Илья Мощанский - Германо-итальянские боевые операции. 1941–1943 Страница 30

Особой популярностью Дарлан у союзников не пользовался, его считали высокомерным французским националистом. Например, он потребовал от Эйзенхауэра разрешить привлечь 200 гвардейцев, чтобы отпраздновать годовщину победы Наполеона под Аустерлицем. Правда, и Жиро тоже не пользовался особым авторитетом.

Что же происходило на территории Туниса во время проведения операции «Факел»? Генерал Барре — командующий войсками Виши на территории этой французской колонии — за трое суток получил столько приказов, а затем их отмен, что потребовалось бы десяток страниц, чтобы подробно описать их. Лучше воспользоваться воспоминаниями очевидцев событий для воссоздания атмосферы тех дней.

Еще 7 ноября 1942 года, после обнаружения в море громадного флота союзников, французские войска в Тунисе были подняты по тревоге. Лейтенант Филибер так описывал события следующего дня.

«8 ноября в 6 часов утра я проснулся в отеле „Тунис Плаза“, где временно разместился. Телефонный звонок дежурного офицера известил меня о высадке англо-американских войск. Мне было приказано немедленно явиться в главный штаб. Сама новость стала для меня неожиданностью. Накануне речь шла об английских конвоях на Средиземноморском побережье, но не более того. Когда я прибыл, в штаб-квартиру стали поступать важные сведения о высадке. Она была осуществлена в Марокко и в Алжире. Тунис пока оставался нетронутым. Несмотря на факт агрессии, в сердцах многих офицеров загорелась надежда. Стало понятно, что судьба Франции в войне может поменяться коренным образом. Но в течение нескольких дней мы вынуждены были оставаться в ожидании. Наши подразделения были приведены в боевую готовность, призваны некоторые резервисты, а вооружение, хранившееся до этого на складах, было расконсервировано и доставлено в подразделения».

Такой же неожиданностью эта новость стала и для лейтенанта Парсево, офицера 4-го конного колониального полка «спаги» французской африканской армии, который был инструктором в известной военной школе в Саламбо:

«Наше удивление было огромным — 8 ноября 1942 года пришла телеграмма от верховного командования войск в Тунисе, в которой говорилось о полной боевой готовности подразделений, расформировании школы и возвращении в части нашей постоянной службы, откуда мы были откомандированы.

Этот приказ, казалось, будет исполнен в ближайшее время, и я с радостью присоединился к своему подразделению в городе Сфакс. Мы знали, что войска союзников пришли из Алжира и Марокко, но мы и представить себе не могли, какая роль выпала на нашу долю. К сожалению, подготовка к отправке не дала нам времени хорошо все обдумать».

Лейтенант Флорентин из 1-го батальона 4-го полка тунисских стрелков, дислоцирующегося в городе Габес, описывает обстановку в своем подразделении таким образом: «Большинство из них (арабов, жителей Туниса) не имели ни малейшего представления о войне. Тем не менее, различные тренировки, боевые учения, маршброски повысили их уровень выносливости и уменьшили их неприспособленность к военной службе, грубость и „неотесанность“. Но к сожалению, приходилось сомневаться в боевой ценности этих людей. Тунисцы всегда полагаются на свою интуицию. К тому же вот уже два года они слышали в своем родном городе восхищенные отклики о немецкой армии, и мы были виной этому. Они также знали, что националисты из Дестура видят в нашем поражении возможность вытеснить нас из Туниса. И все же солдаты-туземцы верили во Францию. Однако в ноябре 1942 года они были плохо вооружены: старые винтовки, уцелевшие после прошлых сражений, пулеметы „Гочкисс“. Только ручные пулеметы системы „Шательро“ модели „24–29“ могли хоть как-то сравниться с оружием противника. В изношенной обуви, в старой одежде, люди должны были пережить зиму в городах Северной Африки. Только колючей проволоки было в достатке. Она очевидно должна была стать универсальным средством от любого противника»[33].

Таким образом, несмотря на громкие заявления и шумные демонстрации силы некоторыми руководителями Виши, было видно, что большинство офицерского корпуса и франкоязычного населения североафриканских колоний (последних нередко называли «черноногие». — Примеч. авт.) склонялись к сотрудничеству со странами англосаксонских демократий, жизнь в которых была ближе бывшим жителям Французской республики, нежели порядки в тоталитарных Германии и Италии. К тому же страны Оси стали терпеть одно поражение за другим. И будущие руководители Франции не могли этого не учитывать.

