленного расстрела, и не успел о[тец] Лебедев сотворить крестного знамения, как уже повалился от выстрела в спину. Его сейчас же добили штыками и чем попало. Труп бросили в свалочное место и запретили хоронить. Лишь на другой день растерзанный труп священника удалось выхлопотать родственникам убитого и похоронить.

3) Настоятель Троицкой церкви хутора Ягодино-Кадамовского, священник Петр Иванович Жаханович был расстрелян 2 февраля 1918 года налетевшими из гор[ода] Александровско-Грушевского красноармейцами, когда шел служить вечерню.

4) 12 февраля 1918 года священник хутора Персиановско-Грушевского Иоанн Куликовский был арестован большевиками, по-видимому, за сочувствие партизанам и "кадетам". Выведя на улицу, его свалили выстрелом в живот, затем добили штыковыми ударами. Тело не позволили хоронить, и в течение двух дней труп лежал на улице, едва прикрытый чем-то, так как обувь и одежда сняты с него.

5) Священник поселка Иваново-Слюсаревского о[тец] Василий Зеленый был арестован большевиками и отправлен в штаб в станицу Кушевку. В половине февраля 1918 года, по сведениям жителей этой станицы, в ее окрестностях был расстрелян какой-то священник и с ним еще два человека. На расспросы слюсаревцев о судьбе их священника в штабе ответили, что его отправили "на Харьков".

6) Священник Флоро-Лаврской церкви станицы Великокняжеской Владимир Николаевич Проскуряков был убит красноармейцами 28 февраля 1918 года, когда отправился на станцию ходатайствовать об освобождении двух своих сыновей, которые к моменту появления Проскурякова на станции были убиты.

7) 2 марта 1918 года временный священник Покровской церкви поселка Медвежинского о[тец] Иоанн Смирнов был взят конным большевистским разъездом, угнан в другой поселок и там убит. Тело убитого было найдено 14 марта.