Александр Агеев - Беседы Страница 3

Видимо, именно в области организации, талантливого использования того, что нам уже дано, и должен состояться прорыв. При этом необходимо понимать, что Россия не может просто использовать готовую модель, сотворить свою жизнь по чужому образцу. Другими словами, актуально сломать уже сложившуюся традицию обоснования выбора стратегии развития, в основе которой все тот же бескомпромиссный вариант «или — или». Мы пытаемся следовать чужим идеалам и чужим целям. Настало время спросить себя: что же нам действительно нужно?

Сегодня нам нужно то, что было нужно в веках. Осознавать себя тысячелетней цивилизацией, жить своим умом и повседневным тяжким трудом, не строить свое счастье на несчастьях других, любить свою Родину и историю. Этого вполне достаточно.

Н.П. Шмелев — Европейский профиль России

Внутренняя свобода и независимость взглядов Николая Петровича Шмелева неизменно вызывают интерес к его оценкам и размышлениям на разных этапах стремительного и парадоксального развития нашей страны. Он признан как ученый, эксперт, писатель. Николай Петрович Шмелев — директор Института Европы Российской академии наук, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук, член Экономического совета при правительстве РФ. Он награжден медалью «За доблестный труд» и Орденом Почета. Автор и соавтор свыше 70 монографий и около 200 научных статей по мировой экономике и экономике России. Автор 10 книг художественной прозы — повестей «Пашкин Дом», «В полусне», «Спектакль в честь господина первого министра» и других.

Николай Петрович Шмелев отвечает на вопросы главного редактора журнала «Экономические стратегии» А.И. Агеева.

— Практический опыт реформ, оценка их результатов во многом изменили нас и наше отношение к возможным путям развития России. Есть ли изменения в Вашей позиции и взглядах, если учитывать время, прошедшее после публикации статьи «Авансы и долги»?

— Конечно, есть. Да их и не может не быть. В 1987 году я полагался на инстинкты самосохранения правящей партии, на здравый смысл ее руководителей, особенно высшего звена. И я полагался на высокий моральный уровень, профессионализм, творческое воображение и опять-таки здравый смысл «демократического крыла» нашего тогдашнего общества. Мне казалось в те годы, что вот-вот во главе России вместе с Михаилом Горбачевым встанут люди типа Андрея Сахарова и Александра Солженицына, и все у нас тогда станет хорошо. А оказалось… А оказалось, что, во-первых, большевики в массе своей настолько зажирели, настолько утратили всякую способность думать и всякие инстинкты самосохранения, а, во-вторых, так называемые «демократы» проявили такую невероятную безответственность, жестокость и алчность, что к концу 1991 года все мои надежды на что-то разумное, щадящее для России сами собой рассыпались в прах. Кто-то, помню, пустил в то время шутку: «одна шпана сменить другую спешит, дав воле полчаса». Горькой, но, надо признать, во многом справедливой была та шутка.

— Конец столетия неизбежно связан с подведением каких-либо итогов. XX век стал для России прогрессом или регрессом? В целом, а также в отдельных сферах — сфере духовного развития, развития личности, в сфере технологии и так далее. Возможно ли, чтобы прогресс в одной сфере компенсировал регресс общества в какой-либо другой?

— С моей точки зрения, в целом XX век для Росии стал веком регресса, а не прогресса. Я не верю в обязательность, в неотвратимость человеческого прогресса во всех областях и для всех без исключения стран. Можно сослаться, к примеру, на искусство и литературу: всеобщий регресс и вырождение человечества в этих областях, по-моему, очевиден сегодня для всех. Или, например, на такие всемирные теперь явления, как терроризм, наркотики, организованный криминал, обесценение отдельной человеческой жизни, рост жестокости и прочее.

Что же касается России как страны, как некой своеобразной цивилизации, то о каком прогрессе можно говорить, если всего за один век Россия выдержала шесть революций, восемь войн и бессчетное число чуть не поголовных голодовок? В самом деле: революция 1905 года, две революции 1917 года, коллективизация и раскулачивание 1929–1933 годов, массовый революционный террор 1937–1938 годов, (куда там Робеспьер с его гильотиной!) и, наконец, нынешняя революция, правда, с другим уже знаком, но от этого ничуть не менее болезненная, чем все предыдущие. И войны: японская, Первая мировая, гражданская, польская, финская, Великая Отечественная, афганская, а теперь и чеченская. Сколько же российского народу было перебито за все эти революции и войны! И все это был лучший народ, цвет нации, цвет страны. И сейчас мы живем, грубо говоря, на охвостье, на том, что осталось от этого лучшего, а остался, по всем законам природы и общества, в лучшем случае третий сорт.

