Владимир Игнатов - Доносчики в истории России и СССР Страница 3

Во времена Нового Завета одна драхма равнялась денарию, которым оплачивался дневной труд квалифицированного сельскохозяйственного рабочего или римского легионера (см., например, Притчу о работниках в винограднике. Мф. 20: 1—15). Если рассмотреть версию о том, что сребреник является тетрадрахмой (4 драхмы, равные 4 денариям), то 30 сребреников — это 120 денариев, или четырехмесячное жалованье при семидневной рабочей неделе. О покупательной способности 30 сребреников говорит тот факт, что на эти деньги после самоубийства Иуды был куплен небольшой участок земли под кладбище для погребения странников недалеко от столицы Иудеи Иерусалима.

Удивительно, что представители христианских конфессий стукачество Иуды воспринимают как само собой разумеющийся факт, не достойный анализа и объяснения, и поддерживают иудейскую доктрину защиты стукача от гнева его ближайших учеников и даже друзей Иисуса. (Не следует путать доносчика Иуду Искариота с Иудой — сводным братом Иисуса Христа, рожденным Марией не от Святого Духа, а от престарелого плотника Иосифа.) Христианская религия с самого своего возникновения не осуждала доносы, понимала их как руководство к действию, не считала неискупаемым грехом, а более того — пропагандировала, как показала история европейской цивилизации, признавая доносительство доблестью и подвигом во имя веры.

Это подтверждается кровавыми делами святейшей инквизиции, вся деятельность которой была основана на доносах, по которым сожжены на кострах десятки тысяч и брошены в тюрьмы сотни тысяч невинных. Основной «рабочей силой» святейшей инквизиции, осуществляющей контроль над благочестием верующих, были многочисленные тайные доносчики — «родственники инквизиции». Они рекрутировались из различных слоев общества: среди приближенных королей, художников, поэтов, торговцев, военных, дворян и простолюдинов. «Родственники», как и все служители инквизиции, пользовались безнаказанностью. Они были неподсудны светскому и духовному судам, и им было разрешено носить оружие. Всякое оскорбление «родственников» рассматривалось как попытка помешать работе инквизиции в интересах ереси. В сельской местности роль ищеек выполняли приходские священники, которым помогали активисты из мирян.

Кроме штатных «родственников», инквизиторы вербовали доносчиков и среди верующих. Для этого они собирали прихожан на торжественные богослужения, обещая им за присутствие индульгенции (отпущение грехов) на сорок дней. Инквизитор обращался к верующим с проповедью, в которой требовал, чтобы в течение установленного им времени все, кому было что-либо известно о еретиках, доносили ему об этом. В той же проповеди инквизитор объяснял отличительные признаки различных ересей, по которым можно обнаружить еретиков, хитрости, на которые последние пускались, чтобы усыпить бдительность верующих, а также способ или форму доноса. Инквизиторы предпочитали получать от доносчиков информацию лично, обещая держать в тайне их имена, чтобы доносчики не пострадали от мести родственников или друзей загубленных ими жертв. Тот, кто откликался на призыв инквизитора и сообщал ему сведения о еретиках, получал награду в виде индульгенции сроком на три года. За утайку сведений о еретиках или нежелание сотрудничать с инквизицией верующие отлучались от церкви. Чтобы впоследствии снять такое отлучение, виновный должен был оказать церкви или инквизитору важную услугу. Инквизитор в своей проповеди объявлял для еретиков «срок милосердия». Если в течение установленного срока еретик добровольно являлся в инквизицию, отрекался от ереси в пользу католической церкви и выдавал своих сообщников, то он мог спасти свою жизнь, а может быть и состояние.

Деятельность инквизиции создавала атмосферу страха, которая порождала волну доносов. Люди спешили «исповедаться» перед инквизитором в надежде оградить самих себя от обвинений в ереси. Многие использовали эту возможность для мести и сведения счетов со своими недругами. Особенно старались доносчики, действовавшие из корыстных побуждений, в надежде получить за выдачу еретиков часть их состояния. Немало поступало и анонимных доносов, которые также учитывались инквизиторами.

Инквизиция делила доносчиков на две категории: на тех, кто выдвигал конкретные обвинения в ереси, и тех, кто лишь указывал на лиц, подозреваемых в ереси. Разница между этими доносчиками заключалась в том, что первые были обязаны доказать обвинение, в противном случае им угрожало наказание за лжесвидетельство. Доносчикам второго вида наказание не угрожало, ибо они сообщали лишь о своих подозрениях, не делая им оценку. Об этом заботилась инквизиция, решая, заводить ли дело на основе таких подозрений или оставить их временно без последствий{10}.

