Дмитрий Гаврилов - Боги славянского и русского язычества. Общие представления Страница 3

Если у Мира лишь одно Начало, то на некоем «метауровне» едины и Мировые Силы, родившиеся в начале начал и творящие Все. Но мы именуем их на разных языках и обращаемся лишь к некоторым в силу исторически сложившегося в народе восприятия. Вот почему нам все-таки можно говорить о «русских», «славянских», а отчасти и о «индоевропейских» богах как о родных, близких нашему мировосприятию и образу мыслей. И нужно различать чужих, чуждых и даже враждебных нам и роду нашему богов.

8. В целом же единый общеславянский пантеон, видимо, не существовал никогда – разве что короткое в историче ском смысле время на ранних этапах формирования (вычленения) праславянской общности из индоевропейской. Каждое племя (если не каждый отдельный род) по мере развития представляло и называло богов по-своему, отталкиваясь от общей основы. Условно можно говорить о северной (северо-западной) традиции и южной традиции его построения. Южную в нашем понимании отличает то, что во главе сонма богов оказывается Громовержец (как, например, в Древней Греции и Древнем Риме), а Северную – то, что Громовержец лишь один из многих богов, и он менее значим, нежели бог знания, магии и Дикого мира.

Расселение славян в VI-VIII вв. (по В. В. Седову)

Подготовка к жертвоприношению. Реконструкция (кадр из исторического документального фильма «Славяне», производство Польша, 1984 г.)

«Анализируя религиозную ситуацию в дохристианской Руси, нельзя не учитывать, что по основным структурным характеристикам восточнославянский политеизм был идентичен политеистическим верованиям финно-угорских народов Восточной Европы. Распределение богов по их принадлежности к “верхнему” или “нижнему миру”, их связь с теми или иными сферами хозяйственной и общественной жизни четко прослеживается в религиозно-мифологических традициях поволжско-финских или прибалтийско-финских народностей. <…> Много типологических параллелей с традиционной обрядностью и магическими верованиями славянских народов можно найти в аграрных и семейных ритуалах финно-угров» (Карпов, 2008, с. 46).

Отсутствие источников приводит зачастую даже к отказу славянским богам в «праве на существование», а дошедшие до нас свидетельства о вере в них рассматриваются как поздние домыслы, эдакая «литературная игра» (см., напр., Ловмянский, 2003). Обратная сторона – стремление выдумать сонмище богов, следуя, видимо, принципу «чем больше – тем лучше», которой грешат многочисленные нынешние рекон структоры, мало знакомые как с историей и основной логикой развития мифа и мифологического мышления, так и с особенностями традиционного мировосприятия.

Принесение жертвы. Реконструкция (кадр из исторического документального фильма «Славяне», производство Польша, 1984 г.)

9. Вместе с тем именно они-то и есть своего рода отправные точки для тех, кто стремится восстанавливать не только «формальную», но содержательную сторону древних верований не только славян, но и других народов.

«Рационалистические представления о природе, производственных процессах, общественных отношениях переплетались, а порою сливались с представлениями фантастическими, в которых миром, судьбами людей и вещей управляли грозные, могущественные и многообразные силы. Мифология и языческие верования народов Балтики далеко не в полном объеме дошли до нас. По существу своему эти представления не очень различались у разных племен; божества и другие сакральные силы славян и скандинавов, балтов и финнов оказываются вполне сопоставимыми» (Славяне и скандинавы, 1986).

Однако попробуем представить себе – в самых общих чертах, не более! – мир Европы (не хорошо известное Присредиземноморье) в пору складывания славянских племен.

Уже две тысячи лет назад славяне (или их предки), заселявшие часть Восточной и Центральной Европы, отнюдь не были тем единым народом, который представляют себе далекие от исторической науки люди. Рядом с древнейших времен жили и племена, не относящиеся к индоевропей ской группе – финно-угорские, например, а также те, о происхождении которых мы можем сказать немного. Археологиче ски славяне уверенно выделяются лишь к VI в. (хотя ряд серьезных ученых сдвигает эту дату назад примерно на 600–1 000 лет раньше, см., напр. Мавродин, 1945; Алексеев, 2005).

