Алексей Величко - История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III Страница 3

Последней точкой преодоления раскола стало исключение из церковного поминовения имён императора Зенона и Анастасия. Это было сверхъестественное событие, до сих пор никогда не виданное, тем более, что ранее папы, отказывая многим восточным епископам в общении, не считали Зенона и Анастасия отлучёнными от Церкви. Однако для упрочения своей победы Рим заявил и это требование. Как ни странно, но Юстин и Юстиниан согласились с ним — видимо, у императора и его племянника были свои расчёты, чтобы пойти на столь непопулярный для идеи римского самодержавия шаг. И оба правителя, имевшие свои виды на Римскую церковь, не хотели допускать, чтобы из-за формальности их планы провалились. И вот 27 марта 519 г., в день Святой Пасхи, в храме Св. Софии при общем ликовании народа совершилась общая служба. Но папские легаты ещё на целый год остались в Константинополе, решая отдельные вопросы веры, в том числе и формулу скифских монахов, выведенную ими как противовес «Распныйся за ны…» — «Один из Троицы плотью пострадав».

Рим не одобрил этой формулы — с одной стороны, папа Гормизда не был готов признать её православность, с другой — чувствовал, что её анафематствование приведёт к новой волне раскола. Скифских монахов продержали в Риме почти 14 месяцев, до августа 520 г., а затем выслали в Константинополь. Надо сказать, волнения папы были совершенно напрасными. Противодействуя монахам, он лишь демонстрировал каменную твёрдость Запада и Рима в понимании тех проблем, которые волновали Восток после Халкидона. Нет ничего удивительного в том, что, вернувшись из Рима, монахи начали беспощадную критику Апостолика, причём в публичных собраниях приняли участие многие сенаторы[12].

С этого момента началась вторая часть многовекового признания Халкидонской формулы, где император и его молодой советник св. Юстиниан демонстрируют ту черту своего характера, что, ради мира в Церкви, и они готовы пойти на компромисс. Он охотно откликнулся на призыв «скифов» к дискуссии, позднее переработав их формулу в свой знаменитый тропарь «Единородный Сыне и Слово Божий Бессмертный сый…», вошедший затем в состав литургического богослужения. Примечательно, что папа, в конце концов, не принял этой формулы, ссылаясь на то, что она «новая» и потому её можно истолковать так, будто Халкидон что-то упустил в своём оросе[13]. Эта история интересна ещё и первым большим самостоятельным поиском св. Юстиниана в области богословия.

В начале следующего года произошло два довольно значительных события: 25 февраля 520 г. умер патриарх Иоанн (518–520), и на его место был выбран православный патриарх Епифаний (520–535). А чуть ранее, 19 января, при выходе из бани был убит кинжалом Виталиан, смерть которого до сих пор осталась в числе загадок истории. Одни считали, что это было местью кого-то из горожан за те неприятности, которые Виталиан причинил при осаде Константинополя, другие полагали, будто это — месть монофизитов. Некоторые сплетничали о том, что за этим стоит тень царского племянника Юстиниана[14].

Однако желанный мир церквей был далеко не столь безоблачен, как этого хотелось бы императору. Анафематствование патриархов повсеместно вызвало стойкое противостояние и ропот. Многие епископы, не признавшие Халкидон, почти 54 человека, убегали со своих кафедр к сочувственным пустынножителям Сирии, опасаясь ссылки и наказаний. По всему Востоку начались гонения на монахов-монофизитов, также подавшихся в Сирию и образовавших 5 больших общин. Бывший патриарх Север и из пустыни продолжал руководить своими сторонниками в Антиохии, а его преемник Павел Иудей был обвинён в несторианстве и также снят с кафедры[15]. Гибель следующего патриарха Антиохии Евфрасия (521–526/27) во время землетрясения города в 526 г. монофизиты сочли Божьей карой за отступление от истинной веры.

Но наибольшие волнения происходили в Египте, где было полно монофизитов. Однако после «эмиграции» сюда Севера и Юлиана Галикарнасского среди самих монофизитов возник раскол по вопросу о тленности или нетленности тела Иисуса Христа[16]. Надо сказать, что значение Египта как житницы Империи было столь велико, что, хотя патриарх Александрии Тимофей так и не признал Халкидон, никаких административных мер со стороны императора к нему применено не было. Это было первым, далеко не последним и очень тяжёлым последствием нового соглашения с Римом[17].

