Николай Кирмель - Спецслужбы Белого движения. Контрразведка. 1918-1922 Страница 29

По версии историка А.Д. Показаньева, задержанный казачьим патрулем крестьянин И.В. Дымов, которому поручалось передать письма Ф.Н. Мухина партизанам, не выдержал пыток и дал контрразведчикам достоверные сведения о нахождении председателя совнаркома в городе. А.Д. Показаньев считает, что с разоблачением Сизова спецслужбы не имели агентуры в ближайшем окружении Ф.Н. Мухина, поэтому использовали «жесткие приемы розыска». Однако первичные розыскные действия оказались безрезультатными. 3–4 марта белогвардейцы совместно с японцами расправились с первой группой подпольщиков, 6–7 марта продолжались облавы по задержанию лидеров подполья. 8 марта был арестован Ф.Н. Мухин, «…чины военной контрразведки совместно с японским отрядом оцепили школу и начали проводить обыск. Первый чин, встретивший Мухина, не узнал его, но затем следующим чином контрразведки он был узнан». По разным данным, было арестовано от 66 до 100 человек[339].

Однако большевикам удалось быстро восполнить свои ряды. В апреле 1919 года уже работал новый состав Амурского обкома, в который входило 6 человек[340].

В апреле 1919 года контрразведка выявила во Владивостоке организацию большевиков численностью около 500 человек, которую руководством планировалось довести до 5000–6000 человек. С целью похищения грузов многие из членов организации устроились грузчиками на железную дорогу и в порт, похищали патроны, ручные гранаты. На острове Русский подпольщики раздобыли 500 винтовок, 50 ящиков патронов, ручные гранаты и снаряды. Однако место хранения арсенала скоро стало известно контрразведке[341].

В мае КРО при штабе Приамурского военного округа провело аресты членов хабаровской большевистской организации. Среди них оказались крупные деятели советской власти: Б.А. Болотин (Б.А. Славин), бывший нарком финансов Центросибири; Н.А.Сидоренко (Н.А. Гаврилов), бывший иркутский губернский комиссар; Кам (Гейцман), бывший комиссар иностранных дел Центросибири[342]. Подпольная ячейка была провалена благодаря внедренному агенту Розенблату, считавшемуся членом большевистской организации РКП(б). Позже подпольщики пытались его ликвидировать, но безуспешно. Прибывшему из Благовещенска агенту Струкову удалось выявить квартиры подпольщиков, что позволило контрразведке арестовать, а затем убить Г.Н. Аксенова, С. Номоконова, А.М. Криворучко и др., пытавшихся освободить из тюрьмы Н.А. Гаврилова и Б.А. Славина. Струков был разоблачен эсеркой-максималисткой Н. Лебедевой (Кияшко)[343].

Таким образом, зимой — весной 1919 года колчаковские органы безопасности нанесли серьезные удары по подпольным организациям в крупных городах Урала, Сибири и Дальнего Востока. Попытки большевиков организовать восстания пресекались спецслужбами. В июне 1919 года контрразведка раскрыла организации в Перми, Челябинске, Екатеринбурге, Новониколаевске и Омске[344].

Разгромы подпольных организаций в ряде городов Сибири сорвали планы большевиков провести всеобщее восстание. Начальник КРО штаба Иркутского военного округа сообщал начальнику местного управления государственной охраны, что прибывший в Иркутск из Советской России делегат отменил намеченное на 15 июня 1919 года выступление. Его сроки были перенесены на более благоприятный период для проведения всеобщего восстания[345]. Ввиду провалов красноярской, новониколаевской и томской организаций было сорвано проведение намеченной на июль — август IV конференции РКП(б).

Иркутский комитет РКП(б) смог долго сохранять свой кадровый костяк благодаря тщательной конспирации. «По правилам конспирации мы не знали друг друга, не знали настоящих фамилий, не знали места работы друг друга… У нас были четко разграничены функции не только между членами комитета, но и между рядовыми членами партии. Даже члены комитета не знали отдельных связей и состояния отдельных районов», — вспоминал подпольщик И.М. Касаткин[346].