Сегодня уже вряд ли кто испугается признать, что Россия в XX веке целых 70 лет строила самоедскую экономику. И, боюсь, нам потребуется теперь не меньший срок, прежде чем удастся построить вместо этого что-то здоровое и жизнеспособное. А в других областях каковы итоги XX века? Причем итоги, в которых и не поймешь, кто больше виноват — большевики или сменившие их необольшевики — «реформаторы», обезумевшие от вседозволенности и собственной алчности: развал еще недавно единой и великой страны, кровь, бессилие, унижения, зависимость от внешних подачек, разграбление национальных активов и распад экономики, распад даже тех отраслей, где наши достижения в XX веке казались неоспоримыми — науки, образования, здравоохранения, культуры, высокотехнологичных производств. А еще — обнищание порядка 80 % населения, искусственно ускоренное, безжалостное вымирание стариков, миллионы бездомных, беспризорных и беженцев, невероятный размах коррупции и преступности и прочее, и прочее.

Нет, о прогрессе России в XX веке можно сегодня говорить только лишь с сугубо технократических позиций. Конечно, вместо конки мы сегодня ездим на метро и трамвае, а каждый четвертый-пятый россиянин уже сидит в собственном автомобиле, и у нас тоже теперь есть и компьютеры, и сотовые телефоны, и Интернет, и прочие подобные забавы. Но это все теперь и у бушменов в Африке есть. По-моему, если и можно говорить сегодня о прогрессе России, то не как об итоге XX века, а только как о надежде на XXI век. Но надежда, как известно, — это, прежде всего, вопрос веры, а не логики. Можно верить, а можно и нет.

— Вы — известный оппонент идеи особой миссии России. Сегодня часто повторяют мысль, что Россия может либо быть, либо не быть великой. Как Вы относитесь к этой идее?

— Да, я действительно убежден, что ни Бог, ни природа, ни сами люди не придумали для России никаких особых законов, которые могли бы оправдать еще бытующее в нашей стране мнение о некоей ее особой цивилизационной миссии. А если и есть в чем-то заметная «особость» России, то, на мой взгляд, это очень похоже на известную мысль Петра Чаадаева, которая в вольном изложении звучит примерно так: такое впечатление, что Господь Бог уполномочил Россию служить всему миру примером того, «как не надо», и она исправно свою эту должность на земле выполняет.

Но нельзя также не видеть, что за свою многовековую историю Россия являла далеко не только пример бестолковости и ложных устремлений. Россия защитила собой Европу от всесокрушающего натиска татаро-монгольских орд, она, в конечном счете, поставила пределы османской экспансии, о нее разбились бредовые мечты Наполеона и Гитлера о всемирной гегемонии, включая, между прочим, и такое воистину дьявольское порождение тоталитарной (к сожалению, тоже европейской) идеологии, как Холокост. И сегодня у меня лично складывается ощущение, что США и Западная Европа лелеют надежду канализировать набухающую, словно снежный ком, агрессию исламского фундаментализма в сторону России, где он, как это не раз уже случалось и раньше, в конце концов увязнет, иссякнет и потеряет всю свою разрушительную динамику.

Но, вновь подчеркну, Россия всегда была, есть и останется неотъемлемой частью Европы, европейской цивилизации, европейской культуры. И те задачи, которые Европа и все другие ее цивилизационные ответвления в мире давно решили или решают сейчас, — это и наши, российские задачи. И они тем более наши, что в силу различных исторических обстоятельств, а то и просто по невезению, мы в этом отношении отстали от других высокоразвитых стран на десятилетия, а может быть, и на поколения.

Какие это задачи? На мой взгляд, это прежде всего строительство демократического федеративного государства и гражданского общества, становление социально-ориентированной рыночной экономики, освоение огромных природных и интеллектуальных ресурсов страны, создание материальных и духовных условий жизни, достойных человека.