Андрей Буровский - Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго Страница 3

В Африке возник новый народ африканеров (то есть африканцев), или буров (то есть бауэров – крестьян). Это потомки голландцев, французов и жителей северной Германии, вынужденные бежать из областей, где правили католики и где протестантов ждала смерть.

Второй пример – промышленный переворот в Англии XVIII столетия. Все ужасы «нашей» коллективизации – это пикник воскресной школы в сравнении с обрушившимся на Англию сюрреалистическим кошмаром. Половина населения стала «лишней», смерть от голода сделалась массовой. Даже в первой половине XIX века восстания подавлялись с устрашающей жестокостью, по стране бродили то ли банды, то ли повстанческие отряды «луддитов».

Когда забавный мистер Пиквик у Диккенса провоцирует губернатора на подготовку вооруженных сил для возможной попытки штурма города, российский читатель считал это лишь веселым проявлением чудачеств сословия джентльменов[6]. Но роман писался в 1836–1838 годах о событиях 1828 года. Упоминание о повстанческих отрядах было мужественным поступком со стороны Диккенса, и англичане прекрасно понимали, о чем идет речь.

Высылка в колонии «бездельников» – безработных, чудовищное законодательство и массовая ссылка в колонию «каторжников», продажа в рабство плантаторам англичан сыграли роль клапана; вследствие того «выброса» многих людей в колонии сама Британия в конце концов не взорвалась. Но в памяти британцев события эти были довольно жуткие… В литературе, в том числе в художественной, они отражены очень и очень широко.

Не хочется здесь рассказывать о таком страшном событии, как Французская революция 1789–1794 годов, которая была ничуть не менее страшной, чем «наша» Гражданская 1917–1922 годов.

В общем, никак не в православии тут дело.

С точки зрения Александра Янова и Игоря Бунича, правительство России ведет со своим народом войну. А. Янов пишет в основном об эпохе Ивана IV[7], но И. Бунич подходит к вопросу масштабнее: он полагает – война ведется уже добрых 500 лет![8] и рассказывает о ней таким образом: «Жестокая борьба номенклатурно-мафиозных кланов, отчаянные попытки любыми способами вернуть страну в коммунистическое прошлое, противостояние региональных «баранов» центру, смертельные схватки в Чечне и за кремлевскими стенами – все это является не чем иным, как новыми событиями Пятисотлетней войны, продолжающей пылать на огромной территории России»[9].

Тоже красивая картинка, но главное остается непонятно: с какого бодуна вдруг правительство России развязало эту самую Пятисотлетнюю войну?

На этот вопрос отвечает американский историк Ричард Пайпс, по своим корням – польский еврей Пипер. Он считает, что в России всегда жили очень бедные и очень жестокие люди, а государство не считалось с ними и тоже было чрезвычайно агрессивным и жестоким.

Этому находятся причины: на Руси очень бедная природа – намного беднее, чем в Европе. «В случае России географический фактор особенно важен, поскольку (как будет указано ниже) страна в основе своей настолько бедна, что позволяет вести в лучшем случае весьма скудное существование. Бедность эта предоставляет населению весьма незначительную свободу действий, понуждая его существовать в условиях резко ограниченных возможностей».

В общем, даже переход к земледелию со стороны славян был не лучшим выбором, потому что земля давала мало, а ввезти из-за границы продовольствие почти невозможно: «Если бы не водные пути, до появления железной дороги в России можно было бы влачить лишь самое жалкое существование. Расстояния так велики, а стоимость починки дорог при резком перепаде температур столь высока, что путешествовать по суше имело смысл лишь зимой, когда снег даст достаточно гладкую поверхность для саней».

Приходилось все время переселяться с места на место, что и обусловило «общеизвестную «безродность» русских. Отсутствие у них корней, их «бродяжьи» наклонности, столь часто отмечавшиеся западными путешественниками, привыкшими к людям, ищущим своих корней (в земле ли, в общественном ли положении), в основном проистекают из скверного состояния русского земледелия, то есть неспособности главного источника национального богатства – земли – обеспечить приличное существование»[10].

