Неизвестен Автор - Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2) Страница 3

лизм малых наций) как на явление, находившееся в прямой связи с революционным движением.

Совпадая в одних пунктах, цели Германии и революционеров в войне расходились в других. Германия смотрела на русских революционеров как на подрывной элемент и рассчитывала использовать их для вывода России из войны. Удержание социалистов у власти после окончания войны не входило в планы германского правительства. Революционеры же смотрели на помощь, предложенную германским правительством, как на средство для организации революции в России и Европе, прежде всего в Германии. Германское правительство знало, что главной задачей социалистов была организация революции в Германии. Революционеры знали, что правительство Германии не желает допустить прихода к власти немецких социалистов, а русских революционеров рассматривает как орудие для реализации собственных "империалистических" планов. Каждая из сторон надеялась переиграть другую. В конечном итоге, в этой игре победила ленинская группа.

Программа европейских социалистов была абстрактна: революция. Программа Ленина была конкретна: революция в России и собственный приход к власти. Как человек, подчиненный собственной цели, он принимал все то, что способствовало его программе, и отбрасывал, что мешало. Если Четверной союз предлагал помощь, то постольку, поскольку эта помощь способствовала приходу Ленина к власти, она должна была быть принята. Если эта помощь могла оказываться на условиях провозглашения Лениным определенной политической платформы, то постольку, поскольку эта платформа способствовала достижению основной цели: приходу Ленина к власти, она должна была быть принята и объявлена. Немцев интересовал сепаратный мир с Россией? Ленин сделал лозунг немедленного подписания мира и прекращения войны основным пунктом своей программы. Немцы хотели распада Российской империи? Ленин поддержал революционный лозунг самоопределения народов, допускавший фактический распад Российской империи.

Нужно отдать должное Ленину. Он выполнил данное германскому правительству обещание в первые же часы прихода к власти: 26 октября на съезде Советов он зачитал известный декрет о мире. Для Антанты поэтому роль Германии в октябрьском перевороте была очевидна. Уже 27 октября (9 ноября) лондонская газета "Морнинг Пост" опубликовала статью "Революция сделана в Германии". Да и сами немцы не смогли долго хранить молчание: в ин

тервью, помещенном в воскресном выпуске "Фрайе Прессе" от 18 ноября (1 декабря) 1917 г., генерал Э. Людендорф, фактический руководитель германской армии, заявил, что русская революция не случайная удача, а естественный результат германской политики.

9 (22) ноября, выполняя еще один пункт соглашения между большевиками и Германией, Троцкий, как нарком иностранных дел, заявил о намерениях советского правительства опубликовать секретные дипломатические документы. Теоретически публикация тайных договоров наносила ущерб как Центральным державам, так и Антанте. Но поскольку секретные договоры, имевшие отношение к первой мировой войне, были, естественно, заключены Россией с союзниками Францией и Англией, а не с Центральными державами, последние, конечно же, оставались в выигрыше.

В ночь с 7 (20) на 8 (21) ноября советское правительство потребовало от главнокомандующего русской армией Духонина сделать формальное предложение о перемирии всем воюющим странам. 9 (22) ноября Духонин ответил отказом. В тот же день Совнарком объявил его смещенным со своего поста. Новым главнокомандующим был назначен большевик прапорщик Н. В. Крыленко.

В день снятия Духонина Ленин обратился по радио к полкам, стоящим на позициях, с предложением прекратить военные действия и выбирать "тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем". Такой призыв мог иметь своей целью только дальнейшее ослабление и без того уже таявшей армии: братания стали теперь регулярным явлением. К 16 (29) ноября в общей сложности 20 русских дивизий заключили в письменной форме перемирие с германскими войсками, а из 125 русских дивизий, находившихся на фронте, большая часть придерживалась соглашений о прекращении огня.

14 (27) ноября германское Верховное командование дало свое согласие на ведение официальных переговоров о мире с представителями советской власти. Начало переговоров было назначено на 19 ноября (2 декабря), причем в заявлении от 15 (28) ноября советское правительство указало, что в случае отказа Франции, Великобритании, Италии, США, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии и Китая присоединиться к переговорам "мы будем вести переговоры с немцами одни", т. е. заявило о планируемом подписании сепаратного мира со странами Четверного блока.

