Владимир Райцес - Жанна дАрк. Факты, легенды, гипотезы Страница 3

Сразу же после смерти Карла VI дофин Карл, резиденцией которого был в то время город Бурж, принял королевский титул. Противники называли его «буржским королем», подчеркивая отсутствие у него прав на французскую корону; однако для большинства французов именно он являлся единственным законным государем, олицетворявшим самый принцип независимости Франции. Да и «Буржское королевство» вовсе не было таким слабым, каким оно обычно изображалось в старой исторической литературе. Под властью Карла VII находилась добрая половина Франции, причем испытавшая бедствия войны в несравнимо меньшей степени, нежели многострадальный Север. Карл мог рассчитывать и на помощь богатых городов (таких как Лион, Тулуза, Ларошель), и па многочисленное воинственное дворянство французской Гаскони, Оверни и Дофине. У него были союзники за рубежом: прежде всего непримиримые враги англичан — шотландцы, а также короли Кастилии и Арагона, герцоги Савойский и Миланский.

Но ему противостоял союз двух сильнейших государств тогдашней Европы. Военные неудачи продолжали преследовать французов. В начале 1420-х годов англичане значительно расширили свои владения вокруг Парижа, а 17 августа 1424 г. они нанесли сокрушительное поражение французскому войску в сражении при Верпей-сюр-{11}Авр. Однако у победителей уже не хватало сил для того, чтобы немедленно реализовать успех и покончить с «Буржским королевством». Путь на юг, на территорию свободной Франции, преграждала цепь укрепленных городов и замков по Луаре. Именно там должна была решиться судьба Франции.

В это критическое время очень важное значение приобрело народное сопротивление на оккупированной территории. Его главным очагом явилась Нормандия, объявленная исконным владением английской короны. В этой провинции бедствия войны и оккупации давали себя знать особенно остро. Население облагалось тяжелыми налогами и контрибуциями, часть земель была роздана английским феодалам, а порт Гарфлер был целиком заселен англичанами. Сопротивление началось почти сразу же после высадки англичан на нормандской земле и продолжалось до полного освобождения провинции в 1449 г. В некоторых районах оно приобрело характер партизанской войны. Небольшие отряды укрывались в лесах; они держали под своим контролем дороги, нападали на солдат, охотились за финансовыми чиновниками. Состояли эти отряды главным образом из крестьян, которые действовали обычно вблизи своих деревень и часто находились в тесном контакте с теми, кто оставался дома. Что касается дворян, то они предпочитали либо примкнуть к англичанам, чтобы сохранить свои земли, либо эмигрировать из провинции, чтобы сражаться с неприятелем в рядах французского войска. С другой стороны, среди участников сопротивления нередко можно было встретить сельских священников — представителей той плебейской части духовенства, которая стояла близко к народу и разделяла с ним его бедствия.

Оккупационные власти обрушивали на партизан жесточайшие репрессии. Устраивались карательные экспедиции, прочесывались леса, проводились показательные суды и казни. За голову каждого партизана назначалась награда. Сотни, может быть, даже тысячи участников сопротивления погибли во время оккупации; «однако, — замечает по этому поводу современник-хронист, — на месте одной отрубленной головы тотчас же вырастали три другие» (19, т. I, 109). Поэтому, несмотря на репрессии, англичанам так и не удалось подавить это движение. Отдельные районы практически вышли из-под их контроля, {12} и они не решались появляться там иначе, как с очень сильным эскортом (70, 158–159).

Значение народного сопротивления на оккупированной территории не может быть сведено лишь к непосредственному ущербу от операций партизан. Очень существенным было здесь то обстоятельство, что борьба в тылу постоянно отвлекала па себя часть военных сил англичан и распыляла их. Оккупационным властям приходилось держать гарнизоны в городах, удаленных от районов военных действий, а это в свою очередь ослабляло их натиск па свободную территорию.

