Сергей Иванов - Рождение и эволюция святости Страница 3

Анатолий Кузичев: Может, простите, селекция происходит не на уровне событий, а на уровне распространения? То есть истории менее забавные будут и реже пересказываться.

Сергей Иванов: Да, и соответственно популярность святого вырастет или нет.

Борис Долгин: Как и в случае фольклора, мы имеем дело с коллективной цензурой, которая отбирает.

Сергей Иванов: Таким образом, чудеса существуют как жанр, но чудо в рамках жанра «жития и подвизания», жизнеописания святого занимает важное, но не главное место, потому что главное - описать, как он родился, прожил и умер. Надо описать, как человек жил среди нас, и при этом его жизнь является чем-то особенным. Тут христианское сознание сталкивается с проблемой: вроде у нас всё в порядке, вроде империя христианская, все в церковь ходим, милостыню даем, император у нас христианин, язычество запрещено, но только по-прежнему мы заводим рабов, имеем любовниц, император неправильный, чиновники берут взятки, − то есть всё осталось, как прежде. За что же боролись? И этот невысказанный никем вопль души находит необычное воплощение в появлении новых необычных святых; этому сознанию хочется, чтобы настоящим святым оказался не тот, кто прожил просто праведную и всем очевидную благочестивую жизнь, а тот, кто сильно отличается. И начиная с V века идут удивительные святые: столпник вдруг залез на огромный столб и всю жизнь там простоял зачем-то; юродивые, которые изображают безумцев, совершают чудовищные вещи, святотатственные, они нарушают любые правила, включая церковные. Симеон Эмесский устраивает дебош во время литургии! Появляются «святые трансвеститы» − женщины, которые одеты мужчинами вопреки запрету церковного собора; появляются добровольные попрошайки и странники, которые ходят с места на место. Появляется человек, который не похож на нас.

Анатолий Кузичев: А раньше не было таких?

Сергей Иванов: Они были не важны. Важно, на что попадает луч нашего внимания. Итак, первый святой − это пустынник, Но когда святой выходит из пустыни, он становится человеком необычным, он становится трансвеститом, столпником, юродивым или кем-то ещё. Он нарушает правила, в том числе и церковные, что важно подчеркнуть. И тут церковь находится в сложном положении, но она чрезвычайно лабильна, она понимает, что это каким-то образом можно вобрать в себя, и она начинает переваривать этих святых. Тут надо учитывать, что святой − это всегда нарушение, это выход за рамки.

Борис Долгин: Во всяком случае, за рамки нормальности.

Сергей Иванов: Да. И, безусловно, это не тот, кто говорит: «делайте как я и будете святыми». Ничего подобного. Он прямо запрещает делать, как он, ему можно то, что другим нельзя. Его биография не учебник того, как нужно прожить жизнь. Это притча про то, что нужно думать о вечном. Нужно отрешиться от деталей этой биографии и подумать о том, что жизнь не сводится к банальному и рутинному, что мы видим вокруг нас. 

Словарь

1. Григорий Нисский - богослов, христианский епископ, философ, экзегет IV века. Почитается и в православной (в лике святителей), и в католической традициях.

2. Иоанн Златоуст - архиепископ Константинопольский, богослов (IV – V вв.), почитается как один из трёх Вселенских святителей и учителей. Критиковал распущенность императорского двора, за что был изгнан из Константинополя. Почитается и в православной (в лике святителей), и в католической традициях.

3. Лаодикийский собор - поместный собор христианской церкви (IV век), принявший 60 правил церковного управления и христианского благочестия. Попытался определить канонический состав христианской Библии, осудил как еретиков не молящихся Иисусу Христу и др.

4. Христофор Митиленский - византийский поэт XI в. Известен как стихотворными обработками библейских сюжетов, так и светскими текстами сатирического характера.

5. Святой Антоний - раннехристианский подвижник и пустынник, основатель отшельнического монашества (III - IV вв.). «Жизнь Антония» Афанасия Александрийского была известна в славянском переводе.

6. Афанасий Александрийский (конец III - IV вв.) - один из греческих отцов церкви, епископ Александрийский. Активный участник споров о природе Христа. Известен как один из наиболее энергичных противников арианской ереси..

Эволюция святости 19 октября 2009

Анатолий Кузичев. Прошлую нашу беседу мы озаглавили «Рождение святости в Византии», и эволюционным путем мы дошли до блаженных / юродивых.

Дмитрий Ицкович. Единственное, что меня смутило - а ) то, что вы недорассказали второй исторический анекдот, и б) – то, что вы упомянули каких-то женщин. Которые переодевались в мужчин, и назвали их трансвеститами. Бывало и такое, что ли?

Сергей Иванов. Ну, ведь такова была и Ксения Петербургская (1), недавно канонизированная.

Ицкович. Трансвеститы – простите, что перебиваю – не в смысле сексуального поведения….

Кузичев. Конечно, не все трансвеститы – святые.