20 ноября (3 декабря) русская делегация, насчитывающая 28 человек, прибыла в Брест-Литовск, где помещалась

ставка главнокомандующего германским Восточным фронтом. Как место для ведения переговоров Брест-Литовск был выбран Германией. Очевидно, что ведение переговоров на оккупированной немцами территории устраивало германское и австрийское правительства, поскольку перенесение переговоров в нейтральный город, например в Стокгольм, вылилось бы в межсоциалистическую конференцию, которая могла бы обратиться к народам "через головы правительств" и призвать, например, ко всеобщей стачке или гражданской войне. В этом случае инициатива из рук германских и австро-венгерских дипломатов перешла бы к русским и европейским социалистам.

С советской стороны делегацию возглавили три большевика (А. А. Иоффе, Л. Б. Каменев и Г. Я. Сокольников) и два левых эсера (А. А. Биценко и С. Д. Масловский-Мстиславский). С германской стороны переговоры должна была вести группа военных во главе с генералом Гофманом. Русская делегация настаивала на заключении мира без аннексий и контрибуций. Гофман как бы не возражал, но при условии согласия на эти требования еще и Антанты. Поскольку, как всем было ясно, советская делегация не уполномочена была Англией, Францией и США вести переговоры с Четверным союзом, вопрос о всеобщем демократическом мире повис в воздухе. К тому же делегация Центральных держав настаивала на том, что уполномочена подписывать лишь военное перемирие, а не политическое соглашение. И при внешней вежливости обеих сторон общий язык найден не был.

4 декабря в 9.30 утра переговоры возобновились. От имени советской делегации контр-адмирал Альфатер зачитал проект перемирия. Подразумевалось, что перемирие будет всеобщим, сроком на шесть месяцев. Возобновление военных действий могло последовать только с объявлением о том противной стороне за 72 часа. Переброска войск в период перемирия сторонам не разрешалась. Определялась четкая демаркационная линия. После заключения всеобщего перемирия все местные перемирия теряли силу. Гофман на это заметил, что о всеобщем перемирии говорить бессмысленно, так как Антанта не побеждена, не присоединилась к переговорам, не пойдет на перемирие и в одностороннем порядке объявлять о прекращении огня на Западном фронте Германия не может. Перемирие поэтому может быть заключено только на Восточном и русско-турецком фронтах. На пункт о запрете перебросок войск Гофман, по существу, ответил отказом. Немцев не устраивали сроки.

Они рассматривали перемирие как первую ступень к миру, и шестимесячный срок казался поэтому слишком длинным. Советская делегация надеялась, что таким образом удастся оттянуть переговоры о мире на полгода, за которые, кто знает, наверняка произойдет мировая революция. Компромисс был найден в том, что перемирие заключалось с 10 декабря 1917 г. до 7 января 1918 г. по н. ст., а предупреждение о разрыве перемирия должно было последовать за семь дней. Подписать договор предполагалось на следующем заседании утром 5 декабря. В течение ночи советская делегация вела оживленные переговоры с Петроградом. Центр ответил, что уступать нельзя, и предложил "немедленно после утренних переговоров выехать в Петроград, условившись о новой встрече с противниками на русской территории через неделю".

На заседании 5 декабря советская делегация объявила, что "считает необходимым прервать конференцию на одну неделю" с тем, чтобы возобновить заседания 12 декабря (29 ноября) в Пскове, на советской территории. Согласившись на перерыв, германская делегация отклонила требование о переносе места заседаний, сославшись на то, что в Бресте созданы наилучшие условия для переговоров. Иоффе не стал возражать. В неофициальном порядке было договорено о том, что на Восточном и русско-турецком фронте с 24 ноября (7 декабря) по 4 (17) декабря объявляется перемирие, продленное затем до 1 (14) января 1918 г. В первый день перемирия, 24 ноября (7 декабря), советская делегация, уже вернувшаяся домой, доложила ВЦИКу о ходе мирных переговоров.

12 (25) декабря, в день возобновления работы Брест-Литовской мирной конференции, министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Чернин объявил от имени стран Четверного союза, что они согласны немедленно заключить общий мир без аннексий и контрибуций и присоединяются к советской делегации, осуждающей продолжение войны ради завоевательных целей. Аналогичное заявление зачитал Кюльман. Правда, и Чернин, и Кюльман сделали одну существенную оговорку: к предложению советской делегации присоединяются все воюющие страны, причем в определенный, короткий, срок. Таким образом, Антанта и Четверной союз должны были сесть за стол мирных переговоров и заключить мир на условиях, выдвинутых советской делегацией. Было очевидно, что такое предложение нереалистично, так как Антанта на это не пойдет.