Уинстон Черчилль - Рождение Британии Страница 30

Годвин по-прежнему оставался сильнейшим из всех эрлов в стране, и теперь власть была в его руках. В Нормандии в изгнании еще жил Эдуард, второй сын Этельреда и Эммы, младший брат убитого Альфреда. В те дни, когда в королевстве вновь начались смуты, в сердцах людей возродилось стремление к стабильности. Обеспечить ее могла только монархия, и прославленная династия Альфреда Великого обладала неоспоримыми правами и древними титулами. Эта саксонская монархия на протяжении пяти или шести поколений возглавляла сопротивление данам. Западносаксонская династия была старейшей в Европе. Два поколения назад дом Капетов властвовал лишь в Париже и Иль-де-Франсе, а нормандские герцоги разбойничали на морях. Люди с трепетом и почтением относились к любому, кто мог объявить себя потомком Великого Короля, – так же, как к далекому Египту или древней античности. Годвин понимал, что может укрепить свою власть и получить поддержку англичан и данов, сделав Эдуарда королем. Он вступил в переговоры с изгнанником, угрожая, если его условия не будут приняты, возвести на трон племянника Кнуда. Первым из этих требований было ограничение нормандского влияния в Англии. Убедить Эдуарда труда не составило: его тепло встретили на родине и короновали. В последующие 24 года, с небольшим перерывом, Англией управляли Годвин и его сыновья. «Его до такой степени превозносили, – гласит «Хроника» Флоренция Вустерского, – как будто он правил королем и всей Англией».

Печать Эдуарда Исповедника

Эдуард был тихим, набожным человеком, не имевшим склонности к войне или административной работе. Полученное им воспитание делало его невольным, хотя и ненавязчивым, агентом нормандского влияния, насколько это позволял эрл Годвин. В английской церкви появились прелаты из Нормандии, при королевском дворе – чиновники из Нормандии, в английских графствах – землевладельцы из Нормандии. Для сохранения равновесия Эдуард был обязан жениться на юной и красивой дочери Годвина, но, как уверяют авторы того времени, этот союз был формальным. Историческая традиция описывает его как слабовольного, мягкого, доброго человека. Некоторые из более поздних хронистов заявляют, что в нем просматривалась некая скрытая энергия, проявившаяся в том, как он расправился с представлявшей для него опасность группой воинов, англичан и данов. Тем не менее больше всего в жизни он интересовался религией, и по мере возмужания его взгляды становились все более схожими с представлениями какого-нибудь монаха. В то суровое время он играл примерно такую же роль, какая выпала на долю во многом похожего на него Генриха VI во время войны Роз. Шли годы, и его светлость была вознаграждена почитанием народа, прощавшего ему слабости ради добродетелей.

Между тем семейство Годвинов под прикрытием короны сохраняло свою власть. Непотизм в те времена заключался не только в облагодетельствовании собственной семьи; это был почти единственный способ, с помощью которого правитель мог получить достойных доверия помощников. Семейные узы, хотя и они нередко рвались, давали по крайней мере уверенность в определенной общности интересов. В те примитивные времена существовало общее мнение, что человек может доверять брату, брату жены или сыну, но никак не чужаку. Поэтому не нужно спешить осуждать Годвина за то, что он разделил королевство между своими родственниками; так же не стоит удивляться тому, что другие честолюбивые магнаты обнаружили в этом распределении милостей и власти серьезные причины для жалоб. Несколько лет при английском дворе продолжалось острое соперничество между норманнами, с одной стороны, и саксами и данами, с другой. Каждая из группировок стремилась увеличить свое влияние на короля.

Кризис наступил в 1051 г., когда норманнам удалось отправить Годвина в изгнание. В отсутствие Годвина, как говорят хроники, Вильгельм Нормандский нанес официальный визит английскому королю по вопросу наследования короны. Весьма вероятно, что король Эдуард обещал сделать Вильгельма своим наследником. Но в следующем году Годвин вернулся, поддерживаемый войском, набранным во Фландрии, и опираясь на активную помощь своего сына Харольда. Вместе отец и сын убедили короля Эдуарда вновь принять их к себе на службу. Множество агентов Нормандии было изгнано из Англии, и вся страна снова ощутила власть семейства Годвинов. Непосредственно контролируемые ими территории притянулись от реки Уош до Бристольского залива.