Правда, активная деятельность иркутского подполья все же не осталась вне поля зрения контрразведки штаба Иркутского военного округа. В августе 1919 года для раскрытия нелегальной организации во 2-й Иркутский пехотный полк была внедрена группа агентов во главе со штатным сотрудником КРО прапорщиком Юрковым. В результате проведенной агентурной разработки 18 сентября удалось арестовать начальника военного штаба городского районного комитета бывшего прапорщика M.Л. Пасютина и 42 солдата, а на следующий день — задержать в городе руководителя центральной организации В. Букатого[347].

Следует отметить, что сотрудники контрразведки штаба Иркутского военного округа действовали весьма профессионально. «Успеху содействовало то, что был налажен тесный контакт с руководством милиции и отрядов особого назначения, которым передавались координаты отрядов партизан для их уничтожения, кроме того, большую помощь контрразведчикам оказывали представители местного самоуправления», — пишет историк А.А. Рец[348].

Всего в августе — сентябре 1919 года контрразведка арестовала около 30 большевиков. «Хотя провалы вынудили часть подпольщиков выехать из Иркутска в другие пункты губернии, деятельность большевистского подполья продолжалась», — констатирует историк П. А. Новиков[349].

По свидетельству архивных белогвардейских документов, с 29 августа по 3 сентября 1919 года контрразведывательные органы в Сибири арестовали 112 человек: за агитацию — 48, за принадлежность к РКП(б) — 62, комиссаров — 2. По фактам задержания возбуждено 64 расследования[350].

В октябре 1919 года в омской областной тюрьме более 120 человек числилось за начальником контрразведывательного отделения штаба ВГК. Распоряжением главного начальника военно-административных управлений Восточного фронта срок пребывания в заключении им продлевался еще на два месяца без объяснения причин[351].

«Частые и большие провалы» сибирского подполья историк М.И. Стишов объясняет бдительностью колчаковских карательных структур по отношению к оппозиционно настроенным элементам, разветвленной сетью контрразведывательных структур и неопытностью начинающих членов подполья[352].

Архивные документы подтверждают правоту отечественного исследователя. Безусловно, основные усилия густой сети контрразведывательных органов и государственной охраны в первую очередь были направлены на борьбу с большевистским подпольем. В отличие от деникинских, белогвардейские органы безопасности в Сибири обладали большими силами и средствами. Колчаковская контрразведка располагала значительными суммами денег и квалифицированными руководящими кадрами. Бывшие жандармы смогли обучить азам оперативно-розыскной деятельности подчиненных из числа армейских офицеров, умело организовать негласное наблюдение за подпольем, внедрить агентуру в большевистские организации и провести их ликвидацию.

Сведения о подпольных организациях, их количественном и качественном составе, а также планах колчаковская контрразведка получала от секретных агентов, внедренных в большевистские нелегальные структуры. По авторитетному мнению председателя Сибирского революционного комитета И.Н. Смирнова, белогвардейская контрразведка все знала о составе и планах омской организации. «Такие подробные сведения можно было получить не наружным наблюдением, а внутренним, т. е. в нашей организации были провокаторы, при помощи которых и была белыми уничтожена верхушка организации», — писал он[353].

Возглавляемые бывшими жандармскими офицерами контрразведывательные органы действовали по схеме, неоднократно проверенной охранкой еще во времена царского режима. Получив первичные сведения об организации (доносы, допросы или сообщения других сыскных органов), внедряли туда агентуру, которая выявляла состав, связи и планы подпольщиков. Собранная информация тщательно анализировалась. После подтверждения данных о враждебной деятельности группы проводились обыски и аресты, начиналось расследование, затем дела передавались судебным органам. Широко разветвленная сеть контрразведывательных органов позволяла держать под контролем большевистские организации во многих населенных пунктах. И все же в течение декабря 1918 года — марта 1919 года рабочие восстания произошли в Челябинске, Тюмени, Омске, Иркутске, Канске и на ст. Иланской. Например, в Канске подготовка к восстанию прошла незамеченной для властей, и в ночь на 27 декабря 1918 года город и станция без единого выстрела оказались в руках повстанцев. Лишь на следующий день восстание было подавленно прибывшими карательными отрядами. Месяц спустя, в январе 1919 года, рабочие Бодайбо весьма удачно выбрали время для начала восстания: когда офицеры гарнизона веселились на балу в общественном собрании[354]. По всей видимости, в тот период времени контрразведка еще не имела агентуры в подпольных организациях вышеперечисленных населенных пунктов. В апреле 1919 года контрразведка не могла предотвратить восстание в Кольчугино, а в августе — в Красноярске.