Ирина Бурова - США Страница 30

Сразу после победы США пришлось столкнуться с еще одним коварным врагом: возвращавшиеся из Европы воины завезли в страну вирус гриппа — «испанки», который зимой 1918/19 года охватил почти весь мир и стал причиной множества смертей. В то время медики были бессильны перед коварным заболеванием, они лишь рекомендовали не посещать места массового скопления людей и носить на лице марлевые повязки. В народной среде начали рождаться самые невероятные способы профилактики гриппа. Среди наиболее традиционных средств применялись репчатый лук и виски. Из–за опасности эпидемии в США закрывались целые учреждения. Например, не работала даже Бостонская фондовая биржа. Тем не менее грипп не щадил ни взрослых, ни детей. Показательно, что за одну страшную зиму в Америке появилось больше круглых сирот, чем за все военные годы.

Возможно, увеличение потребления спиртного в «лечебных» целях заставило федеральные власти пойти на серьезные меры по борьбе с пьянством, на которых уже много лет настаивали наиболее пуритански настроенные круги американского общества. Преподобный Коттон Мэтер утверждал, что спиртное вытравит христианский дух из жизни американцев; его коллега Лаймэн Бичер, возглавлявший «Общество трезвости» еще в начале XIX века, утверждал, что пьяница наравне с убийцей не имеет шансов достигнуть Царства Божьего. Еще до начала Первой мировой «сухой закон» был принят в 26 американских штатах, а 16 января 1920 года его ввели в общенациональных масштабах. Поборники трезвости праздновали победу, а любители спиртного устраивали вечеринки, на которых прощались с горячительными напитками. В Норфолке, штат Виргиния, состоялись потешные похороны Джона Ячменное Зерно (так назвал изготавливаемое из ячменя виски шотландский поэт Роберт Берне, воспевший его в одноименном стихотворении).

«Сухой закон» породил массовую торговлю контрабандными алкогольными напитками. Тех, кто занимался подпольной доставкой и торговлей спиртным, называли «бутлегерами» (буквально: торгующими из голенища сапога), а подпольные бары, продолжавшие в обход закона потчевать клиентов виски, получили прозвище «спикизи» (что–то вроде «задушевных разговоров»). Считается, что число бутлегеров достигало 2 миллионов человек. Лишь в некоторых штатах спирт можно было купить в аптеке для «медицинских целей».

В 1920–е годы главный город штата Иллинойс — Чикаго приобрел печальную известность столицы американской организованной преступности. Число убийств, совершавшихся в год в США, девятикратно превышало аналогичный показатель для Великобритании. Не случайно В. В. Маяковский, побывавший в Америке в 1925 году, иронично предлагал «закрыть Америку», «слегка почистить» и лишь затем «открывать вторично».

Одним из главарей американских гангстеров был Аль Каноне (1899–1947), возглавлявший чикагскую мафию в 1925–1931 годах. Каноне утверждал, что родился в Нью–Йорке, однако гораздо более вероятно, что он приехал в США из Италии. Еще подростком он ступил на скользкую дорожку уличной преступности, участвовал в поножовщинах в Нью–Йорке. В 1920 году будущий великий гангстер перебрался в Чикаго, но его звездный час пробил, когда в стране был объявлен «сухой закон». Возглавив банду бутлегеров, Капоне стал безжалостно расправляться с конкурирующими гангстерскими группировками, неизменно уходя от возмездия благодаря щедрым взяткам, раздаваемым полицейским чинам и другим влиятельным государственным служащим. Глава организованной преступности Чикаго мог не скупиться, так как в отдельные годы его доходы превышали 100 тысяч долларов. Капоне не арестовали даже тогда, когда при его участии было совершено одновременное убийство семи человек. И лишь в 1932 году он отправился за решетку… за неуплату налогов со своих астрономических барышей.

Введение «сухого закона» оказалось неэффективным (при президенте Уоррене Гамейлиэле Гардинге (1865–1923) спиртное подавали даже в Белом доме) и породило множество болезненных проблем. В 1933 году Конгресс проголосовал за отмену запрета на производство и употребление алкоголя.

О том, кто занимался запрещенной торговлей, как было поставлено дело и как с ним боролись американские блюстители порядка, красноречиво рассказывается в блистательной американской кинокомедии «В джазе только девушки». Впрочем, в это время начались и нападки на набиравший силу американский джаз — ревнители чистоты нравов рассматривали его как музыку, родившуюся в непотребных, злачных местах, кабачках и борделях. И все же джаз стал визитной карточкой послевоенного десятилетия — не случайно это время часто называют «веком джаза», пользуясь определением, данным ему американским писателем Фрэнсисом Скоттом Фитцджеральдом (1896–1940).

