Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы Страница 3

Значительно сложнее проходила эвакуация в Феодосии. По воспоминаниям капитана I ранга Н.П. Гутана, погрузка на корабли здесь началась 12 ноября. Накануне начальник военно-административного района генерал-майор Савищев проинформировал капитана I ранга С.И. Зеленого — командира транспорта «Дон», временно назначенного старшим морским начальником в этом порту, что необходимо рассчитывать на эвакуацию 20 тысяч человек. Однако последнему нужно было постоянно находиться на своем корабле, и необходимые подготовительные работы в масштабе порта он провести не успел. Бастовали грузчики, и взять необходимое количество продовольствия и угля не удалось. Сменивший его капитан I ранга И.К. Федяевский прибыл из Севастополя слишком поздно и не мог решить, кого погружать первым, так как большинство прибывающих для эвакуации тыловых частей успели обзавестись разрешениями на внеочередную погрузку. Порядок соблюдался плохо, и на молу у каждого транспорта образовались целые таборы{19}.

К вечеру 12 ноября в порт прибыл со своим штабом командир Кубанского казачьего корпуса генерал-лейтенант М.А. Фостиков. Он объявил, что вся полнота власти в районе погрузки переходит к нему, и приказал всем, кто уже занял места на кораблях, сойти на берег, иначе эвакуации вообще не будет. С большими сложностями началась выгрузка, но с пристани никто не уходил, еще больше загромождая подходы к кораблям. Нервозность усилил пожар на артиллерийском складе в трех верстах от порта, а не разобравшийся в обстановке командир американского крейсера приказал открыть по складу огонь из орудий{20}.

К этому времени проводная связь с Севастополем уже отсутствовала, и генерал М.А. Фостиков, получив полную самостоятельность, произвел перераспределение судов между войсками и беженцами. Для своего корпуса и других частей он выделил транспорты «Дон» и «Владимир», а для остальных предоставил два парохода — «Аскольд» и «Корнилов», но с условием, что они примут и те части, которые могут подойти неожиданно. Одиночные офицеры получали право на эвакуацию только вступив в специально формируемую отдельную часть. Но судов все равно не хватало. Толпа беженцев росла ежечасно. Попытки навести среди них порядок караулами не всегда удавались.

К утру 14 ноября вдруг вспыхнул пожар уже непосредственно в порту. Горели пакгаузы и вагоны, между которыми лежали штабеля ящиков со снарядами. Взрывов удалось избежать — срочно выделенные подразделения кубанцев сбросили ящики в море. Вскоре суда с беженцами больше не могли принимать никого. Перегруженные сверх всякой меры, они вышли в открытое море в то время, когда на пристани оставалось еще свыше пяти тысяч человек, в том числе из Донского и Кубанского корпусов{21}.

Некоторым частям в этом порту было предложено отправиться походным порядком в Керчь, где якобы стояли свободные суда. Но времени было мало, а пройти предстояло около ста километров. Пугала неясность обстановки. Неизвестно было, — продержится ли Керчь к этому времени и хватит ли судов в ее порту. Не-погрузившиеся части вернулись в город, подняли красные флаги и вошли в подчинение к местному большевистскому комитету. Были случаи, когда не пожелавшие сдаться красным стрелялись прямо на пристани.

Сложной была и обстановка при эвакуации в Керчи. Ее довольно полно охарактеризовал генерал Н.П. Калинин. За неудачные действия в районе Белозерки он был снят Врангелем с должности командира Донской казачьей дивизии, был не у дел и мог со стороны наблюдать происходящее в порту, а потом и непосредственно во время плавания к Босфору. «Казаков и беженцев в Керчи обнадежили сообщением о том, что уже на подходе суда, которые в это время в районе Геническа грузились зерном, и те корабли, которые поддерживали с моря действия своих войск. Но надежды эти не оправдались. Неожиданно резко ухудшилась погода. В залив стало нагонять большое количество льда из Азовского моря, и этот лед заставлял суда дрейфовать, часть из них вскоре села на мель»{22}.

