Анатолий Нутрихин - Жаворонок над полем Страница 3

2. Разбойника поймали

С середины лета что-то изменилось в размеренной жизни села. Причину Митя уяснил себе только из разговоров мужиков, которые те вели по вечерам, сидя на лавочках возле изб. Они толковали о появившихся в округе "лесовиках", об убийстве в соседнем уезде исправника и поджоге там волостного управления. "Смута!" - многозначительно вздыхали мужики.

Однажды на большаке, пролегающем через село, показалась воинская команда. Впереди ехали верхами четверо офицеров в белых фуражках. Старший из них курил трубку. За начальниками серой массой пылила по дороге пехота. Над колонной колыхалась сеть штыков. Посредине Аремзянского, возле колодца-журавля, служивые остановились. Солдаты, сняв ранцы и составив ружья в козлы, черпали воду бадьей и жадно пили.

- Далече ли поспешаете, родимые? - любопытствовали бабы, угощая солдат съестным.

- То батальонному ведомо. У него приказ, а мы - подневольные, отвечали служивые, заигрывая с крестьянками.

- Полегче, у меня муж есть! - сердилась статная молодка, отводя руки не в меру ретивого унтера.

- А я тебя, любезная не, съем, - шутил ухажер. - У нашего майора бумага имеется, в которой сказано: всякий должен оказывать воинской команде содействие, а супротив ничего не чинить. Царский указ не исполняешь?

- Чего болтаешь-то? - растерялась баба. Ее выручил дед Никодим, пригрозивший унтеру клюкой.

Во время привала Марья Дмитриевна пригласила офицеров отобедать в ее доме. Те согласились и за столом похвалили кулинарные способности хозяйки. Впрочем, непринужденная беседа за столом не заладилась. Выяснилось только, что батальон послан на успокоение непокорной деревни. Двое из офицеров посетовали на вынужденное участие в столь неприятном деле, один молчал, а главный пробурчал, что долг есть долг, холопов баловать нельзя...

Вскоре призывно запел рожок. Колонна построилась и двинулась из села. За ней вслед бежали деревенские мальчишки. После ухода гостей Марья Дмитриевна сказала мужу:

- Все это тягостно, Ваня! Слава богу, что в нашей округе спокойно. Надолго ли?

- Авось, нас беда обойдет стороной, - успокоил ее супруг.

- Сейчас слухи идут, будто казенных крестьян пишут в помещичьи, заметила госпожа Менделеева. - Поэтому часть мужиков скрывается в лесу. Сказывают, близ самого Тобольска шастает опасная шайка. Ловить ее прислали драгун из Омска. Местных казаков и жандармов, знать, не хватает. За детей, Ваня, боюсь...

Находившийся в соседней комнате и ненароком слышавший этот разговор, Митя не разобрал негромкий ответ отца. Но было ясно: неподалеку бродит банда! Прямо как в книгах о разбойниках. Мальчику захотелось немедленно поделиться с кем-нибудь новостью. Он отыскал в саду Пашу, который лакомился в малиннике, и пересказал ему услышанное. К Митиному удивлению, брат невозмутимо ответил, что тревожиться не надо. У батюшки есть охотничьи ружья, двор караулят собаки, а у амбаров ночью бродит сторож Игнат и стучит в колотушку.

Митя был разочарован. Он пошел к Петьке Шишову и, взяв с него клятву молчать, поведал ему о лесных разбойниках, возглавляемых кровожадным атаманом.

- Так уж и кровожадным? - усомнился приятель. - Брехня! Атаманами становятся казаки, что похрабрее, да поумнее. Они бедных не грабят. Что с сирых возьмешь? А шайка, должно быть, есть. Не зря через село солдат прогнали...

После встречи с Петькой Митино беспокойство возросло. Одно время он даже опасался ходить в окрестный лес. Но ничего особенного не происходило, мальчик постепенно успокоился, но вскоре был вновь встревожен.

Находясь дома, Митя услышал крики и гам, донесшиеся от заводских амбаров. Он выскочил на улицу и направился в сторону складов по раскатанной телегами дороге. Идти было скользко. После дождей глинистая почва раскисла и в колдобинах скопилась коричневая вода. Митя оступился: в сандалии неприятно захлюпало.

Вот и заводской двор, что неподалеку от яра. Здесь, возле амбаров, где в сараях хранили привозную глину и готовую посуду, обычно собирался сельский сход. Сейчас тут гудела толпа. Пришли братья Сергей и Евдоким Шишовы, Сергей Маршанов, приказчик Епифан Игнатов, дед Никодим, менделеевская прислуга... Прибежали сельские ребятишки и таращили глаза на происходящее.

А посмотреть было на что! Посреди двора стояли грузный плечистый кучер Ларион и длинный жилистый сторож Игнат, держа за локти незнакомого Мите приземистого смуглого человека.

- Чего вцепились, ироды? - возмущался тот.

- А ты, черт, не рыпайся, - усовещал пленника Игнат, - вот ужо всыплют горячих: не будешь красть...