Разумеется, между деятельностью Жанны д'Арк и партизанской войной в английском тылу не было прямой и непосредственной связи. Мы вправе, однако, говорить здесь об однотипных в конечном счете явлениях: патриотический подвиг Жанны был высшим и самым ярким проявлением того широкого национально-освободительного движения, которое вызвало к жизни и стойкость защитников Орлеана в течение более чем полугодовой осады, и многочисленные заговоры в оккупированных городах, и засады «лесных братьев» на дорогах Нормандии…

Осенью 1428 г., когда под стенами Орлеана началась решающая битва за Францию, очень многие французы испытывали чувства, которые позже выразила Жанна, отвечая во время суда на провокационный вопрос о том, ненавидит ли бог англичан: «Я ничего не знаю о любви или ненависти бога к англичанам, как и о том, что он сделает с их душами. Но я твердо знаю, что они будут изгнаны из Франции, кроме тех, кто здесь погибнет» (Т, I, 169). {13}

ПОРТРЕТ И ИМЯ

«Дева сия сложением изящна; держится она по-мужски, говорит немного, в речах выказывает необыкновенную рассудительность; у нее приятный женский голос. Ест она мало, пьет еще меньше. Ей нравятся боевые кони и красивое оружие. Она любит общество благородных воинов и ненавидит многолюдные сборища. Обильно проливает слезы, [хотя] лицо у нее обычно веселое. С неслыханной легкостью выносит она и тяготы ратного труда, и бремя лат, так что может по шесть дней и ночей подряд оставаться в полном вооружении» (Q, V, 120).

Это — единственный дошедший до нас «словесный портрет» Жанны д'Арк. Такой изобразил ее Персеваль де Буленвилье, камергер и советник Карла VII, в письме миланскому герцогу Филиппе Мария Висконти. Письмо это датировано 21 июня 1429 г. Это был момент полного торжества французов. Они только что, третьего дня, сокрушительным разгромом основных английских сил в сражении при Пате завершили кампанию в долине Луары, которая началась немногим более месяца тому назад с решающей победы под стенами Орлеана. Теперь предстояло развить военный успех и закрепить его важнейшим государственным актом: коронацией дофина. Армия готовилась к походу на Реймс, в кафедральном соборе которого издавна короновались французские короли.

Повсеместно молва приписывала ошеломляющие победы французов Жанне-Деве, и европейские дворы, заинтригованные уже первыми известиями о переломе в ходе военных действий, жаждали узнать как можно больше об этом необыкновенном создании, в котором одни видели божью посланницу, а другие — служанку дьявола. И Персеваль де Буленвилье спешит удовлетворить любопытство союзника своего государя, послав в Милан обстоятельную{14} эпистолу, целиком посвященную Деве. Обращенное к Висконти, это послание было рассчитано па широкое распространение и общественный резонанс. И действительно, из того, что его латинский текст был обнаружен в одном бенедектинском аббатстве в Австрии, а перевод на немецкий язык — в архиве Кенигсберга (Q, V, 114), видно, как далеко оно разошлось. Послание Буленвилье было связано с топ пропагандистской кампанией, которую осуществило летом 1429 г. французское правительство с целью воздействовать на общественное мнение за пределами Франции и убедить его в божественном характере миссии Девы. Известно, что почти одновременно с Буленвилье другой близкий советник Карла, знаменитый поэт и гуманист Ален Шартье, направил кому-то из европейских государей письмо аналогичного содержания.

Письмо Буленвилье представляет интерес с нескольких точек зрения. Мы не знаем ни одного достоверного изображения Жанны, хотя существование ее прижизненных портретов зафиксировано источниками. Одну такую картину видела сама Жанна: в полном вооружении, преклонив колено, она протягивает письмо Карлу VII (Т, I, 98). В 1429 г., когда она была главной европейской сенсацией, ее изображение демонстрировалось за границей: в баварском городе Регенсбурге была выставлена картина, показывающая, «как Дева воюет во Франции» (Q, V, 270). Но судьба этих и подобных изображений неизвестна, а многочисленные попытки идентификации различных портретов применительно к Жанне д'Арк оказывались безуспешными.

Тем большую ценность имеет описание, сделанное Буленвилье, так как оно дает какое-то представление о внешнем облике героини. Его дополняют свидетельства других современников: Жанна была высокой черноволосой девушкой, у нее, по словам герцога Алансонского, были красивая грудь и ласковый голос (О, I, 388). Все эти подробности были важны для современников, потому что Жанну обычно видели либо в мужском костюме, либо в доспехах, а ее противники распространяли слухи, что Дева — вообще не женщина, но некое странное существо, выдающее себя за женщину. Отсюда, кстати, и непонятная поначалу фраза Буленвилье: «… у нее приятный женский голос». Точно и просто сказал о ней ее оруженосец {15} Жан д'Олон: «.. юная девушка, красивая и хорошо сложенная» (В, I, 486).