Андрей Сахаров - Владимир Мономах Страница 31

На этот раз Владимир двинулся па север не как подручный других князей, а во главе войска. Ему впервые предстояло воевать против такого опасного соперника, каким был кпязь Всеслав - быстрый, решительный, беспощадный. С Мономахом шла смоленская дружина, полк и Всеволодова дружина из Киева. Всеслав в эти дни разорял новгородские пограничные с полоцкой землей пределы, а Мономах шел напрямую в Новгород. Для пего важнее было сразу же обезопасить от полочан этот старинный и богатый город. Глеб встретил его приветливо. Сейчас ему было не до родовых споров с Мономахом: того и гляди его могли выбить с новгородского стола. Отца

пет, братья обретаются неизвестно где - без столов и доходов, приходится идти на поклон к младшему, двоюродному брату. Сегодня в его руках сила, власть, за ним поддержка отца, за ним смоленская дружина, вся Переяславская земля.

В марте, пока не сошел снег, по последнему санному пути братья, оставив Новгород за спиной, двинулись на поимки Всеславовой рати. Но не так-то просто было настигнуть полоцкого князя. Он скрытно, по-волчьи обегал новгородские городки, села и погосты, грабил их, сек и уводил в полон людей, шел но новгородской земле, точь-в-точь как шли когда-то половцы по земле переяславской. И не было у новгородцев, смолян и киевлян ни сноровки, ни умения, чтобы упредить Всеслава, выйти на него неожиданно.

Всю вторую половину марта и начало апреля гонялись двоюродные братья по лесам и полям за полоцкой ратью, но тат; и не ветре гили ее в открытом большом бою. Правда, отвоевывали назад новгородские городки, трепали отдельные полоцкие отряды, застревавшие в еще глубоких снегах. Мономах все более и более убеждался, что занимались они с Глебом бесцельным делом: не в этой вечной погоне за Всеславом таился ключ к успеху в борьбе с полоцким князем. Взять князя можно было бы лишь ударом в самую сердцевину его земель - нападением на Полоцк и обескровить полоцкую землю вот такими же изнурительными быстрыми нападениями. Сначала Владимир ужаснулся своей мысли, ведь как-никак, а речь шла о войне с русскими же людьми, с теми же дружинниками, смердами, ремесленниками. Л потом в холодном раздумье спокойно устранил все сомнения. В который раз Все-слав наносит удар Руси в спину, в который раз сеет междоусобицу, открывая Русскую землю степнякам, иным недругам. С таким врагом нужна борьба беспощадная, борьба насмерть. И жаль, что вновь погибнут русские люди ради корыстных и честолюбивых замыслов полоцкого князя.

В апреле дороги не стало, и князья вернулись в свои земли: Глеб - в Новгород, Владимир - в Смоленск. Потом Владимир уже в Киеве рассказывал Всеволоду о тяжелых и бесцельных походах по снегам в Новгородских пятинах и как бы невзначай упомянул, что приостановить бегство Всеслава можно лишь ударом на Полоцк. Всеволод промолчал. Мономах понимал, о чем думал осторожный отец: распря идет вдалеке от Киева. Ну, разоряет

Всеслав новгородские земли - не переяславские же, не ростовские п не смоленские. А поход на Полоцк - это уже большая война, большие заботы. И чем они еще кончатся, неизвестно, а на юге - половцы, а в западных землях бредет Изяслав с сыновьями, стол киевский еще не прочен. Святославичи лишь ждут своего часа. Что предпринять, какой выбор сделать? Молчал Всеволод, молчал Владимир, а время шло, приближалось лето, из Смоленска пошли вести о новых военных приготовлениях полоцкого князя. В мае - июне он мог нанести удар и по Новгороду и по Смоленску, и если успех будет сопутствовать ему, то станет честолюбивый князь господином всего севера, разделится тогда Русская земля, и допустить этого было нельзя.

Едва теплые майские ветры просушили дороги, объединенное киевское и смоленское войско двинулось на Полоцк. Вед его великий князь Всеволод Ярославич, а Владимир был у него в помощниках. Расчет князей был правильным: Всеслав тут же перестал бегать по соседним новгородским землям и поспешил на выручку к своему сто.ш.пому городу; он собрал туда воев, наготовил припасов и приготовился к сидению. Но на этот раз князья не дошли до Полоцка, а лишь попугали Всеслаг.о. В дороги Всеиолода догнал гонец из Киева и известил его, что Изяслаи двинулся с войском из Польши на Волынь и собирается в скором времени быть в Киеве. Вновь нависла над Русской землей страшная туча большой усобицы.