Практически одновременно с триумфом поборников трезвого образа жизни в Америке победило еще одно общественное движение: американские женщины добились избирательного права. Участницы этого движения — суфражистки (от suffrage — «избирательное право») несколько десятилетий требовали равенства для женщин. Наиболее активных сторонниц движения легко было узнать по приверженности к определенным цветам в гардеробе: дамы отдавали предпочтение комбинации фиолетового (violet) с белым (white) и фиолетового с зеленым (green) и белым. Эти цвета были «говорящими»: первое сочетание олицетворяло лозунг «Vote for Women» («Право голоса женщинам»), второе — «Give Women Vote» («Дайте право голоса женщинам»).

После войны Америка вступила в невиданную до той поры полосу процветания: это подтверждалось и усилившимся притоком иммигрантов из разоренной войной и революциями Европы. Только в 1920 году в США переселились 800 тысяч человек, а в Нью–Йорке население на 40 процентов состояло из иммигрантов. Перед американскими властями встала серьезная проблема законодательного регулирования потока приезжающих в страну, и в мае 1921 года в США был принят закон, по которому страна могла принять 358 тысяч иммигрантов в год. При этом впервые законодательно учитывались интересы национальных сообществ внутри страны: число иммигрантов конкретной национальности определялось как 3 процента от числа американцев данного происхождения. Главным преимуществом пользовались иммигранты из Британии: в США выходцы из Соединенного королевства составляли на этот момент 42 процента населения.

Первая мировая война внесла заметные коррективы в положение американских негров. Многие из них стали рабочими, поступив на военные заводы, приобрели профессиональную квалификацию. Чернокожие участвовали и в военных операциях в Европе и по возвращении на родину с гордостью носили звание ветеранов. Оба фактора существенно повлияли на самосознание негров. Одновременно усилились антинегритянские выступления белых расистов. В 1920–е годы суду Линча подверглось около четырехсот негров, среди которых были и ветераны войны. Жестокость и насилие со стороны белых стали стимулом для сплочения чернокожих в рамках панафриканского движения. Важную роль в развитии этого движения сыграл уроженец Ямайки Маркус Гарвей (1887–1940), который еще в 1914 году выступил с проповедью чувства собственного достоинства среди чернокожих. Он начал свою общественную деятельность на Ямайке, создав Всемирную ассоциацию улучшения негров, а в 1917 году распространил ее на США. Главные идеи Гарвея заключались в необходимости сплочения негров вокруг их исторической родины, в репатриации американских чернокожих (он далее собрал средства на создание пароходной компании «Черная звезда»), в воспитании у них чувства собственного достоинства и в насаждении черного расизма — идеи превосходства черной расы над белой. Хотя Гарвею не удалось стать властителем дум американских негров, считавших США своей родиной и не желавших переселяться в Африку, ему удалось повлиять на рост их самосознания.

Конец 1910–х — начало 1920–х годов также были отмечены ростом как прокоммунистических, так и антикоммунистических настроений в связи с событиями в России. В 1919 году 249 «красных» американцев были высланы в Советскую Россию. Многие радикалы были брошены за решетку, стали жертвами политических процессов. По обвинению в убийстве кассира и его охранника на обувной фабрике в Саут–Брайнтри, штат Массачусетс, были арестованы Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, рабочие, имевшие репутацию сочувствовавших коммунистам. Дело против них начали на том основании, что кто–то сказал, будто убийцей был итальянец. Сфабрикованное дело длилось шесть лет, завершившись вынесением смертного приговора обоим обвиняемым, хотя миллионы людей в стране и за рубежом следили за ходом невиданного судебного разбирательства, сочувствуя обвиняемым. Для понимания дела Сакко и Ванцетти характерны слова, сказанные одним из судей о Ванцетти: «Этот человек, хотя он, возможно, на самом деле неповинен в совершении преступления… является врагом наших нынешних установлений». Не менее красноречива и последняя речь Ванцетти, который отстаивал свою невиновность, утверждая, что подвергся преследованию за радикальные взгляды и национальную принадлежность. Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле 23 августа 1927 года. Их гибель нашла горячий отклик в сердцах советских людей: именами казненных назвали крупнейшую в стране фабрику по производству карандашей.