К тому же славяне – народы с жестоким и грубым характером, они любят грабить и убивать. А христианство мы взяли в Византии, а потому у нас не развивался «аналитический разум», как на Западе, и утверждалась жестокая верховная власть. В XIII веке нас завоевали монголо-татары, они навязали нам азиатское общественное устройство.

По всем этим наслаивающимся друг на друга причинам в России не было и нет оснований для демократии. В России всегда будет колоссальная нищета и злоба, люди будут необразованные и тупые, а государство жестоким и деспотичным.

Конечно же, это не объективное научное мнение, а пропаганда: представление России и русского народа такими, какими их удобно видеть нашим врагам. Но по крайней мере, скотская сущность русских у Пайпса-Пипера получает материалистическое объяснение.

Удивительное дело, но до сих пор никто не замечал вроде бы очевидной, но просто поразительной закономерности русской истории: практически никогда русские не имели своего национального государства.

Во-первых, практически всегда, на всех этапах, Русь, Россия, объединялась и сплачивалась не русскими, а каким-то другим народом.

Сначала части Руси все время оказывались в подчинении то у хазар, то у готов. Потом ее объединила не какая-нибудь, а именно варяжская династия.

Не успела эта династия в основном обрусеть, как Русь раскололо монгольское нашествие. Четвертая часть населения Руси после этого жила под властью части Монгольской империи, Золотой Орды. Три четверти Руси оказались подчинены литовцам и полякам. Восточная Украина с середины XVII века ушла под Московию – кстати, для нее режим иноземного владычества никуда не исчез, потому что к тому времени русские и украинцы – совершенно разные народы.

Остальная же и большая часть Западной Руси оставалась частью Речи Посполитой до самых разделов Польши 1772–1795 годов.

Часть областей и независимой России причудливо резервировалась под ее внешних хозяев. В Московии создавалось особое Касимовское ханство – осколок Золотой Орды на территории Московии.

И Российская империя, словно назло собственным победам, упорно закладывала новые мины на своей собственной территории! Присоединена Западная Русь? И превращена в польский заповедник, с польскими помещиками, сдающими землю в аренду и правящими с помощью местных евреев.

Завоевана Прибалтика? И превращена в какой-то причудливый немецкий заповедник. Для всех в России это казалось настолько естественным, само собой разумеющимся делом, что только в XXI веке А. Широкорад задал простейший вопрос: почему за сто пятьдесят лет так и не была русифицирована Прибалтика?[11] До него даже вопрос никто не задавал – все считали, что Прибалтика и должна быть эдаким причудливым осколком исторической Германии.

Во-вторых, сама политическая элита России формировалась как компрадорская.

Слово «компрадорская» от португальского слова comprador, то есть покупатель. Так называли сперва прислугу, которую португальцы в колониях отправляли на местные рынки покупать продукты – ведь эта прислуга знала языки и местные условия. Потом компрадорами стали называть местных дельцов, посредничающих между иностранным колонизаторами и национальным рынком своей страны[12].

Компрадорская буржуазия, компрадорские марионеточные власти вписали самые черные страницы в историю колониализма. Фактически компрадорами были не только китайские купцы, ставшие холуями португальцев, а потом англичан. Компрадорами были и индусские раджи, посаженные на престолы англичанами; ими были и африканские царьки, за стеклянные бусы и за ром продававшие собственных подданных европейским работорговцам.

Так и на Руси постоянно властвует совершенно компрадорская элита.

Компрадорская система состоит в том, что богатства приобретаются в одной стране, но гарантами этого «прибретения» становятся иноземцы. А если даже иноземцы становятся не нужны, все равно богатства, полученные в стране, хранятся и потребляются в другой. Компрадор не связывает свою собственную судьбу ни с судьбой остального народа, ни с процветанием «своего» государства. В сущности, ему все чужие: и внешние силы, на которых он работает, и «свои» – он на них паразитирует и фактически их предает.

Компрадорские суверенные монархи – это и звучит как-то дико. Но, даже становясь независимыми, русские великие князья XIV–XV веков никак не могли избавиться от осознания себя представителями и порученцами, эдакими доверенными слугами ханов Золотой Орды.