В любопытном исследовании немецкого профессора Карола Зауэрланда под названием «Тридцать сребреников», посвященном проблемам доносительства, рассказано об указе герцога Вюртембергского. Этот указ, принятый в середине шестнадцатого века, обязывал подданных доносить обо всех случаях нарушения законов и правил. А в Силезии в 1705 году существовал порядок, по которому доносчик получал не меньше трети суммы, назначенной судом в качестве штрафа тому, на кого он донес. Однако у большинства народов доносительство считалось позорным занятием. Интересен приводимый в книге Зауэрланда факт, когда кельнский курфюрст в 1686 году жаловался, что никак не может найти желающих занять фискальные должности, потому что люди «боятся презрения и поношения соседей».

У великого Данте в «Божественной комедии» в последний, девятый, круг ада помещены доносчики и предатели, обманувшие доверившихся: предатели родных, родины и единомышленников, друзей и сотрапезников, благодетелей, величества божеского и человеческого. «Грешники в этой области глубоко вмерзли в лед. Лежат те, кто предал своих благодетелей или людей, сделавших им добро, равных им по званию и достоинству. Стоят вниз головой те, кто предал высших по положению, а вверх головой — те сеньоры, которые предали своих подданных. Дугой изогнуты предавшие как высших, так и низших». Сюда же Данте помещает и продажных пап. В глубине девятого круга мучаются трое самых позорных, по мнению Данте, предателей. Они вмерзли в лед по шею, а лица их обращены книзу. Вмерзший в льдину Дит (Люцифер) терзает тремя своими пастями предателей величества земного и небесного Иуду, а также Брута и Кассия — убийц Цезаря.

Негативно относились к доносчикам в еврейской диаспоре. Доносчиками (на иврите — мосрим, делаторим и малшиним) в Талмуде считают евреев, которые доносят иноземным властям на отдельных единоверцев, общину или еврейский народ в целом, как на нарушителей правительственных запретов, направленных против еврейской религии. Религиозная обособленность и подчиненность чуждой по вере власти, характерные для многих веков истории евреев, делали доносительство в их среде особой национальной проблемой, приобретшей исключительную остроту в условиях галута (изгнания или вынужденного пребывания еврейского народа вне его родной страны). Талмуд ставит доносчиков в один ряд с вероотступниками и безбожниками и обрекает их на вечные муки ада{11}. Обвиняя доносчиков в страданиях еврейского народа во время преследований, которым подвергались евреи после разрушения Второго храма, еврейские законоучители I—II веков включили в читаемую трижды в день молитву Амида бенедикцию, призывающую уничтожить малшиним (клеветников, доносчиков) и сокрушить «царство зла».

В Средние века раскрытие не подлежащих разглашению сведений относительно жизни евреев, их имущества и взглядов угрожало еврейской автономии, экономическому положению евреев и их статусу. Это побудило еврейские общины вести непримиримую борьбу с доносчиками, привлекать их к суду и в некоторых случаях приговаривать к смертной казни на основании «Автономии судебной», то есть на основании права, предоставляемого религиозному или национальному меньшинству вершить правосудие в его собственных судах и в соответствии с его правовыми установлениями{12}.

Так в XIII—XIV веках в Испании, когда доносительство приняло большой размах, еврейские общины испросили и получили право выносить смертные приговоры доносчикам. В 1383 году еврейская община Барселоны получила разрешение наказывать доносчиков изгнанием, отсечением конечностей и смертной казнью. Постановление, принятое еврейской общиной Кастилии в 1432 году, предусматривало среди прочих наказаний наложение клейма «малшин» на лоб доносчика.

Решение проблемы доносительства в диаспоре усложнилось с появлением в 80-х годах XV века инквизиции, которая стала вынуждать евреев свидетельствовать против принявших христианство, но продолжавших втайне соблюдать законы иудаизма единоверцев (марранов), вынося им смертные приговоры на основании таких показаний. В 1558 году испанские беженцы в Салониках приняли устав против доносчиков, который предусматривал весьма суровые наказания. Этот устав был принят раввинами Константинополя и подтвержден турецкими властями.