Ирина Свенцицкая - Раннее христианство: страницы истории Страница 3

Но Август не мог, да, по всей вероятности, и не хотел ликвидировать республиканские институты: он опирался на традиции, а не противостоял им. Не только в сознании самих римлян, но и в сознании покоренных народов Рим не мыслился без сената, без консулов, без граждан, гордых своей принадлежностью именно к римской общине; такой Рим диктовал свои условия побежденным, и такого Рима они боялись. Ликвидация республики означала бы не только разрыв с прошлым, но и растворение римлян в массе населения империи, превращение их в таких же подданных, какими были сирийцы и египтяне (в конце концов так и произошло, но для этого империи нужно было пройти столетний путь развития).

При сохранении всех республиканских форм Август фактически обладал неограниченной властью. По существу, в Риме была создана особая форма монархической власти, опирающаяся на военную силу, – империя, но империя, прикрытая одеждами республики, без которых она пока еще существовать не могла. Эта двойственность, внутренняя противоречивость новой формы правления проявлялась во всем, вплоть до объяснения привычек императора. Так, Август опасался участи своего приемного отца Юлия Цезаря; когда он производил чистку сената, он имел под одеждой панцирь и меч; никто из сенаторов не мог подойти к нему иначе, как в одиночку и предварительно подвергшись обыску. Тот же страх заставлял Августа выезжать из Рима и въезжать в него только ночью, хотя официальное объяснение заключалось в том, что он якобы стремится избежать народных проводов и встреч.

Сосредоточение власти в руках одного человека воспринималось как следствие покровительства богов, которые якобы обеспечили своему любимцу счастье и удачу. На основе этих представлений возник культ императора, который впоследствии становится официальным культом во всей державе.

Много суеверных рассказов и легенд породила судьба Юлия Цезаря. После его смерти появились рассказы о таинственных знамениях, предшествовавших убийству: кто-то якобы видел вспышки света на небе, кто-то – опускавшихся на форум одиноких птиц и даже «огненных людей». Октавиан предложил объявить покойного Цезаря божеством, и сенат определил почести, которые должны были воздаваться «божественному Юлию». Была воздвигнута колонна в его честь, у подножия которой приносили жертвы, давали обеты, клялись именем Цезаря. Поскольку Август был в свое время усыновлен Цезарем, он становился сыном бога. Начинают распространяться легенды о божественном происхождении самого Октавиана. Так, говорили, что его мать Атия еще до его рождения пришла для богослужения в храм Аполлона и осталась там ночевать в своих носилках, и там к ней внезапно скользнул змей. Это был Аполлон; девять месяцев спустя Атия родила будущего императора, – он, таким образом, оказывался сыном Аполлона.

Обожествление Августа началось в восточных провинциях, где были сильны традиции религиозного почитания царей. В первые годы после победы при Акции преисполненные надежд на прекращение насилий и грабежей жители этих провинций посвящали Августу восторженные надписи и ставили святилища (первые святилища Августу были воздвигнуты, разумеется с его разрешения, в 27 г. до н. э. в двух городах; Малой Азии). В надписи из города Приены, относящейся к 9 г. до н. э., Август прямо назван богом; день его рождения был, по словам надписи, началом «благовестий» (в греческом тексте – хочу обратить на это внимание – употреблено слово «евангелие», которым впоследствии христиане будут обозначать свою «благую весть» о новом вероучении). Для римлян, не привыкших к обожествлению живых людей, культу Августа была придана форма культа его гения, в котором были использованы древние римские представления о существовании у каждого человека личных гениев-хранителей. Культу гения Августа пытались придать мистический характер, гений представлялся не просто хранителем императора, а некоей высшей силой, вдохновляющей все его поступки и решения. Гению императора воздвигались святилища, появилось особое жречество, обслуживавшее этот культ. По всей империи устанавливались статуи Августа; его облик в этих изображениях был идеализирован: в жизни он был болезненным и тщедушным, а его изображали сильным, прекрасным, статным.

При преемниках Августа культ императора постепенно распространился по всему государству. Стало обязательным поклонение статуям императора, день рождения императора отмечался по всей империи как официальный праздник. Даже во время праздников в честь других божеств в процессиях несли изображение императора. Именно обожествление императоров становилось основной формой идеологического обоснования их власти.