Воссоединившись с Римом, императорский двор принялся за чистку Церкви от еретиков, которые подверглись масштабным гонениям. В первую очередь, кара пала на головы ариан, что вызвало гневную реакцию со стороны Теодориха Великого. Как арианин, он не считал для себя возможным пройти безразлично мимо факта их преследования на Востоке и потребовал от Юстина прекратить гонения. В противном случае могущественный остгот пообещал устроить ответные гонения на православных в Италии. Не известно, насколько эта угроза могла быть приведена в исполнение с учётом специфического характера Остготского королевства, но Константинополь не принял этот ультиматум. И хотя ранее, не имея сил сражаться с остготами, Юстин назвал его «сыном по оружию» и назначил в 519 г. Эвтариха Вестготского, женатого на дочери Теодориха, консулом и признал римским гражданином, но сейчас он занял жёсткую позицию[18].

Зная, какой авторитет Апостолик имеет в христианском мире, Теодорих направил в Константинополь своим послом самого Римского папу Иоанна (523–526), надеясь на то, что тот решит вопрос в его пользу. Но, как внезапно выяснилось, слухи о папских возможностях оказались сильно преувеличенными. Нет, внешне всё выглядело очень благообразно. Сам император вышел встречать поезд папы за 10 км от столицы и с великой пышностью проводил его в Константинополь. Допустили даже, чтобы папа короновал Юстина императорской короной повторно (!). Ему легко уступали самое почётное место, оттеняя в сторону Константинопольского патриарха, который без спора уступил требованиям папского окружения воздать понтифику должное по его авторитету и заслугам.

В день Святой Пасхи, 25 марта 525 г., папа с Константинопольским патриархом совместно служили Литургию и причащались из одной чаши Святых Даров. Во всё время нахождения папы в столице император оказывал ему самые высшие знаки внимания.

Но когда речь зашла о прекращении преследования ариан, податливость просьбам понтифика со стороны царя исчезла, и просьба Иоанна осталась без удовлетворения. Безусловно, такая «экспедиция» папы, принятая без восторга с его стороны под давлением Теодориха, сильно подорвала авторитет апостолика на Востоке. Действительно, где же хвалёная римская принципиальность и папская акривия, если они решились заступиться за еретиков, которые к тому же в течение многих десятилетий германского засилья выступали традиционными врагами национальной партии в Константинополе и в Италии? Кстати сказать, это обстоятельство — резкое понижение авторитета Римского епископа, не осталось без внимания Юстиниана, когда он вступит в права правления Империей и начнёт реализовывать свою политику на Западе. Дело об арианах было закрыто, и, к сожалению, его результат больно ударил по самому апостолику. По возвращении в Рим он был арестован по приказу Теодориха и закончил свои земные дни в тюрьме[19].

Надо сказать, это событие, происшедшее вскоре после казни в 524 г. Симмаха и Боэция, резко подорвало расположение итальянцев лично к Теодориху Великому и остготам в целом. Невольно они задавали себе вопрос: кто может чувствовать себя в безопасности, если самые благородные римляне пали жертвой готского произвола? На этом фоне провизантийская партия Рима устроила широкую пропаганду против готов и имела большой успех. Авторитет Теодориха настолько упал в глазах православных христиан, что, когда 30 августа 526 г. он умер от дизентерии, возникло множество самых фантастичных легенд, тем не менее объективно рисующих отношение населения Италии к Остготскому королю. Одну из них привёл в своих «Диалогах» папа св. Григорий Великий (590–604). По его рассказу, один римлянин отправился вместе с ним к одному набожному отшельнику. В разговоре с ними отшельник заявил им, что Теодорих умер. «Наверное, это ошибка, — отвечали ему посетители. — Мы видели его совершенно здоровым три дня назад». Но Божий человек уверенно подтвердил, что Теодорих умер вчера вечером — он сам видел, как король варваров шёл со связанными руками между папой Иоанном и Симмахом по направлению к кратеру вулкана, куда они его и сбросили. Вернувшись в Италию, св. Григорий Великий и его товарищ по пути действительно узнали, что король скончался[20].