Alexandrov_G - Дверь в стене Страница 31

Ну, а тогда, в Версале, американцы были заинтересованы в том, чтобы Россию "оставили в покое" и этой цели они достигли. А "оставить в покое" среди прочего означало и прекращение "вмешательства во внутренние дела", что, в свою очередь, означало прекращение помощи "белому делу". Так что поклонники "белого движения" должны бы Америку и американцев ненавидеть чёрной ненавистью. Это же ведь по их милости Россия забыла хруст французской булки.

31

Всё, что рассматривалось на протяжении предыдущих тридцати глав, было достаточно просто для понимания. А теперь давайте попробуем покопаться в вещах более сложных. Сойдём с посыпанной песочком аллеи на уходящую в чащобу едва видную тропку, на которой, если внимательно присмотреться, можно различить следы невиданных зверей.

Сделаем первый шаг: 18 января 1919 года началась Парижская Конференция, а уже через три дня, 22 января 1919 года, президент Вильсон сделал неожиданное официальное заявление, призвав силы, участвовавшие в гражданской войне в России, усесться за стол переговоров. Было даже предложено и место, где предполагалось поставить круглый стол - остров Принкипо в Мраморном море (забавная, но вряд ли случайная усмешка судьбы - через несколько лет на этом островке найдёт убежище высланный из СССР Троцкий).

Советское правительство в лице Ленина тут же вцепилось в это предложение обеими руками, что совершенно понятно - переговоры под международной эгидой не только позволяли прекратить ужасы гражданской войны, но и давали возможность большевистскому правительству выйти из изоляции, "показать себя миру".

Затея не удалась из-за реакции "белых". Они (подзуживаемые к тому же французами) не просто отказались, но и сопроводили отказ демонстративной позой "обиженных", заявив, что сама идея о переговорах их "оскорбляет". Со стороны "белых" этот шаг был в высшей степени недальновидным, но им тогда казалось, что они находятся в одном шаге от победы и, поставив на карту всё, они всё и проиграли.

Но зачем переговоры были нужно американцам? Им-то что за дело было до нашей гражданской войны?

А ведь им дело было и было это дело самое прямое.

Отбросим сегодняшнюю версию тогдашних событий, она нам не только не нужна, но даже и мешает, а опять же попробуем посмотреть на происходившее глазами современников. А тогда всем "высоким сторонам" было известно, что поступки СаСШ в послевоенной Европе диктуются следующими приоритетами: "… liquidate the Allied military intervention in Russia and… …build a strong democratic Germany that could act as a stabilizing force."

Причём одно непременно означало и другое, одно из другого вытекало. И мало того, обе эти цели прямо и непосредственно противоречили не чьим-нибудь, а французским интересам. Сильная, "стабилизирующая" Европу Германия сковывала Францию по рукам и ногам, но для этого одновременно следовало удержать от распада и Россию, ибо в противном случае Германию неудержимо втягивало в вакуум, образовавшийся к востоку от её границ. План этот требовал ещё и создания "кордона" между Германией и Россией с тем, чтобы блокировать возможные французские усилия по канализированию "германской агрессии" на Восток.

Причём если с Германией с её уже устоявшимися, "устаканившимися" к тому времени политическими институтами всё было более или менее ясно, то вот в России всему ещё только предстояло "вырасти", так что "санитарный кордон против большевизма" служил не только в качестве баррикады на пути Германии, но у него была и другая роль, причём роль двойная - со стороны СССР он был не только щитом, но ещё и стенкой колбы. И американцы своего добились, во многом потому, что их цели в отношении пары Германия-Франция в той или иной степени совпадали с английским взлядом на "вещи". Причём американское "добились" выглядело столь впечатляюще, что уже после Версаля, когда Сенат отказался ратифицировать "Парижские соглашения", американские "националисты" публично и очень громко вменяли Вильсону в вину то, что он, вместо того чтобы "предаваться думам о судьбах Америки", отстаивал в Версале интересы Германии и большевиков. Но этот идеологический "белый шум" производился уже из внутриамериканских политических соображений и по этой причине в этот вопрос мы углубляться не будем, однако само по себе направленное в Вильсона пропагандистское острие чрезвычайно показательно.

Так вот старания в смысле поддержки большевиков диктовались такой штукой как прагматика. Большевики изначально выбросили лозунг "интернационализма", который, пусть и на других началах, но позволял вновь собрать разбегавшуюся на глазах Россию, в то время как "белые" Россию разрушали. Не только на деле, но и на словах, и не только на словах, но и на деле.