Германия и Италия

Высадка англо-американских войск во французских североафриканских колониях заставила германское военно-политическое руководство взглянуть на ситуацию в Тунисе совершенно под новым углом зрения.

Теперь 80 тыс. американцев и 25 тыс. британцев вознамерились расколоть ослабевшую армию Роммеля клиньями гигантских «клещей» — поставить на колени германских солдат танковой армии «Африка». Преодолев незначительное сопротивление французов, американский главнокомандующий генерал Эйзенхауэр осуществил высадку войск и выгрузку орудий и самолетов на северо-западном и северном побережье Африки. Путь оттуда в Тунис, Триполи или Тобрук был долгим, но это являлось лишь вопросом времени. Кто мог остановить союзников? На протяжении полутора лет Берлин и Рим не давали Роммелю достаточно войск, техники и предметов снаряжения, чтобы он мог разгромить одну британскую армию. Теперь же в Африке действовали две группировки противника.

Решения принимались молниеносно. Хотя высадка союзников и застала Германию врасплох, она достаточно оперативно отреагировала на действия англичан и американцев, начав вводить свои силы в не вовлеченный в операцию «Факел» Тунис. Быструю переброску войск обеспечила близость этой североафриканской колонии к Сицилии, где дислоцировались германские и итальянские гарнизоны.

8 ноября в 15.00 немецкая комиссия по перемирию из Висбадена известила главный германский штаб и министерство иностранных дел рейха о необходимости оказать давление на французское правительство, чтобы оно согласилось на введение немецких войск во Французскую Северную Африку. Вечером этого же дня 3-я флотилия торпедных катеров германского флота получает приказ на высадку в Тунисе итальянских войск под руководством немецких специалистов. В 0 часов 40 минут 9 ноября германская сторона выдвигает требование о расположении своих авиационных частей на аэродромах Туниса и Константина. Не дождавшись ответа французской стороны, немцы посадили самолеты на аэродромах в Эль-Ауне, о чем было немедленно доложено правительству Виши генералом Барре: «…еще до жесткого ответа на это предложение 30 немецких самолетов сели в Эль-Ауне». Необходимо отметить, какое возмущение у французов вызвал этот захват аэродрома итало-немецким блоком и какие негодующие комментарии последовали со стороны высшего офицерского состава французской группировки.

Барре передал эти новости до 8 часов вечера, сообщая дополнительные детали.

«Ситуация на момент 19 часов 9 ноября:

26 стрелков, 27 самолетов Ю-87, 50 Ю-52, 4 планера, 300 человек л/с парашютистов и персонала прибыли во второй половине дня в Эль-Аун. Прибытие немецких самолетов вызвало панику среди л/с и гражданского населения. Полковник Жирардо, майор Дюез, лейтенант Ауаш повздорили на борту транспортного самолета».

Высадка была произведена по приказу назначенного командующего ВВС Германии в Тунисе полковника Гарлингсгаузена. Утром 9 ноября он лично приземлился там в бомбардировщике Хе-111 под эскортом двух истребителей Ме-109. Несколько секунд спустя взлетно-посадочной полосы коснулись шасси трех тяжелых ФВ-200 «Кондор», а в 10.55 несколько Ю-52 доставили туда техперсонал 53-й истребительной эскадры. За ними последовали первые подразделения пикировщиков Ю-87 «Штука» и самолеты 53-й истребительной эскадры вместе с транспортными «Юнкерсами» с запасами бензина, масла, легкими зенитными орудиями и их расчетами. Среди прибывших находились даже «делегаты» с советско-германского фронта — из транспортной части KG 105.

Немецкие историки утверждают, что представитель министерства иностранных дел рейха в ранге посла Рудольф Ран сумел уговорить французского постоянного представителя, адмирала Эстева сохранить нейтралитет и не оказывать германской высадке никакого сопротивления.

Французы находились в окопах вокруг аэродрома, но не стреляли. После часовой беседы с Раном адмирал Эстева уже около полуночи распорядился, чтобы его подчиненные не рассматривали немецкие войска как врагов (хотя такому поведению в первую очередь способствовало не красноречие Рана, а совсем другие причины. — Примеч. авт.). Поэтому французский дивизионный командир генерал Барре отвел своих бойцов с аэродрома. Но он внимательно следил за действиями немцев и докладывал об их намерениях в вышестоящие инстанции.