Славянское языческое святилище в представлении художника XIX в. имеет весьма мало общего с историческими и археологическими свидетельствами. Тем не менее, увы, рисунок до сих пор «в ходу»

Единая индоевропейская общность к тому времени давным-давно уже распалась на отдельные группы, многие из которых успели уже перебраться далеко-далеко от мест, где когда-то возникли. Иноплеменники где-то жили в тесном соседстве, даже в одних селениях, где-то враждовали; где-то смешивались друг с другом или с народами других групп. Потому война то утихала здесь, то начиналась там…

Для нас не так важно, что именно происходило. Важно, что все народы, с одной стороны, сохраняли немало общего в верованиях и представлениях:

«…Все славянские боги неба, как по значению, так и по именам своим имеют много поразительного сходства и тождества с богами солнца и грома у всех древних народов. Прежде всего здесь должно упомянуть о литовских и скандинавских мифах, которые в некоторых преданиях так тесно связаны с славянскою теогониею, что даже трудно определить, кто у кого заимствовал эти верования, так, напр., понятия Перуна и Перкунуста, Пекола и Пикольника, Лады и Лаймы, Вода и Водима (Одина), Тура (Турица) и Тора, Прыы и Фреи и пр. и пр.» (Шеппинг, 1997, с. 15).

Западнославянское домашнее святилище. Реконструкция. Скансен в Гросс-Радене (фото Д. Ждановой, 2007)

С другой стороны, верования все более различались между собой. Если добавить к тому непременную борьбу идей, служителей тех или иных богов за влияние на умы, то картина получается чрезвычайно непростая.

Немалое значение имело и то природное окружение, в котором прорастали побеги некогда единого древа, – ибо мало что столь же сильно влияет на отношение к окружающей действительности. Одно дело – богатое и теплое Средиземноморье; другое – горные массивы (Кавказ, например); третье – холодные северные фьорды в свете полярных сияний и уж совсем четвертое – лесная полоса. Именно в лесной полосе Европы жили те индоевропейские народы, которых в VI в. нашей эры авторы письменных источников начинают называть по неким признакам (прежде всего, вероятно, по общности языка и обычаев) славянами (склавинами) – используя, как теперь полагают ученые, их самоназвание. Не так важно для нас сейчас, какое именно междуречье – Вислы и Одера или Двины и Днепра – стало «точкой отсчета». Однако факт остается фактом: от Балтики до Византии, от Альп до Волги более или менее плотно заселили земли наши с вами прямые предки или, скажем так, родственники. Да, они разнились все больше и больше, но жили сходным, пусть и не одинаковым укладом: земледелие, животноводство, промыслы (охота, рыболовство, бортничество)…

В Центральной Европе, этом бурлящем котле племен и народов (от иных и имени-то до нас не дошло), или на юге Восточной Европы, в опасной близости от путей кочевников, вероятность нападения врагов всегда была выше. Да и сами тамошние славяне по нраву были… скажем так, пожестче, отнюдь не мирными землепашцами диковатого вида – от сохи да гумна.

«В древних обществах вообще практически сливались особенности хозяйствования, быта, культуры и религии. А потому и понять их можно лишь в комплексе. Это означает, что первостепенное внимание должно быть уделено именно этническим отношениям. Как правило, этносы древности и сохранялись до тех пор, пока их цементировала религия. Но и вливаясь в новую общность, распавшийся этнос привносил что-то свое, более или менее значительное, часто пробивающееся сквозь века через народность вплоть до наших времен. <… > речь идет не о сумме однопорядковых явлений и тенденций, и проивоборство их тем острее, чем ближе затрагиваются собственно социальные проблемы» (Кузьмин, 2005, с. 19).

И все же славяне сохраняли до поры (а во многом и по сей день) сходство языков, похожие обычаи и восприятие мира. Как было сказано, очень многое в этом восприятии роднило их с другими индоевропейскими народами, но именно у славян оказались одними из немногих членов большой индоевропейской семьи, сохранивших изначальные, древнейшие представления. Так уж, что называется, получилось, а почему – разбираться будем не здесь и не сейчас. Кроме того, они никогда не отказывались заимствовать что-то у своих соседей, а соседи, в свою очередь, заимствовали у них. Это и привело к частичному смешению и наложению верований, представлений и обрядности. Естественно ожидать, что так происходило в областях, где общение разных народов было более плотным и тесным.