На Волынь Изяслав с сыновьями и княгиней вышел после долгих скитаний по чужеземным городам. Ни польский король Болеслав II, ни германский император Генрих IV не оказали ему значительной помощи, А Изясла-ву, чтобы сокрушить братьев, нужно было одно: войско. Но войска не было - были лштть смутные обещания, проволочки. Наконец киевскими князьями заинтересовался римский папа Григорий УН Гильдебранд. В борьбе за первенствующую роль римской церкви в тогдашнем мире так заманчиво было превратить огромное и сильное Киевское государство в лен папской курии. Изяслав послал к папе Ярополка. И вот он, сын великого северного владыки, лежит ниц на ковре перед могучим первосвященником, целует его туфлю, а суровый, непроницаемый Григорий VII диктует Ярополку Изяславичу условия, па которых папская курия окажет помощь изгнанникам.

После переговоров в Риме в 1075 году папа составил на имя Изяслава буллу, которая гласила: «Сын ваш, посетив город апостольский, пришел к нам и, желая из рук наших получить королевство (киевское княжество. - Л. С.) в дар от св. Петра, выразил должную верность тому же св. Петру… Мы (Григорий VII. - А. С.) дали свое соизволение и от лица св. Петра вручили ему власть над вашим королевством». Для русских князей это означало признание вассальной зависимости от папского престола. Взамен они получали мощную поддержку римской церкви, оказывающей все более заметное влияние на весь тогдашний католический мир.

Григорий VII направил буллу и в Польшу с приказом вернуть Изяславу его сокровища, оказать ему помощь поиском.

И теперь киевский князь вел на Русь отряды Болеслава II, наемников из немецких земель. Он выбил из Волыни оказавшегося там Олега Святославича, и тот в страхе бежал в Киев. Над Святославичами нависла страшная опасность мести со стороны Изяслава и его сыновей.

В июне 1077 года Всеволод, наказав Владимиру блюсти Чернигов и Переяславлъ, двинулся во главе русского нойска на юго-запад, В эти дни откуда ни возьмись вынырнул князь Борис Вячеславич, овладел с небольшой дружиной Черниговом. Но не стал дожидаться, пока Мономах выбьет его из города: пробыл там восемь дней и бежал в Тмутаракань.

Изяслав не торопился уходить с Волыни. Он прочно овладел Владимиро-Волынскои землей, набрал там дополнительно воев и лишь после этого двинулся навстречу Всеволоду.

Братья встретились у Горыни.

Исполнившись, стояли в поле друг против друга с одной стороны польские отряды и владимиро-волыиский полк, с другой - дружина и полки пз Киева и Смоленска. Братья сидели на конях в боевом облачении, всматривались в противную сторону. Потом от Изяславова войска отделился всадник и помчался в стан Всеволода, и уже через песколько мгновений Всеволод выслушал предложение Изяславова посла - людей не губить, жизнью своей не играть, а встретиться на ряд один на один в чистом поле, без послухов' поговорить как брат с братом.

Всеволод задумался. Все равно, даже если он сейчас

одолеет Изяслава, не будет ему покоя от Изяславовых сыновей, от ляхов. Святослав уже сгиб в суровой борьбе за киевский стол, и ему придется остаток жизни воевать за неправедно, в обход лествицы, доставшийся ему отцов стол. А с другой стороны - на него самого, на сына Владимира будут напирать беспокойные и обделенные Свято-* славичи.

Он никому не сказал пи слова и шпорами тронул коня. С той стороны поля выехал Изяслав и поскакал ему навстречу. Потом братья спешились ж пошли друг другу навстречу. Они сошлись посреди поля, нерешительно подали друг другу руки, потом более чувствительный Йзя-слав всхлипнул и обнял Всеволода, уткнулся совсем седой бородой в его закованное в броню плечо.

Всеволод всматривался в постаревшее, усталое лицо Изяслава, в его глубоко запавшие глаза, тяжелые морщины, отвисшую, морщинистую кожу па шее, и ему было жаль этого измаявшегося, ставшего уже таким далеким для него человека.

Разговор у братьев был некороткий. Солнце уже клонилось к закату, а они все еще неторопливо ходили в поле возле своих коней, мирно щипавших свежую траву, беседовали, мыслили о будущем порядке в Киевской Руси, делили столы, стремились отстоять не только свои права, по и нрава своих сыновей, внуков, старались прозреть будущее, определить его ход. Всеволод вдруг подумал, что говорили они так, будто собирались жить вечно.

Великокняжеская власть вместе с Киевом вновь переходит в руки Изяслава, Всеволод занимал Чернигов, Святославичей братья брали под строгий надзор, Глеба пока оставляют в Новгороде, он нужен для войны с полоцким князем, а там как бог пошлет. Самого гордого и буйного из них - Олега сводят из Владимира-Волынского, помещают под надзор стрыя в Чернигов. Настанет время, и Святополк сядет в Новгороде, а пока же ему отдают Туров. Ярополку Изяславичу отходит Выштород, а Мономах до времени остается в Смоленске, потому что идет еще война с Всеславом и Владимиру надлежало в этой войне принять деятельное участие.