"Вот какие они - воры!" - мелькнуло в Митиной голове. Он догадался, что перед ним настоящий разбойник. К радости узнавания примешивалось и сомнение: озадачивала невыразительная внешность лесного татя. В представлении мальчика он должен быть рослым, сильным, облаченным в бархатный, пусть порванный, кафтан и атласные шаровары. На голове у злодеев - высокие бараньи шапки, за поясами - пистолеты и кривые сабли... Наверно, этот хитрит, переоделся в крестьянина, даже бродягу. Славно, что его сцапали: вдруг поджег бы завод? На месте Лариона и Игната Митя стукнул бы вора разок по шее, чтобы вел себя смирно.

- В чем дело, Ларя? - раздался спокойный голос Марьи Дмитриевны, которая только что вернулась из поездки на песчаный карьер. Кучер замешкался с ответом, и тогда она обратилась к пойманному:

- Полно бычиться, любезный. Кто ты? Повинись, если виноват.

Расхристанный, помятый мужик воспрянул невнятно духом и прохрипел какое-то ругательство.

- Язык у тебя остер, - повысила тон Менделеева, - но мы и не таких урезонивали. Ларя, что он натворил?

Силач-кучер был в риторике слаб, и его выручил Игнат:

- Бродяга сей, матушка, возле амбаров крутился. Я его схватил вырывается: крепок мошенник. Однако подоспел Ларион, мы злодея и укоротили. Не из поджигателей ли будет?

- Дурак ты, и есть дурак! - вскинулся пойманный. - Посудину бросовую искал, в пути пить. Сторож заорал, я и побежал, да ослаб с голодухи: догнали. Я - охотник с Тавды. Меня там всяк знает. К братану в гости, в Заольховку, ездил. А на постоялом обобрали хмельного. Порты лишь оставили. Спасибо, люди добрые одежонку дали. Теперь домой добираюсь, где копейку заработаю, где милостыню попрошу...

- Ишь ты, ворон голубем прикидывается, - воскликнул приказчик Епифан Игнатов.

- Может, и правду баит? - засомневался Сергей Маршанов.

- Врет, а вы и уши развесили, - стоял на своем приказчик. - Похоже, из беглых он. Помещицы Беспаловой человек, а вернее из нефедьевских...

- Сам врешь, - возразил незнакомец. - Не ровен час - пожалеешь...

- Шумишь, Аника-воин, а видно: не замышлял дурного, - вмешалась Марья Дмитриевна. - Проводи его, Ларя, на кухню. Пусть покормят. И отпустите на все четыре стороны. Верно я решила, люди?

Кто-то из толпы отозвался:

- Пусть идет своей дорогой.

Мужика освободили, он размял затекшие руки и, не без лукавства. напомнил кучеру: дескать, веди на кухню, коли велено! Ларион неохотно стронулся с места. Народ расходился. Митя отправился домой.

"Правильно ли поступила маменька, распорядившись отпустить незнакомца? - размышлял он дорогой. - Похоже, что он, действительно,, - не злодей. Грех обидеть невинного. Славно, что чужака не сдали полиции. И покормили. Маменька добра, постоянно печется о семье, прислуге, мастеровых, но нередко и строга, в корнильевскую породу...

3. День на исходе

После ужина Паша занялся чтением, а Митя отправился прогуляться. Он заглянул во двор к Шишовым, рассчитывая поболтать с Петькой. Там ему сказали, что мужики еще не вернулись из леса, куда поехали за дровами. Ганьки Мальцева тоже дома не оказалось. Приятель и еще несколько ребят ушли за Ловдушкину дорогу за морошкой.

- А может, их к самой Почекуниной понесло? Будто у своей деревни ягод нет, - ворчала Ганькина мать, сидевшая за прялкой. - Пожалуюсь батьке, тот ему вложит ума в задние ворота. Будет знать, как допоздна в лесу шастать...

Она с ожесточением закрутила колесо прялки.

Митя послонялся у амбаров. Там было пустынно, только Игнат временами выглядывал из своей сторожки. Уже смеркалось. Мальчику вспомнился бродяга, пойманный на этом месте. Ему сделалось жутковато. Он повернул обратно...

Дома было светло и уютно. Паша уже лежал в постели и листал ершовского "Конька-Горбунка".

- Охота тебе сказочки читать? - укорил его Митя, - взял бы Вальтера Скотта.

- В здешней нашей библиотеке есть только один его роман - "Роб Рой", и я его прочел, - ответил брат. - А поэма Ершова такая складная, и к тому же он - земляк и бывает у нас в доме.

В это время в комнату вошел Иван Павлович, посмотреть: спят ли мальчики.

- Папенька, я хочу у тебя узнать кое- что... - сказал Митя. -Ты помнишь человека, которого поймали тогда возле склада? Кто он?

- Вот ты о чем! - удивился отец. - Мужик это был, обворованный на постоялом. Крестьянин или охотник. Думаю, он нам не соврал.