Основная масса смотрящих телевизор ушами простецов не отдаёт себе отчёта в том, что лозунг "единая и неделимая Россия" разрушал Россию почище атомной бомбы. Дело в том, что "правильный" лозунг должен был бы звучать так - "единая и неделимая Российская Империя" (каковая правильность несомненно наличествовала в случае СССР, который уже "советскими народами" воспринимался именно что единым и неделимым), но "белые" были против Империи, а были они - за республику, а лозунг "единая и неделимая Республика Россия" беспощадно отрубал национальные окраины, которым Временное Правительство очень вовремя и в высшей степени предусмотрительно успело подарить зачатки государственности. К этой же идее с Республикой Россией (нынче она называется РФ), вернулись уже в Перестройку и с результатами взрыва этой идеологической бомбы вам ничего не стоит ознакомиться.

Между прочим, начни "белые" переговоры с большевиками, пойди они на "сотрудничество", к которому их подталкивали американцы и отчасти англичане, и у них был бы исторический шанс, они не только получили бы возможность участвовать в государственном строительстве, но и крови пролилось бы куда меньше, и стези бы русские вышли бы попрямее, и в смысле смягчения нравов было бы получше и, что самое главное - хорошо стало бы с мыслями, картина восприятия мира была бы куда сложнее, а как раз этого - сложности мысли катастрофически не хватало в позднем СССР, идеологическая простота (она трактовалась как иделогическая чистота, но, к сожалению, была всего лишь худшей воровства простотою) не выдержала столкновения со сложностью.

У кого-то (по-моему, у Сергея Кара-Мурзы) мне попадалась мысль о том, что в Перестройку сказался "голод" на красивые картинки, на "впечатления", но ведь этот голод был в первую очередь идеологическим голодом, который глушился слишком, чересчур, зашкаливающе простым описанием реальности.

Нас кормили одним и тем же блюдом, а если вы изо дня в день едите одно и то же, то надоест и манная каша, и чёрная икра. И уговоры, сопровождающие кормление с ложечки, помогают мало.

Но, как бы то ни было, а располагает Бог, оставляя людям широчайшее поле чудес, где восходит то, что мы там посеем, а сеет человек свои предположения, больше ему сеять нечего. Бог же расположил так, что "белые" своей непримиростью поставили крест на самих себе. Но дело их не умерло (в нашем мире ничего не умирает) и идеологические наследники "белого движения" получили в 91-м году возможность реванша и они этой возможностью воспользовались сполна и для того, чтобы убедиться, чего стоит "белая идея", нет нужды перемещать в прошлое своё сознание, поместив его в вымышленную машину времени. Как бы к "белой идее" ни относиться, но невозможно не увидеть, что когда возникает нужда в сильной России, то она появляется не благодаря, а вопреки "белым". Причём неважно, кому именно нужна сильная Россия, русским ли, или кому ещё. "Белые" оказываются не нужны никому. У них нет главного - нет объединяющей идеи.

У них есть ложка, но нет такого количества икры, чтобы накормить всех Верещагиных. Да что там икры… У них на всех кричащих младенцев даже и манной каши не хватает.

32

Чтобы сразу сложностью не захлебнуться, не будем бросаться в неё вниз головою, а попробуем погружаться туда медленно, с чувством, так сказать, и с толком. Мы в сложность уже зашли по щиколотку, сделаем ещё шажок, позволим ей омыть наши колени.

Одним из самых больших заблуждений (оно неразрывно связано с уже затронутой нами иллюзией "союзничества") является всеобщее убеждение в том, что в международных делах существует что-то вроде близости, "солидарности". Выражаясь по-простому - люди в массе своей верят в то, что условные "коммунисты" при любых условиях будут непременно помогать коммунистам, а условные же "капиталисты" будут костьми ложиться, помогая другим капиталистам. В СССР эта убеждённость всемерно поддерживалась госпропагандой, изображавшей противостояние "систем" как борьбу солидарного "капитализма" с не менее солидарным и единым мировым "коммунизмом".

Казалось бы, что такое примитивное описание реальности должно было быть исключительно убедительным именно в силу простоты, но так было только в теории, на практике же один лишь идеологический феномен под названием "Китай" превращал ноги колосса советской пропаганды в ноги глиняные.