Иванов. Ну вот я недавно нашел в Российской государственной библиотеке славянский текст, его византийского оригинала не сохранилось, и благодаря этому мы знаем о новой святой, Евпраксии Олимпийской, еще одной «трансвеститке» конца VIII века, - естественно, мы этому слову не придаем никакого современного звучания. Ну как еще это назвать, если это женщина, которая облекается в мужское платье?

Кузичев. Или наоборот, мужчина, который облекается в женское?

Иванов. Такой случай только один мне известен, в основном, это женщины.

Ицкович. А какой случай в обратную сторону?

Иванов. Он даже по имени не назван, еще один жанр агиографии, о котором я пока не говорил, - так называемые «душеполезные истории», когда рассказывается просто какой-то эпизод про некий монастырь, и там говорится, что мужчину-монаха подозревали в том, что он находится в связи с женщиной. А потом выяснилось, что это он сам переодевался в женское платье. Но мы даже не знаем имени этого человека. А вот дамы, которые переодевались в мужское платье, – у нас их более десятка. И они все прославлены, во всех менологиях, в календаре современном они существуют. Несмотря на то – подчеркиваю, – что Вселенские соборы это категорически запрещали. Т.е. тут сложная диалектика – в принципе нельзя, но кому-то можно. Потому что это не впрямую все, и это не прямые образцы для подражания. Значит, эти святые нарушают все: они нарушают каноны, все приличия, все представления о морали – они делают вещи чудовищные.

Долгин. Только юродивые?

Иванов. Нет, вот трансвеститы тоже нарушают каноны.

Ицкович. Но трансвеститы – юродивые, в основном?

Иванов. Нет, обычно это дама, которая переоделась в мужское платье, пошла в мужской монастырь, всю жизнь так прожила. А потом, когда она умерла, ее стали обмывать, - ой, батюшки! Она оказалась женщиной. Обычно так выглядит житие женщины-трансвестита. А юродивые нарушают все на свете, обычно наряду с этим развивается и агиография просто святых, обычных людей. Например, патриархов. Патриарх – хороший человек, его все любили, вот он умер, написали его жизнеописание. Это только начинается в раннее византийское время, а потом, в средневизантийское наращивается этот упор на то, что давайте мы прославим просто нормальных хороших людей, благочестивых.

Долгин. В чем выражается их святость? Просто в благочестии?

Иванов. Вот, в чем выражается святость – это хороший вопрос. И тут пришло время сказать, что никаких формальных условий канонизации не существовало.

Ицкович. Я даже уточню: никакой формальной прижизненной святости не существует и сейчас, и в нормальном православном сознании нельзя жить святой жизнью. Можно жить, подражая святой жизни. Но неизвестно, что из этого получится.

Кузичев. Коли уж мы употребили слово «формальный» - а потом, когда принимается решение, о том, что теперь этот человек – святой…

Ицкович. Оно не принимается просто так. А на основании…

Иванов. Оно не принимается. Я об этом вам и толкую.

Кузичев. Ряд формализуемый?

Иванов. Вот тут расходятся пути западного и восточного христианства. Потому что, действительно, западное идет по пути формальной канонизации, которое доводится до того, что заседает комиссия, сначала происходит беатификация (2). Это первая стадия…

Долгин. Т.е. статус блаженного.

Иванов. Создается комиссия, там есть кардинал - он назначается «адвокатом дьявола». Все знают это выражение, но не знают, откуда оно пришло. Кардинал этот должен собрать все возможные порочащие сведения про кандидата и выступить активно на этом процессе. Это такой формальный процесс. Понятно: это восходит к тому, что западное христианство вообще гораздо больше опирается на римскую юридическую традицию, а восточное - на греческую метафизическую философию. И это различие начинает сказываться довольно рано. Уже в V-VI веках заметны некоторые различия в подходе между восточным и западным христианством. Хотя пока что оно совершенно едино. Тем не менее, ощущение того, что такое святость, немножко начинает расходиться. Ощущение восточно-христианское состоит в том, что мир напоен святостью, что святость как-то размазана в мире и ждет только момента, чтобы излиться на человека, может быть, даже против его воли. Это очень важно. Например, была очень популярна в восточном христианстве история о том, как некий разбойник решил ограбить женский монастырь. И он оделся монахом, пришел в этот монастырь, чтобы там заночевать и открыть двери своей шайке. Все монахини вышли и говорят: «Батюшка, да ты святой!» Он смущается и говорит: «Нет-нет, я так просто». Они говорят: «Нет, ты святой, дай нам ноги твои обмыть». Этой водой излечивается – к величайшему удивлению разбойника – паралитическая монахиня. Он говорит: «Если уж хотите знать, я не только не святой, я вообще убийца, разбойник, я пришел вас ограбить». Они говорят: «Ты на себя наговариваешь от великого смирения». Он: «Да, правда-правда». История эта о том, что святость сама выбирает, на кого ей излиться, а человеческие усилия имеют вторичное значение. На Западе, наоборот, это результат огромной работы, которая приводит к святости. И в этом смысле они расходятся. На востоке парадоксальность не мешает ничему, потому что святость излилась, и ее не заберут назад, хоть ты даже устраивай дебош во время богослужения, ничего с тобой не сделается.