Эвакуируемые, а их уже насчитывалось свыше 20 тысяч, могли рассчитывать теперь только на три транспорта: «Мечта», «Поти» и «Самара». Но на них почти отсутствовали запасы угля и воды. Правда, 10 ноября их доставили пароход «Феникс» и пароходная шхуна «Алкивиадис», но в ограниченном количестве. 13 ноября вся власть в районе погрузки переходит к прибывшему в Керчь командиру Донского казачьего корпуса генералу Ф.Ф. Абрамову. От военного ведомства погрузкой руководил капитан I ранга В.Н. Потемкин. Им все же удалось навести порядок в порту и к утру 15 ноября погрузить более 25 тысяч человек. Но войска продолжали прибывать, на пристани скопилось еще свыше пяти тысяч. Наконец в Керчь прибыли дополнительно направленные туда суда — ледокол «Гайдамак» и пароход «Россия» — и сняли с пристани остальных людей. Патрули и юнкера поднялись на корабли лишь 16 ноября. Брали всех, кто мог хоть как-то протиснуться в трюм или на палубу, в надежде, что в проливе им удастся пересесть на линейный корабль «Ростислав», бывший в Азовском море. Но, как оказалось, вывести его оттуда не удалось, он прочно сел на мель. С огромным перегрузом все крупные и мелкие суда вышли из Керчи 16 ноября, когда корабли из других портов были уже на подходе к Босфору{23}.

О том, как проходила эвакуация войск и беженцев из портов Евпатория и Ялта, говорится в исследованиях Института военной истории МО РФ «Русская военная эмиграция 20-х—40-х годов». Из их материалов следует, что в Евпатории эвакуацией руководил адмирал А.М. Клыков. Его задача усложнялась тем, что в районе порта на море разыгралась непогода, и из-за этого, а также мелководья многие суда не могли подойти к пристани и стояли в открытом море. Было принято решение доставлять к ним людей катерами и фелюгами. Вскоре вспомогательный крейсер «Буг» сел на мель, с которой его так и не удалось снять. Крейсер пришлось бросить, предварительно сняв с него команду, радиотелеграф и орудийные замки.

Здесь тоже остро ощущалась нехватка судов, воды и угля. Не подошли обещанные пароходная баржа «Хриси», канонерская лодка № 412, а вскоре поступила команда отправлять в Севастополь и пароход «Полония». И все же эвакуация в Евпатории прошла сравнительно спокойно. Выручили подошедшие буксиры «Скиф» и «Язон». Они взяли на себя команды с брошенного «Буга» и затопленных блиндеров. В те дни Евпаторию покинуло около восьми тысяч человек{24}.

В эти же дни полным ходом шла и эвакуация в ялтинском порту. Здесь предполагалось разместить на судах около десяти тысяч человек, в основном части корпуса генерала И.Г. Барбовича. Старшим морским начальником на погрузке был комендант порта контр-адмирал П.П. Левицкий. 12 ноября погрузка интендантских грузов была прекращена, и корабли стали принимать раненых и население. Конный корпус генерала И.Г. Барбовича с фронта уходил последним, и потому его передовые части стали прибывать в Ялту только 13 ноября, когда большая часть судов была уже загружена, а на пристани еще оставалось около пяти тысяч человек: кадеты, конвой, гарнизонные части и учреждения. В резерве оставался всего один корабль. Докладывавший об этом командующий 2-й армией генерал Д.П. Драценко просил штаб флота и Врангеля перенацелить корпус Барбовича на погрузку в Севастополе. Ему дали ответ — общего плана эвакуации не менять — и пообещали прислать дополнительные суда. 14 ноября подошли ледокол «Ермак», американский пароход «Фараби», пароход «Русь» и другие, более мелкие суда. Когда погрузка уже заканчивалась, вдруг выяснилось, что еще не вернулись три заставы, высланные за город. Только после их возвращения был дан третий гудок, и корабли вышли в море{25}. Однако командующий флотом адмирал Кедров, опасаясь, что в Ялте на пристани могли остаться не успевшие эвакуироваться, обратился по радио к французскому адмиралу Дюменилю, находившемуся на крейсере «Вальдек Руссо», с просьбой зайти в Ялту и взять оставшихся там людей.] 5 ноября в 15.25 французский адмирал по радио сообщил командующему флотом, что снял с мола в Ялте одного матроса и двух солдат, больше там никого не было{26}. Всего из Ялты было эвакуировано около 14 тысяч человек.

По приказу Врангеля на всех кораблях, двигавшихся к Константинополю, были подняты французские флаги, а на корме — русские, андреевские. 13 ноября, до прибытия судов в Турцию, Врангель телеграммой на имя русского посла в Константинополе Нератова сообщил, что завершил эвакуацию своей армии и поручает корабли и следующих на них людей правительству Франции. В море 13 ноября Верховным комиссаром Франции Мартелем, адмиралом Дюменилем и генералом Врангелем была подписана конвенция. В соответствии с ней Врангель передавал «свою армию, флот и своих сторонников под покровительство Франции». В качестве платы французам были предложены доходы от продажи военного и гражданского флота{27}.