В 1053 г., через семь месяцев после этой «реставрации», Годвин умер. После того как Кнуд возвысил его, он на протяжении 35 лет управлял государством. Старший из его оставшихся в живых сыновей, Харольд, унаследовал огромные владения отца. Теперь он взошел на вершину власти и еще 13 беспокойных лет оставался фактическим господином Англии. Несмотря на противодействие соперничавших эрлов и оппозицию сторонников Нормандии, еще сохранившихся при королевском дворе, Годвины, отец и сын, удерживали руль власти в условиях того, что мы называем теперь конституционной монархией. Один брат Харольда стал эрлом Мерсии, а третий сын Годвина, Тостиг, пользовавшийся благосклонностью короля Эдуарда, – эрлом Нортумбрии, что вызвало недовольство магнатов этих областей. Но теперь и в доме Годвинов не было единства. Вскоре Харольд и Тостиг превратились в заклятых врагов. Для предотвращения распада страны потребовалось все искусство, энергия и проницательность Харольда. И все же, как мы увидим, разрыв между братьями сделал страну жертвой чужих амбиций.

Состояние Англии в последние годы правления Эдуарда Исповедника можно охарактеризовать как далеко зашедшую политическую слабость. Появлялись иллюстрированные рукописи, скульптуры, металлические изделия и здания, имевшие художественную ценность, религиозная жизнь процветала, сохранялись стабильные законы и управление, но добродетели и энергия наследников Альфреда истощились, а сама саксонская империя клонилась к упадку. Несколько слабых принцев, большинство из которых умерли молодыми, ушли из жизни, не оставив детей. Даже потомки плодовитого Этельреда Неготового умирали с непонятной быстротой. И вот пришел момент, когда только болезненный мальчик, его сестра и престарелый король представляли воинственную династию, разбившую викингов и отвоевавшую захваченные данами области. В провинциях все более независимыми становились крупные эрлы.

Хотя Англия все еще была единственным государством в Европе, имевшим королевское казначейство, перед которым должны были отчитываться все шерифы, королевский контроль над этими шерифами слабел. Король жил главным образом за счет своих личных владений и управлял как мог через свой двор. Значительную часть власти монархии на практике жестко ограничивала небольшая группа англо-датской знати. Английские короли всегда опирались на совет, избранный из ее числа в количестве не более шестидесяти человек, которые, не имея на то серьезных оснований, рассматривали себя как представителей всей страны. На деле это был комитет из придворных, великих танов и духовных лиц. Но в то же время это собрание «мудрых» никоим образом не воплощало жизнь нации. Оно ослабляло исполнительную власть короля, ничего не делая для усиления своей собственной. В условиях общего упадка его характер и качество также пострадали. Проявлялась тенденция к усилению в нем самых известных семейств. По мере ослабления центральной власти местные вожди ссорились и плели интриги в каждом графстве, преследуя личные и семейные цели и не признавая других интересов, кроме своих собственных. Множились распри и волнения. Народ страдал не только из-за конфликтов мелких чиновников, но и из-за глубокого различия в обычаях между саксонскими и датскими округами. Абсурдные парадоксы и противоречия препятствовали отправлению правосудия. Система землевладения варьировалась от полного манориального состояния в Уэссексе до свободных общин в Области датского права на севере и востоке. Служба танов королю считалась личным долгом, а не обязательством за наделение землей. С островом все меньше считались на континенте, он утратил свое политическое влияние. Обороной, как на побережье, так и в городах, никто не занимался. Вся система, моральная, социальная, политическая и военная, представлялась будущим завоевателям потерявшей свою эффективность.

Эдуард Исповедник представляется нам слабой, безвольной и ненадежной личностью. Средневековая легенда, тщательно поддерживаемая церковью, чьим преданным слугой был король, возвысила этого человека. Свет англосаксонской Англии слабел, и в сгущающейся тьме этот кроткий седобородый пророк уже предсказал близкий конец. Когда лежавший на смертном одре Эдуард заговорил о приближающемся времени зла, его вдохновенное бормотание вселило в слушателей страх. Только архиепископ Стиганд, стойкий приверженец Годвина, остался невозмутимым и прошептал на ухо Харольду, что возраст и болезнь лишили монарха рассудка. Так 5 января 1066 г. оборвалась династия саксонских королей. К национальному чувству англичан, которым скоро было суждено испытать завоевание, в тот горестный период добавилась благодарность церкви, и память о короле оказалась окруженной ореолом святости и благочестия. Шли годы, и он становился объектом народного поклонения. Его усыпальница в Вестминстере превратилась в центр паломничества. Канонизированный в 1161 г., он еще века жил в памяти саксонского народа. Завоеватели из Нормандии тоже способствовали утверждению его славы. Для них он был королем, мудростью которого трон была оставлен, как они утверждали, их герцогу. Поэтому обе стороны благословляли его память, и до тех пор, пока англичане не стали во время Столетней войны почитать святого Георгия, Эдуард Исповедник считался святым покровителем королевства. Несомненно, для настроения и характера англичан культ святого Георгия оказался более подходящим.