После смерти Августа противоречивость созданной им формы правления выявилась с особой остротой, прежде всего потому, что не было выработано законной формы передачи власти от одного императора к другому. Власть Августа, как он сам заявлял, заключалась в его личном авторитете: в какой-то мере это отражало действительную популярность Августа, доказавшего свои политические способности в период борьбы за власть. Но последующие правители (императоры династии Юлиев – Клавдиев) становились императорами в результате интриг, убийств, стечения случайных обстоятельств. Открыто монархический принцип прямого наследования не мог быть провозглашен, так как государство по-прежнему считалось республикой, но республика эта все больше и больше становилась фикцией; все решала сила. Сам Август в конце своего правления оказался перед проблемой выбора преемника. Так как его внуки (сыновей у него не было), которых он усыновил, умерли, то он, благодаря интригам своей жены Ливии, усыновил ее сына от первого брака Тиберия; по предложению Августа Тиберий получил трибунские полномочия и право военного командования. Это были очень важные полномочия, но делали ли они его принцепсом, правителем империи? По-видимому, это было неясно ни самому Тиберию, ни сенату, ни народу. Во всяком случае, после смерти Августа полномочия Тиберия были подтверждены сенатом. Тиберий ощущал непрочность своего положения, его личная популярность была весьма невелика; мог появиться человек, опиравшийся на военную силу, и захватить императорскую власть. В течение правления Тиберия ограничиваются функции республиканских органов власти; народные собрания лишаются права выбора должностных лиц: право это передается сенату, но кандидатов фактически выдвигает император.

Опасаясь за свою власть, император прибегает к террору: при Тиберии возобновляется действие старого закона «об оскорблении величия римского народа» (под который раньше подпадали серьезные политические преступления, такие, как самовольное ведение войны полководцем, подстрекательство к мятежу и т. п.). Теперь этот закон применялся, как говорил историк Тацит (Корнелий Тацит – крупнейший римский историк, живший во второй половине I-начале II в. Его перу принадлежит ряд сочинений, в том числе «История», где содержится описание борьбы за власть после гибели императора Нерона (гражданская война 68-69 гг.), и «Анналы», посвященные правлению императоров династии Юлиев – Клавдиев (14-68 гг.). Подробнее о жизни и взглядах Тацита см. в книге: Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. М., 1981), не только к делам, но и к словам. Так был сослан на пустынный остров наместник провинции Азия, обвиненный в преступлениях против культа Августа и в насмешках над Тиберием. Поэт, сочинивший неуважительные по отношению к Тиберию стихи, был казнен. Против историка Кремуция Корда был возбужден судебный процесс за то, что в своих сочинениях он с похвалой отозвался о личных качествах Брута и Кассия – убийц Юлия Цезаря. Кремуций Корд кончил жизнь самоубийством, не дожидаясь приговора. Сенат приказал сжечь его сочинения, но, как пишет Тацит, они уцелели, так как списки были тайно сохранены, а впоследствии обнародованы. «Тем более оснований, – добавляет римский историк, – посмеяться над недомыслием тех, которые, располагая властью в настоящем, рассчитывают, что можно отнять память у будущих поколений». Но Тиберий меньше всего думал о будущих поколениях – он всеми средствами стремился укрепить собственную власть. В конце концов он сам был убит заговорщиками, опасавшимися за свои жизни… Тиберия и трех его преемников называют в научной литературе династией Юлиев – Клавдиев. Ни один из императоров этой династии не умер естественной смертью. Доносы, казни, заговоры, борьба за власть внутри императорской семьи, бесчинства преторианской гвардии сопровождали их правления. Одной из самых странных и зловещих фигур среди Юлиев – Клавдиев был последний из них – Нерон. Нерон приказал убить даже свою мать, претендовавшую на руководство его действиями. По его повелению кончил самоубийством его бывший учитель философ Сенека. Страх перед Нероном был велик. Вот как описывает Тацит настроения в Риме после очередной волны казней: «…и тот, у кого погиб сын или брат, и тот, у кого – родственник или друг, возносили благодарность богам, украшали лавровыми ветвями свои дома, припадали к коленям Нерона, осыпали поцелуями его руку». Как известно, Нерон считал себя великим артистом; участвовал в театральных представлениях, пел, сочинял стихи. На публичные выступления императора необходимо было являться всем гражданам; десятки соглядатаев следили за настроением присутствующих и отмечали малейшие проявления насмешки или недовольства. «По их донесениям, – пишет Тацит, – мелкий люд немедленно осуждали на казни, а знатных впоследствии настигала затаенная на первых порах ненависть принцепса». Эти слова историка показывают, что во времена Нерона репрессии касались не только возможных соперников императора и старой аристократии, но и выходцев из низов, заподозренных в недовольстве действиями Нерона. С именем этого императора связаны и первые массовые казни христиан, обвиненных в поджоге Рима (об этом речь пойдет в последней главе).